04-1999 Гран-При Монако

Ночь была безлунной, и все четыре башни генуэзского замка, надежно охранявшего вход в небольшую удобную бухту, уже окутал чернильный мрак, когда в ворота постучались: "Пустите бедных монахов, именем святого Франциска!” Заспанная стража открыла и тут же была разоружена и перебита. Руководил этой бандитской операцией некий Франсуа Гримальди, личность весьма темного происхождения. С этого момента, как гласит легенда, началась история княжества Монако.
Семь веков спустя, 9 мая 1999 года, Ренье III отмечал полувековой юбилей своего восшествия на престол. Нынешний Гримальди сделал для княжества, пожалуй, не меньше, чем его далекий предок – лже-монах и разбойник – превратив свое государство из пользующейся сомнительной репутацией столицы рулетки в своего рода мировой элитный салон.
Казино дает теперь лишь 4 процента доходов, остальное собирают с туристов! Короли и богачи, аристократы и нувориши со всего света, их жены и любовницы, друзья и просто хорошие знакомые съезжаются сюда на своих роскошных лимузинах, яхтах и самолетах по крайней мере раз в год – в дни проведения Большого Приза.
Пока поднимаешься в Beau Rivage, ей-богу, употеешь! Недаром, видать, именно там открылся кардиологический центр – проносящиеся мимо гоночные автомобили смотрятся на его фоне весьма… м-м-м… необычно. Встречались на моем пути и другие любопытные детали, пока в пятницу вечером я вместе с тысячами других желающих путешествовал по трассе будущего Гран При. Толпы зевак перед подъездом "Отеля де Пари” ("Кто это?” "Да это же Сара Фергюсон!” "А, которая развелась с принцем?” "Смотрите, Фрэнк Бруно!” "Они про футболиста?” "Нет, это боксер”. "О-о-о! Его Высочество принц Майкл Кентский!” "Мелинда Мессенджер сегодня выглядит усталой…”), почтительным гулом встречающих актера Вэла Килмера и не замечающих двух экс-чемпионов по ралли, замечательных в совсем недавнем прошлом пилотов Ари Ватанена и Бьерна Вальдегаарда. Или уродливо длинный белый "Линкольн”, похожий на деревенского щеголя, мучительно пытающийся развернуться в шпильке Loews.
Но главное, о чем думалось постоянно – боже, разве здесь можно ездить на гоночном автомобиле?! На обычной-то малолитражке придется попотеть, а каково на "формуле” с ее большой базой, гигантским радиусом поворота, невероятно жесткой подвеской, двигателем, не приученным работать на низких оборотах, необычайно чувствительной коробкой передач, чуткой и нежной аэродинамикой? А ведь я видел собственными глазами не далее как вчера – по этим узеньким улочкам мчались автомобили со средней скоростью в 150 км/ч!

На протяжении 70-летней своей истории трасса в Монако почти не изменялась. Так что все ее особенности давно и хорошо известны инженерам команд. Все прекрасно знают, ключ к успеху – настройка машины на максимальную прижимающую силу. Однако скорости здесь не так высоки – 260, от силы 290 км/ч, и то в одном единственном месте, в туннеле. А потому, во-первых, необходимо добиться максимального сцепления колес с дорогой не за счет аэродинамики, менее эффективной на таких скоростях, а за счет шин и подвески. И, во-вторых, оптимизировать поведение машины в медленных поворотах, чтобы обеспечить максимальное сцепление на выходе из них. При этом расход топлива и износ шин здесь не так велик.
Все это вместе взятое заставило инженеров Bridgestone подумать над совершенно особенной резиной. В Монако всем командам предложили шины из сверхмягкой смеси. Эти-то покрышки и спутали карты.
