Джентльмен из высшего общества
Будь он американцем, гордился бы тем, что вышел, как говорится, из низов. Но Рон – англичанин до мозга костей и, как всякий чопорный выходец с Туманного Альбиона, предпочитает не вспоминать, что когда-то ходил в засаленном комбинезоне и по локоть в машинном масле. Если вы хотите завязать с мистером Деннисом хоть какие-то отношения, лучше сделайте вид, что не ведаете о его корнях в Формуле-1: сегодняшний Деннис – блестящий джентльмен, глава настоящей автогоночной империи – имеет мало общего с тем 18-летним, почти нищим парнишкой, пришедшим на работу в фирму по продаже и обслуживанию автомобилей Thompson&Taylor в качестве подмастерья. Вообще-то говоря, они даже не родственники!
Кстати, насчет засаленного комбинезона и рук, по локоть в машинном масле... Собственно, именно они тридцать с лишним лет назад подтолкнули Рона Денниса к мысли о “более академической карьере”.
ТАК НАЧИНАЛАСЬ ЕГО ФИЛОСОФИЯ
Рон Деннис родился 1 июня 1947 г. в городке Уокинг (графство Суррей) и был одним из четверых детей в обычной мелкобуржуазной английской семье. Никогда не имел каких-либо выдающихся талантов или склонностей, кроме небольшого интереса к технике. Школу окончил ни шатко, ни валко, но на том уровне, который позволил без проблем освоить курс технологии транспортных средств в местном колледже. В 1965 г. устроился в Thompson&Taylor подмастерьем. Однако никакой “более академической карьеры” юному Деннису не видать бы, как своих ушей, если бы судьба не сделала шага ему навстречу.
Начать с того, что офис фирмы Т&Т находился по-соседству со знаменитым гоночным треком Бруклэндс. Несмотря на то, что автогонки Рона тогда не прельщали, остаться к ним совсем уж равнодушным он никак не мог. Кроме всего прочего, уже тогда, в 18 лет, его, обычного вроде бы буржуа, отличало от сверстников одно бесценное (для блестящего будущего) качество – амбициозность. Автоспорт же был отличным полигоном для приложения собственных амбиций. Поэтому, когда фирму Т&Т вместе с компанией Cooper и одноименной гоночной “конюшней” присоединил к своей промышленной группе некто Джонатан Сифф, член обширного семейного клана, владеющего сетью магазинов “M&S”, Деннис не мог не воспользоваться этим знамением судьбы. Первой его ступенькой на пути к всемирной славе и богатству (сегодня Рон входит в число 500 богатейших людей Великобритании) были обязанности механика при Cooper-Maserati Йохена Риндта, будущего чемпиона мира Формулы-1. Первой гонкой в карьере Денниса были Гран При Мексики 1966 г.
В конце 1967 г. вместе с Риндтом Деннис сменил прописку, обосновавшись в команде сэра “Блэк” Джека Брэбэма. У трехкратного чемпиона мира Деннис проработал два года и зарекомендовал себя аккуратным и компетентным работником. Все бы ничего, но самого Денниса его обязанности никак не устраивали.
“Я ненавидел, когда мои руки были в грязи и масле. Вот почему я как помешанный носился с идеей, что, несмотря на смазку, все части автомобиля должны быть чистыми. Вот почему даже в юности я часами мыл и чистил все, что меня окружало. Став механиком команды Формулы-1, я после каждого Гран При устраивал “банный день”: разобрав автомобиль на части, я с маниакальной тщательностью мыл и чистил все детали. Этот процесс я ненавидел не меньше, чем собственные измазанные руки, но потом неизбежно наступал час удовольствия: методично и аккуратно собирая автомобиль по частям, я ловил кайф, наблюдая, как груда разрозненных частей снова становилась единым целым – фантастически быстрым и красивым гоночным автомобилем”.
Рон патологически ненавидел рабочую грязь на руках. Но никогда ее не боялся. Поэтому судьба не поскупилась сделать еще один широкий шаг навстречу, который, собственно, и заставил 23-летнего механика задуматься о том, чтобы сделать “более академическую карьеру”, несмотря на явный недостаток как раз академического образования.
