08-1968г. Джеки Стюарт рассказывает

Для гонщиков Формулы 1 Гран-при Германии – особенный этап, поскольку Нюрбургринг является, несомненно, самой сложной, самой предательской и самой требовательной из всех трасс, по которым ежегодно путешествует цирк. Знаете, всякий раз после этой гонки я возвращаюсь в боксы и делаю большой глубокий вздох облегчения, потому что, Господи! Как приятно снова оказаться дома!
В этом году это утверждение оказалось наиболее верным, чем когда-либо, поскольку Нюрбургринг был охвачен мерзким туманом и непрерывным дождем. Я прибыл в четверг ближе к вечеру, прилетев из Женевы с Грэмом Хиллом на его Piper Aztec в компании с Бетт Хилл, Джо Зиффертом и Йо Боннье. Только мы разгрузили багаж из самолета, как начался дождь, и с этого момента мы редко избегали его.
Когда в пятницу утром началась официальная тренировка, туман был очень густым, видимость упала до 200 ярдов. Я совершил 15 кругов по короткой петле, прикатал шины и тормоза, и к тому времени, как я закончил с этим, туман стал еще немного гуще, поэтому мы прекратили тренировку, поскольку Кен Тиррелл счел неразумным рисковать автомобилем в таких погодных условиях. К началу дневной сессии условия ухудшились, и организаторы вполне справедливо сказали, что условия слишком плохие, чтобы позволить нам выехать на трассу.
В субботу, хотя условия едва ли улучшились, мне удалось совершить несколько кругов на своем болиде и установить быстрейшее время дня. В течение этой сессии я попробовал установить крыло на болид и обнаружил, что им стало управлять немного лучше. Не могу сказать, что это было заметно во время пилотирования, но времена на круге показали небольшое улучшение.
В день гонки ранним утром организаторы устроили дополнительную сессию, это была хорошая идея, поскольку все жаловались на недостаток времени во время тренировки, и когда я показал свой лучший круг, условия были очень плохими. Шел сильный дождь, местами стоял очень густой туман, и я не думаю, что маршалы с флагами могли видеть друг друга.
Сам Гран-при начался примерно на 45–50 минут позже намеченного. Когда флаг упал, Жаки Икс стартовал довольно плохо из-за слишком большой пробуксовки колес, и я практически проехался по пит-лайн, пытаясь пройти его. Мне удалось сделать это, но по ходу я попал двумя колесами в желоб, который служит для отвода воды с пит-лайн. Так или иначе, я вошел в первый поворот третьим позади Грэма и Криса. Брызги были совершенно невероятными – не было видно ничего вообще! Ни точек торможения, ни впереди идущего болида, была только сплошная стена брызг. Я попробовал выйти из брызг и пройти по внутреннему радиусу, и только тогда мне стало видно чуть отчетливее. Страшно даже подумать, что творилось позади меня!
Такая ситуация продолжалась большую часть круга, но я прошел Криса Амона почти в том самом месте, где во время тренировки вылетел Джеки Оливер; то есть на подъеме к Adenau. Я был просто счастлив, совершив обгон, потому что вплоть до этого момента я не помню, когда испытывал больший страх, находясь в гоночном автомобиле. На любой другой трассе такие условия показались бы ужасающими; но Вы даже не можете себе представить, насколько плохими они были на Нюрбургринге. Трасса узкая, неровности столь резко выражены, повороты столь многочисленны, что даже в ясный день Вы едва ли помните, в каком месте трассы находитесь, а в тумане и в постоянных брызгах Вы вообще об этом понятия не имеете. Кроме того, Вы постоянно обеспокоены тем фактом, что аквапланируете не только Вы, но и впереди идущий болид.
Пройдя Криса, я начал искать подходящее место на трассе, чтобы пройти Грэма. Мне хотелось это сделать до начала прямой, и мне удалось получше выйти из малого Karussel в конце поворота с раздвоенным хвостом и в этом месте получить преимущество над Грэмом, пройдя его на входе в последний поворот перед выходом на прямую. Это означало, что передо мной теперь была чистая трасса без всяких преград и брызг. Оставшись наедине, к концу круга я увеличил свое преимущество над Грэмом более чем до восьми секунд. Я знал, что испытывал Грэм, поскольку на скорости, достигаемой на прямой, 170 миль/ч, в воздухе еще стояли брызги.
Пройдя Грэма, я шел теперь с такой скоростью, с какой только мог. Мне удалось постепенно увеличить свой отрыв, атакуя так жестко, чтобы оставаться на трассе, причем было много моментов, когда я вот-вот должен был поскользнуться или попадал в новую лужу, которой кругом раньше еще не было.
За три круга до финиша начал идти очень сильный дождь на всем протяжении трассы, и дорога стала еще более предательской. Примерно в полумиле после Karussel я вошел в S-образный поворот на третьей передаче и неожиданно потерял управление в сильном потоке воды, струившейся поперек дороги. Болид тотчас же отправился в скольжение, двигатель заглох, и меня понесло поперек дороги по направлению к маршалу, который стоял на своем совершенно незащищенном посту. Он нырнул в одну сторону; потом решил прыгнуть в другую; затем внезапно он застыл на месте, и я подумал, что сейчас собью его. И как раз в этот момент колеса начали потихоньку цеплять дорогу.
Наконец, я принял клетчатый флаг более чем в четырех минутах впереди Грэма. Я получил огромное удовольствие, закончив эту гонку победой. Помню, как я думал, спускаясь к Южному повороту после принятия флага, что, возможно, это было мое самое большое желание, связанное с победой на любой трассе. Нюрбургринг – это трасса, на которой я всегда хотел выиграть Гран-при, поскольку считаю, что она бросает, безусловно, самый большой вызов гонщику, и, должен сказать, что победа, одержанная мною в дождь, принесла мне огромное удовольствие.

Перевод и набор: Андрей Краснов