О том, что творится что-то неладное, стало ясно уже в первые полчаса тренировки. Большинство пилотов никак не могли добиться стабильного улучшения своих результатов. За первым быстрым кругом следовал обычно более медленный, а потом вообще провал. И после первого часа на лицах персонала McLaren явно читалась растерянность – более чем двухсекундное отставание от Эдди Ирвайна, 11-е место Мики Хаккинена и 14-е – Дэвида Култхарда. Почти все пилоты жаловались на недостаточную поворачиваемость своих машин – "формула” норовила поехать дальше по прямой, не желая поворачивать, когда это требовалось. "Чертовски трудно управлять машиной”, – хмурил брови Алекс Занарди, показавший 13-е время. "В перерыве мы кое-что попытались изменить в настройке, – признался Джонни Херберт, – но, честно говоря, ничего так и не добились”. "Автомобиль очень нервный на выходе из поворотов”, – жаловался Джанкарло Физикелла. "А когда я нажимаю на "газ”, – добавил его коллега по Benetton Александр Вурц, – тут же сносит задние колеса, что свидетельствует уже об избыточной поворачиваемости”. И действительно, оба Benetton не раз чиркали задними покрышками о стальные отбойники на выходе из поворотов. Как, впрочем, и многие другие машины.
Зато на общем не слишком радостном фоне выделялись лица пилотов Ferrari. "Все идет просто здорово, – усталый, но довольный Ирвайн свою первую позицию утром сменил после перерыва на четвертую, зато на полторы секунды улучшил время. Мне даже пожаловаться не на что. Недостаточная поворачиваемость? Да, была, конечно. Но мы ее убрали, изменяя настройку, и скорость все время росла”.
А Михаэля Шумахера не смогла расстроить даже разбитая из-за поломки рычага передней подвески машина. "Что и говорить, когда крутишь руль, а поворачивается только одно колесо, немного страшновато, – улыбался двукратный чемпион мира, установивший лучшее время. – Главное, однако, что с самого начала наша настройка была верной”.
Подвел же итог дня главный инженер Bridgestone Йосихико Ичикава: "Стало ясно, что сверхмягкая смесь оборачивается огромной недостаточной поворачиваемостью и может привести к интенсивному износу передних шин. Все пилоты испытали также покрышки из обычной, мягкой смеси и обнаружили, что именно они позволяют гораздо лучше сбалансировать автомобиль”.
Итак, все решили, что необходимы более жесткие шины, чем ожидалось.

В субботу на смену прохладной облачной погоде выглянуло солнце, стало довольно жарко. А обстановка в боксах McLaren до предела накалилась: второй день подряд пилоты чемпионской "конюшни” проигрывали. И проигрывали много! "Я постоянно терял время на участке вокруг бассейна”, – качал головой чемпион мира. А Култхард и вовсе ходил мрачнее тучи: сначала сломалась задняя подвеска, потом пришлось менять двигатель, так что шотландец прошел по трассе всего девять кругов.
И вновь большинство пилотов явно не могли нащупать верные настройки машин, и вновь, как в четверг, главным бичом участников оказалась недостаточная поворачиваемость. Совсем немногие, как Ральф Шумахер или Жак Вильнев, остались довольны результатами и поведением своих автомобилей. Большинство же, включая показавшего четвертое время Рубенса Баррикелло и пятого по итогам тренировки Хайнца-Харальда Френтцена, говорили, что предстоит еще куча работы. "Управляемость в сквере у Казино оставляет желать лучшего”, – заметил бразилец. "Я вовсе не на 100 процентов удовлетворен своим Jordan, – вторил ему немец. – Он по-прежнему не слишком охотно поворачивает”. Многие пилоты вылетали с трассы, не в силах справиться со своими норовистыми "боевыми конями” в первом повороте, Sainte Devote, или последнем, Antony Noghes. Вконец расстроенный Жан Алези вообще отказался говорить с журналистами.
Лишь обстановка в Ferrari оставалась самой радужной: оба пилота быстрее гонщиков McLaren. "Машина становится все лучше и лучше, – удовлетворенно заметил Шумахер, – надеюсь, к квалификации она будет в лучшем виде”.
Правда, боевой свой автомобиль Михаэль разбил. Раз за разом целенаправленно пытаясь нащупать предел его возможностей в Sainte Devote, экс-чемпион, в конце концов, вонзил Ferrari в баррикаду из отработанных шин, закрывавших отбойник. А потом долго стоял в повороте, с сосредоточенным интересом наблюдая, как – в миллиметрах, сантиметрах или почти полуметре от стального профиля – выходят из Sainte Devote его соперники.