Стареющий и мало-помалу теряющий хищную гоночную жилку Брэбэм начал потихоньку отходить от дел. Так уж вышло, что однажды, осенью 1970 г., юный шеф-механик Рон Деннис остался главой команды Brabham-Ford. Финал чемпионата мира проходил за океаном. Владельцы команды, сам “Черный Джек” Брэбэм и Рон Тауранак улетели в Англию, оставив Денниса присматривать за свом хозяйством.
“До сих пор помню чувство, с которым контролировал доставку имущества команды в Мехико, с каким получал в банке призовые за американский Гран При на Уоткинс-Глен... И никак не мог понять, почему я, выполняя обязанности шефа команды, получаю при этом зарплату механика!? Но даже не это было главным. Деньги совершенно не важны до тех пор, пока ты не имеешь их столько, сколько захочешь. Вот Берни (Экклстоун – О.Л.) – он весь одержим идеей власти и денег. У меня же всегда были иные цели. Поэтому, руководя командой осенью 1970 г., я не мог смириться с тем, что делаю это не для себя, а для кого-то другого”.
ПЕРВЫЙ ШАГ ВПЕРЕД И ВВЕРХ
Так что нет ничего удивительного в том, что уже в следующем сезоне в команде сэра Брэбэма не было шеф-механика по имени Рон Деннис. Вместо него появился начинающий менеджер с тем же именем. Вместе с другим сотрудником Брэбэма, шеф-механиком команды IndyCar австралийцем Нилом Трандлом, Рон в 1971 г. создал команду европейского чемпионата формулы-2 – Rondel Racing. Название, естественно, родилось из слияния имен создателей. Тауранак по старой дружбе в рассрочку выделил новоиспеченным хозяевам пару Brabham BT36, а судьба снова подставила плечо в виде знакомства с двумя “богатенькими Буратино”, греком Тони Власопуло и англичанином Кеном Гробом. Сочетание оказалось не бесплодным: сам Грэм Хилл, сев за руль машины Rondel Racing, выиграл гонку в Тракстоне. А в 1973 г. Деннис сделал последний, решающий шаг к тому, чтобы окончательно прекратить пачкать руки и начать работать головой. Однажды он, угодив в дорожную аварию, вылетел из своего Jaguar Е-type через лобовое стекло и некоторое время был не способен к какой-либо физической работе... Не знаю, есть ли в английском языке аналог старой русской пословице “не было бы счастья, да несчастье помогло”...
Видимо, от временной нетрудоспособности в голове Денниса стали роиться иные, более глобальные планы. Например, о создании собственного автомобиля Формулы-1. При поддержке французской топливной фирмы Motul экс-инженер Brabham Рэй Джессоп сконструировал такое шасси. Но разразившийся вслед за войной на Ближнем Востоке энергетический кризис умертвил проект еще до его настоящего рождения. Попасть в Ф-1 любой ценой и оказаться там в роли “бедной родственницы” Деннису не улыбалось, поэтому он нашел в себе мужество отказаться от этой затеи.
Однако повитуха-судьба никак не хотела бросать своего многообещающего подопечного. Ей было угодно, чтобы в 1974 г. Деннис познакомился с Джоном Хоганом из концерна Philip Morris – малоудачный, мягко говоря, проект создания команды ф-2 для эквадорских пилотов Фауста Морелло и Гильермо Ортеги стал началом долгой и весьма плодотворной “дружбы” Денниса и Marlboro. При поддержке этой сигаретной фирмы создавались и выживали все последующие проекты англичанина, в том числе всемирно знаменитый сегодня Project Four, плавно переросший в McLaren International.