Хороша была картинка, ничего не скажешь, – орлиный взгляд из-под нахмуренных бровей, каменная челюсть и, как показалось, блуждающая временами довольная улыбка.

За последние полтора года, пожалуй, и не вспомнишь, чтобы в боксах лучшей команды чемпионата бушевала такая радость. Весьма упитанный представитель Mercedes-Benz Норберт Хауг прыгал как ребенок. Даже обычно холодно-невозмутимый шеф команды Рон Деннис выкрикивал нечто победительное и бессвязное, потрясая кулаками. Через 48 и 63 секунды после истечения времени квалификации серебристо-черные машины под номерами 1 и 2 пересекли финишную черту соответственно с лучшим и третьим временем дня.
Только в этот момент стало ясно, насколько нервными выдались для чемпионской "конюшни” эти двое с половиной суток. Ибо в течение предыдущего часа все попытки пилотов McLaren побить наконец Ferrari заканчивались ничем. Да, английские машины показывали большую скорость на прямой (206 и 204 км/ч за 65 метров до входа в серию "бассейновых” поворотов против 201,8 и 201,1 у Ferrari). Но вот с прохождением поворотов явно испытывали проблемы: на первом и третьем секторах лучшим был Шумахер, на втором – Ирвайн.
Первым же на трассу выехал Вильнев. И первый сюрприз – время канадца на полторы секунды хуже утреннего его результата. Марк Хене, Педро Паоло Диниц, Тораносуке Такаги, Мика Сало, Занарди, Баррикелло – все проиграли своему утреннему графику! И это означало, что большинство команд так и не нашли нужные настройки подвески и аэродинамики в сочетании с шинами и продолжают эксперименты уже, так сказать, в боевых условиях.
Хаккинену удалось улучшить утреннее время, но лишь на ничтожные пять сотых – очень мало! К тому же первая попытка Шумахера стала для финна настоящим нокдауном – на 0,717 секунды быстрее! Мика 13 сотых отщипывает у немца, но тот наносит следующий удар, еще чувствительнее предыдущего – 1’20.611, отыграв больше полсекунды. А чемпион в следующей попытке не сумел улучшить даже собственное достижение. В этот момент второй пилот McLaren, Култхард, проигрывал даже Ярно Трулли. Показалось, что на победных амбициях английской "конюшни”, по крайней мере здесь, в Монте-Карло, можно ставить крест.
Но сильные коллективы, как и сильных спортсменов, отличает прежде всего психологическая устойчивость в стрессовых ситуациях. Инженеры и механики под руководством и при самом деятельном участии Эдриана Ньюи дважды меняли характеристики подвески, Хаккинен же с Култхардом рискнули и – выиграли.
Но пока невероятно довольный Мика, в 14-й раз в своей карьере пилота Ф-1 добившийся права стартовать первым (у Джека Брэбэма, Грэма Хилла, Йохена Ридта, Эмерсона Фиттипальди и других чемпионов показатели хуже), улыбался в пресс-центре, рассказывая о такой волнующей квалификации и потрясающих ее последних минутах, невольно вспоминались третья и четвертая попытки Шумахера. Сначала Михаэлю помешал Оливье Панис, а потом – сломавшийся мотор Jordan Хилла. Дэмон остановился на набережной, и судьи вывесили желтые флаги, не дав Шумахеру войти в Tabac на нужной скорости. Мика же на своем последнем и лучшем круге, когда мчался мимо дымившегося Jordan, приподнял руку: вижу, мол, присбросил.
И двойственное чувство от победы McLaren осталось – а ну как скорость Ferrari в действительности еще выше? Ко всему прочему, бросались в глаза цифры: Хаккинен выиграл у Шумахера лишь 0,064 секунды, а Култхард у Ирвайна и того меньше – 0,055 секунды. Так что верный своему правилу при любом удобном случае оказывать на соперника максимально возможное психологическое давление, старший Шумахер обронил: "Запасная машина, на которой я выступал сегодня из-за того, что утром разбил боевую, разумеется, не так хороша. Но в целом я очень доволен своим Ferrari все эти дни. И чувствую необыкновенную уверенность перед завтрашней гонкой”. Вряд ли Хаккинена и Култхарда ждала спокойная ночь.

Облака, висевшие над скалой с прилепившимся к ней княжеским замком ранним утром, рассеялись, и солнце быстро разогрело трассу – к полдесятому температура асфальта достигла +30°.
Пока простые смертные, отстояв многокилометровые очереди в своих автобусах и автомобилях, добирались до мест на трибунах, склонах горы, балконах, парапетах, крышах, у щелок многочисленных заборов и прочая и прочая, их собратья из числа тех, кому посчастливилось родиться богатыми и знаменитыми, потягивались в постелях безумно дорогих гостиничных номеров, разбуженные раздражающе громким зудом моторов – одно из многих неудобств, с которыми приходится мириться самым дорогим гостям Большого Приза, и от которого не спасают никакие миллионы.
Совсем еще недавно, в начале 90-х, утренняя разминка была весьма показательной, ибо как бы подводила итог двухдневной работы команд. Кто будет быстрее в воскресенье утром, тот и после обеда скорее всего не оплошает. Но обязательная дозаправка вкупе с необходимостью выбора одинаковых шин для квалификации и гонки привели к тому, что всю важность результатов этих получасовых заездов могут оценить лишь сами пилоты и их инженеры. Ведь никто из посторонних не знает наверняка, сколько топлива заливают в баки и какие покрышки устанавливают. Вот почему и теперь ни Хаккинен, ни Култхард скорее всего не придали значения своему очередному, уже третьему за три дня поражению. Ведь финн уступил ирландцу всего мгновение – 0,009 секунды, еще две тысячных проиграл шотландец. У пилотов McLaren не было ни малейших проблем этим солнечным утром. "Мы все потеряли только в самом конце, когда наши последние круги пошли насмарку из-за редкой толкучки на трассе”, – со спокойной улыбкой объяснил Мика.
Хилл, показавший пятое время и как будто совсем оправившийся от очень неприятной аварии в четверг, ставший в итоге шестым младший Шумахер, Джонни Херберт – все они остались довольны самими собой и своими автомобилями и, как пилоты McLaren, ни секунды не подозревали, что для них судьба уже приготовила самые неприятные сюрпризы.

"В Формуле-1 вообще трудно обгонять, но в Монако обогнать соперника, если он этого не хочет, просто невозможно”, – заметил еще в четверг Шумахер-младший. Как не поверить Ральфу, который, подобно многим другим пилотам Ф-1, не желающим делиться с собственным государством своими доходами, живет как раз в Монако и ездит на трассу из дома на мотороллере? Правда, он ни разу еще здесь не выигрывал. А вот что сказал в четверг Ален Прост, четырежды получавший Большой Приз из рук Ренье III: "Перед стартом в Монако все немного нервничают, ведь так трудно знать наперед, что тебя ждет. Потому что на этой трассе возможно все!”
И вот даже самых важных и богатых, самых известных и знаменитых, с более или менее умным видом разгуливавших между пахнувшими разогретой резиной и маслом машин, под белы ручки выпроводили с трассы, и на два часа она наконец превратилась в арену одного из самых трудных состязаний в мире.
Какой это был старт! Как жаль, что под забралом шлема невозможно разглядеть выражения лиц пилотов – можно лишь вообразить на минуту сжатые зубы и выпяченную челюсть Шумахера, когда он не отвернул и не сбросил "газ”, отчаяние Мики, сорвавшего колеса в букс на первых метрах и потом беспомощно наблюдавшего, как Ferrari выходит вперед. Финн, правда, в первое мгновение еще попытался помешать сопернику, приняв влево, но, видимо, здравый смысл возобладал над инстинктом – Хаккинен сначала выровнял траекторию, а потом резко, с дымом из-под всех четырех колес, нажал на тормоза, пропуская Михаэля.
"Я увидел, что колеса McLaren сорвались в букс, и тут же поравнялся с Микой, – рассказывал потом Шумахер. – Ему хватило ловкости не слишком приближаться ко мне, иначе мы бы столкнулись в первом же повороте…” "Это невозможно!” – хотелось крикнуть, ибо тот же красивейший маневр повторил в отношении Култхарда Ирвайн, и оба Ferrari разом обошли каждый своего серебристо-черного соперника.