СВЕЖАЯ КРОВЬ ДЛЯ McLaren
Некогда блестящее детище Брюса Мак-Ларена к 1980 г. влачило довольно непрезентабельное существование – с 1977 г. у команды не было ни одной победы в гонках Гран При. Обычно такой творческий застой означает близкую смерть. Фирма Marlboro, спонсировавшая команду, пришла к выводу о необходимости прилива свежей крови. За “донором” далеко ходить было не надо: Project Four и Рон Деннис были под рукой. В начале 1980 г. тогдашние владельцы McLaren Тедди Мейер и Тайлер Александер, соратники самого Брюса, согласились продать часть акций фирме Project Four. 1 ноября 1980 г. родился будущий супергигант Формулы-1 – тот самый McLaren International, финансово-техническая группа, чьи интересы сегодня распространяются далеко за пределы Формулы-1 (в конце 1995 г. Деннис дал понять, что Ф-1 для его компании – это от силы 25% от общего объема бизнеса)
На деньги Marlboro был приглашен Джон Барнард, чей революционный фиброкарбоновый монокок МР4 стал основой будущего фантастического успеха McLaren. Вскоре к Деннису присоединил свои арабские капиталы и глава фирмы TAG Мансур Ойех, с которым Рона и по сей день связывают не только деловые, но и очень близкие дружеские отношения. Деталь: деньги молодого арабского шейха Деннис в начале 80-х “умыкнул” у своего давнего друга-соперника Фрэнка Уильямса, которого он “раздел” еще раз – в конце 1987 г., ухитрившись заключить выгодный контракт с мотористами Honda, но оба эти факта биографии нисколько не отразились на отношениях Рона и Фрэнка! Напротив, эти двое и по сей день остаются яростными единомышленниками в борьбе против абсурдистов из FIA и, похоже, той единственной силой, которая способна хотя бы немного обуздывать аппетиты Берни Экклстоуна...
Короче, начало было положено. Выкупив активы Мейера и Александера, Деннис стал практически полноправным хозяином McLaren – совладелец команды Ойех никогда не вмешивается в его действия, полностью доверяя благополучие предприятия финансовому чутью и таланту руководителя своего друга.
И началось практически беспрерывное восхождение. Владельцем одной из самых блистательных команд за всю историю Формулы-1 Деннис стал в неполных 34 года!
Теперь-то Рон во всем блеске мог осуществить свою давнишнюю мечту. Деннис никогда не хотел быть великим гонщиком. Но всегда – со времен своей юности в Cooper – мечтал работать с великими пилотами. Правда, при этом, общаться со звездами Больших Призов Деннис хотел лишь в одной-единственной роли – роли их босса.
Он воплотил свою мечту в жизнь: в его командах почти всегда ездили топ-пилоты. Но вот парадокс: Деннис никогда не скрывал и не скрывает, что не является таким уж большим поклонником гонщиков! На его взгляд, им уделяют слишком много внимания, незаслуженно оставляя в тени усилия команды.
“Они все – страшные эгоисты. И совсем не великодушны. Они аккумулируют в себе талант и труд огромного количества людей, но еще ни один из них не вспомнил, например, такой мелочи, как день рождения жены своего старшего механика. Разве такой уж труд – послать открытку или букет цветов? Но еще ни один из них ничего подобного не сделал.”
Сам Рон о таких “мелочах” не забывает: все, кто работает в Уокинге, в один голос отмечают, что несмотря на внешнюю сухость мистер Деннис очень мягкий, уважительный и внимательный человек. И предельно честный. Поэтому-то из McLaren так редко уходят люди.
Люди, привыкшие судить о мире Больших Призов поверхностно, не слишком старающиеся вникнуть в глубинную суть происходящего, частенько с эдакой пренебрежительностью всезнаек уверяют, что с гонщиками у Денниса сухие, неэмоциональные, короче, – чисто деловые отношения “ты – мне, я – тебе”. И что его пилоты вынуждены жить в “холодном доме, который построил Рон”. И это – чистой воды неправда. Своих пилотов Рон любит. Нежно и трепетно, хотя и не выставляя своих чувств напоказ. Правда, не всех. Только тех, кто помогал осуществлять вторую его мечту – выигрывать ВСЕ гонки, в которых участвует McLaren.
“Мотивация – странный, расплывчатый, но жизненно необходимый ингредиент успеха. Почему-то принято думать, что у тех, кому чего-то недостает, мотивация выше. Это не так. Когда выигрываешь все и везде, мотивация становится главной движущей силой. Уверен: в глазах большинства людей богатство как следствие успеха – главный жизненный мотив. Но если мне предложат на выбор – стать на миллион долларов богаче или выиграть в Спа, я не задумаюсь и на миллисекунду. Конечно, победа в Спа! Выигрывать гонки – в этом моя жизнь. Я никогда не делал секрета из того факта, что ненавижу проигрывать”.