"Это невозможно!” – под таким девизом проходила вся эта гонка. Вот Хилл с безоглядностью самоубийцы атакует Williams Шумахера таким образом и в таком месте, где делать это нельзя – на входе в "эску” при выходе на набережную, по внутренней траектории, когда между соперником и отбойником меньше двух метров. Ну невозможно, чтобы экс-чемпион мира вновь, в который уже раз, наступал на одни и те же любимые грабли! И через четверть часа Дэмон уже глубокомысленно вещал: "Авария была моей ошибкой. Я просто был слишком амбициозен. Стартуя 17-м, мне поневоле пришлось выбирать агрессивную тактику, и всего после двух кругов я решил попробовать обогнать…” "Он хотел обойти меня в тормозной зоне перед "эской” после выхода из туннеля. Но ведь это невозможно”, – отозвался через час Ральф, которого столкновение отбросило далеко назад, но не выбило из борьбы. Только на 47-м круге Williams под номером 6 окончательно сошел со сцены, – дважды подряд показав превосходное время, Ральф поспешил и потерял машину в шпильке Loews.
Это невозможно! Уже на 23-м круге из 78 Трулли заезжает в боксы на плановую, судя по всему, дозаправку и смену шин. Но ведь всем хорошо известно: в Монако никто не останавливается дважды – слишком дорого обходится потеря нескольких мест. Сразу вспомнились слова Физикеллы, сказанные накануне: "Девятая позиция на старте отнюдь меня не печалит. Ведь мы-то ставим на надежность и выбрали покрышки потверже. А вот трое пилотов передо мной предпочли сверхмягкие шины. И для них гонка будет очень трудной”.

Так кто же остальные двое? Неужели это пилоты Ferrari?

Если это так, то события, происходившие в лидирующей группе на первой трети дистанции, поначалу казавшиеся невероятными, невозможными, получали логическое объяснение. Ибо Ferrari Шумахера неуклонно уходил от McLaren чемпиона мира: 5-й круг – 3,4 секунды, 10-й – 6,2, 15-й – 8,5, 20-й – 13,8. А вот Ирвайн вскоре стал отрываться от своей серебристо-черной тени, Култхарда, и приближаться к Хаккинену.
Однако круг шел за кругом, а в боксах Scuderia и не помышляли о дозаправке. Лишь когда Ирвайн пару кругов прошел, буквально уткнув нос своего Ferrari в заднее антикрыло McLaren и явно теряя время, первый из "алых жеребцов” юркнул в пит-лейн. Шумахер же выжидал еще пять невероятно долгих кругов, прежде чем устремиться на "переобувку”. Да и то, сделал это, когда стало ясно – Хаккинен ему уже не соперник.
На 39-м круге Мика мчался по крутому и длинному спуску (телекамеры предательски скрадывают его крутизну), ведущему от сквера перед казино к крутому правому виражу Mirabeau. А есть в этом повороте одна очень интересная и необычная для трасс Формулы-1 черта. На самом входе асфальт буквально сходится горкой – именно так, а не плавным "горбом” – словно крыша дома. Раллисты, более привычные к дорогам общего пользования, называют такие места "минусами”. А на телеэкране горку эту можно обнаружить только по резкому изменению поведения "формулы”.
В этом-то месте McLaren финна вдруг, вместо того, чтобы, перевалив через хитрый "минус”, нырнуть в Mirabeau, поехал дальше, прямо на зону выбега, ведущую к гостинице "Метрополь”! "Наверное в этом месте только что произошла какая-то авария, – рассказывал потом Мика, – и на асфальте осталась масляная лужица. Я почувствовал, что задние колеса скользят, и мгновенно понял – поворачивать нельзя. Если бы я вошел в Mirabeau, непременно потерял бы задние колеса и ударился об отбойник. Поэтому и решил проехать вперед и как можно быстрее вернуться на трассу…”
Незаметная с виду масляная лужица обошлась чемпиону мира в 16 секунд. И этим царским подарком тут же воспользовался Ирвайн, после дозаправки финна вышедший на 2-е место. Собственно говоря, интрига гонки на этом себя исчерпала, потому как двумя кругами раньше тихонько заехал в боксы другой McLaren.
Примерно с 13-го круга за машиной Култхарда стелился временами сизый дымок, свидетельствуя о том, что где-то подтекает и, попадая на раскаленные детали, горит масло. Круг проходил за кругом – дымок не только не пропадал, но даже усиливался. Беспристрастная электроника показала, что в системе смазки коробки передач падает давление масла (Дэвид почувствовал это по затрудненному переключению), и в конце концов, скрепя сердце, инженеры McLaren посоветовали шотландцу прекратить борьбу.
Правда вскоре, словно бы специально для того, чтобы потешить заскучавшую было публику (фанатов Ferrari, несмотря на близость итальянской границы и многочисленных земляков Шумахера, все четыре дня оккупировавших бары Монте-Карло и Ниццы, здесь не так уж много), механики Scuderia в полном противопожарном облачении заняли боевые позиции… И разошлись! Через несколько минут снова вышли. И опять, подчиняясь приказу начальства, скрылись в боксах.
Телеоператоры суматошно забегали вокруг, диктор на трех языках попытался завести болельщиков – Ferrari планирует вторую остановку! Но отставание Хаккинена было к тому времени столь велико (41 секунду финн проигрывал лидеру, 21 – Ирвайну), что лишь необычайно редкое стечение обстоятельств могло помочь чемпиону мира.
Ничего подобного не случилось, скорее наоборот, – внимательно наблюдая за графиком хода McLaren по дистанции, можно было заключить, что машина чем-то серьезно больна. Время круга колебалось на одну, две и даже три секунды! 60-й круг – 1’23.540, 61-й – 1’25.270, 62-й – 1’23.040, 63-й – 1’24.151, 64-й – 1’23.770. На 67-м Мика установил рекорд дня – 1’22.259, а 69-й проехал на 2,5 секунды медленнее! Стало совершенно очевидно, что основная забота пилота McLaren – добраться до финиша, по возможности сохранив место на пьедестале почета. Через полчаса совершенно убитый Хаккинен объяснил свои трудности так: "Управляемость машины была очень нестабильной. Невероятно тяжело было крутить руль – похоже, какая-то беда приключилась с передней подвеской. Или антикрылом. Или шинами… не знаю”.
Бок о бок два алых Ferrari совершали круг почета. С балконов дорогих отелей и с самых престижных трибун благосклонно взирали на них завсегдатаи Гран При Монако, сверкая драгоценностями, благоухая дымом дорогих сигар. Подавляющее большинство из них забудет об автогонках до следующего мая, когда снова придет пора принять участие в этом модном и престижном мероприятии. "А Сара там будет?” "А принц Майкл?” "О да, конечно, мы с Фрэнком планируем на следующий год…” "На этом балконе так неудобно! Муж клятвенно обещал мне, что мы отправимся на яхте”.
Обычная жизнь потихоньку возвращалась на улицы Монако, Монте-Карло, Ла-Кондамина. Жан Тодт обещал своим подчиненным гулянку до утра, огромные грузовики, в чьих бездонных утробах уже отдыхали гоночные машины, медленно и неуклюже пробирались к автостраде на Марсель, в ресторане Stars and Bars, расположенном у входа в паддок, столики были расписаны на два часа вперед. А в пресс-центре три сотни журналистов сосредоточенно шелестели клавиатурой компьютеров, объясняя завтрашним читателям и сегодняшним зрителям, как невозможное стало возможным.
Впервые за полтора года McLaren проиграл вчистую. Проиграл, потому что плохо подготовился к конкретной гонке. Проиграл, потому что инженерам Ferrari удалось наконец выйти на уровень лидера. И наконец потому, что за рулем алой машины сидит выдающийся пилот, который крепко помнит победное средство, сделавшее семь веков назад обычного разбойника Франсуа Гримальди владетельным князем. Любая крепость может пасть – необходимо лишь тщательно подготовить осаду и выбрать момент, когда противник расслаблен и менее всего ожидает удара. А там все решит отвага и удача.

Текст: Александр Мельник