Будучи по сей день голодным до побед, Рон всегда искал и ценил в своих пилотах тот же неутолимый голод. Вот таким он и прощал все. В своем выборе он ошибся лишь раз, когда в 1995 г. в его команде внезапно оказался “сытый” Найджел Мэнселл, хотевший выигрывать, не прилагая к этому особых усилий. Трех гонок хватило Деннису, чтобы понять – “Большой Найдж” чужой для него человек.
РОН И НИКИ
Первое, что сделал Деннис, когда почувствовал власть, это чуть ли не силой вытащил с “пенсии” закончившего гоняться Ники Лауду. Тот факт, что великий чемпион был младше него на каких-то два года, нисколько не смущал Рона.
“Ни секунды не сомневался, что справлюсь. Я – существо весьма целеустремленное, и никогда не считал, что чуть-чуть за тридцать – юношеский возраст. Я очень много читал и был жестко нацелен на то, чтобы как можно быстрее усовершенствовать свой менеджерский стиль и свои познания. Моими настольными изданиями стали The Economist и The Harvard Business Week.”
Надо отдать должное Деннису – он и по сей день очень быстро учится и никогда не повторяет ошибок. Недаром авторитетное британское издание The Management Week несколько раз подряд в середине и конце 80-х присваивало Деннису титул лучшего менеджера Британии.
Своего рода академией менеджмента стало для Рона сотрудничество с Лаудой. Австриец преподал своему боссу один урок, который тот усвоил навечно. Именно Лауда, принесший команде McLaren не одну победу сделал Рона упертым негоциантом: начиная деловые переговоры даже со своими любимыми гонщиками, Деннис – он сам признавался в этом – становился похожим на дикое животное, защищающее логово.
В своей автобиографической книге To Hell and Back (“В ад и обратно”) Лауда так отозвался о Деннисе: “С моей точки зрения, у Рона есть один колоссальный недостаток. Его самолюбие никак не может смириться с тем, что карьеру он начинал как скромный механик. Вот почему в роли босса он невыносимо высокомерен! После победного дубля в чемпионате мира 1984 г. он возомнил, что теперь ему все дозволено, и с упоением предавался психологическим играм. Кое-что в его исполнении выглядело как своего рода месть за те баснословные контракты, которые я выторговал себе в 1983 и 1984 гг.”.
На всякий случай напомню: чемпионом в 1984 г. Лауда стал, на пол-очка опередив Алена Проста, который выиграл семь гонок против пяти у австрийца. Вкалывая на команду, как галерный раб, француз получал в несколько раз меньше своего партнера...
Воспоминания самого Рона Денниса о переговорах с Лаудой выглядят несколько иначе.
“Ники с женой и я с Лизой (обаятельная американка, нынешняя миссис Деннис и мать троих детей тогда была просто подругой) устроили себе маленький праздник на яхте недалеко от Ибицы. Не помню, по какой причине, но внезапно мы начали делиться друг с другом очень личными воспоминаниями о своей жизни, о потерях, разочарованиях, радостях... Глаза на мокром месте были у нас обоих, и в этом не было ничего особенного – мы ведь были друзьями. Внезапно я заметил, что он ненавязчиво, но настойчиво поворачивает наш диалог совсем в другую сторону! Я очнулся, как гонщик, увидевший красные флаги. Я увидел, куда он клонит, и опередил его, закончив его монолог словами: “...вот почему я хочу, чтобы ты заплатил мне эти деньги”.
Он сознательно спровоцировал меня на интимные воспоминания, чтобы, воспользовавшись минутной слабостью, выторговать себе побольше! Я был потрясен. Моя реакция была довольно жесткой. С тех пор я привык распознавать тех, кто способен пытаться мной манипулировать, и опережаю их на шаг. Но в этом нет никакого удовольствия.”
РОН, АЛЕН И АЙРТОН
В тот день на яхте Лауда совершил ошибку, которая привела в итоге к тому, что его карьера завершилась окончательно: в 1985 г. австриец ничего не мог противопоставить Просту, который начал пользоваться полным доверием и полной поддержкой McLaren и его босса. Но это отнюдь не означает, что у Проста были какие-то другие, более существенные преимущества, чем обычная человеческая симпатия. В McLaren, созданном Деннисом по своему образу и подобию, есть один незыблемый закон: никакого неравенства между гонщиками. “Я всегда гордился тем, как руковожу своими гонщиками. Даже когда ситуация против нас, мы отчаянно стараемся обеспечивать парням равные условия – McLaren всегда был командой двух пилотов. Был, есть и будет. Гонщик, который намерен быть премьером и диктовать условия своему партнеру, никогда не ступит ногой в наши боксы. Никогда. Кем бы он ни был.”
Этого правила Деннис старался свято придерживаться всегда. Но особенно оно ему пригодилось тогда, когда за его команду выступали две ярчайшие звезды, две сильнейшие личности Формулы-1 80-х годов – Ален Прост и Айртон Сенна. Таланты обоих корифеев Больших Призов в полной мере раскрылись в McLaren. И лишь благодаря тому, что Деннис однажды не побоялся свести их вместе.
Тройственный союз очень разных и в то же время очень похожих (главным образом, диким коктейлем из прагматизма и романтизма, жестокости и ранимости) людей: Рона, Алена и Айртона – дал миру Формулы-1 возможность насладиться страстями такого накала, которые вряд ли кому-нибудь когда-нибудь удастся повторить. “Они давали очень много поводов не любить себя. Кое-кто видел в их первобытном желании быть только первым, только лучшим лишь предельный эгоизм и гипертрофированную самонадеянность. Они эгоистичны, высокомерны, самонадеянны. Но только те, кто знает их близко, знаком с оборотной стороной их личности, те немногие знают, сколько тепла и нежности в этих людях.”
“Дьявольский дуэт” Прост–Сенна был самой большой гордостью Денниса и самой большой его профессиональной ошибкой. Говорят, два медведя в одной берлоге не живут. Как когда-то не ужились между собой Деннис и Барнард, так не ужились и Прост с Сенной. И отнюдь не врожденный взаимный антагонизм тому виной. Чтобы удержать вместе двух столь амбициозных и жадных до побед парней, нужно было быть богом или дьяволом. Или просто талантливым психологом. Ни тем, ни другим, ни третьим Деннис не был. Когда под его началом оказались два дарования такого масштаба, Деннису едва перевалило за 40. И он, пытаясь уравновесить запредельные амбиции своих пилотов, совершал одну ошибку за другой. Возможно, будь ему лет 60 и имей он побольше житейской мудрости, легендарный дуэт просуществовал бы дольше, чем два года.
“Это мое самое большое разочарование, однако не провал. Труднее всего смириться с тем, что мы не смогли достичь полной и устойчивой гармонии. Временами это бывало фантастически здорово, временами просто ужасно. Можно ли было заставить этих двоих сосуществовать мирно? Не знаю. Я сделал все, что мог. Большего не сумел бы добиться никто.”
В принципе было ясно с самого начала, что дуэт суперчемпионов был обречен на недолгую жизнь. Недолгую, но яркую, как взрыв сверхновой: два сезона, 25 побед в Гран При, 14 дублей на подиуме, 26 раз первая линия стартового поля была целиком “маклареновской” – таким урожаем не может похвастать ни одна пара пилотов и ни один из менеджеров других команд.
“В этом нет ни грамма удачи. Только труд. Страшный труд. До потери сознания. У меня ведь нет специального образования. Меня никто не учил менеджменту. Хотя считаю себя хорошим наблюдателем и аналитиком, умею смотреть и видеть. И я был бы гораздо лучшим менеджером, если бы в сутках было 48 часов.”
Когда в 1994 г. Формула-1 разом лишилась и Сенны, и Проста, Деннис, который свято верил, что судьба обязательно даст ему вторую попытку, и он, исправив старые ошибки, восстановит дуэт-легенду, почти потерял интерес к происходящему. Некогда блистательного шефа и его команду, которая суть его отражение, начали потихоньку отпевать. Но поторопились. Деннис нашел в себе силы начать все сначала.
“Ошибки, потери, поражения – вот что придает мне дополнительную мощную мотивацию. Сейчас меня питает мысль о том, что я должен быть лишь главой в книге под названием McLaren, а отнюдь не всей книгой. Конечно, я мечтаю о том, что моя глава закончится на высокой ноте, но не хочу, чтобы после того, как я уйду на пенсию или умру, внизу могильной доски появились два слова: The End.”
Журнал "Формула", декабрь 1998
Текст: Ольга Линде
