Беспечный ездок

Он - самый высокооплачиваемый британский гонщик. Его гонорар за прошлый год составил 12 млн долларов (для справки: столько же получает звезда английского футбола Дэвид Бэкхэм; «зарплата» Дэвида Култхарда почти вдвое меньше). Его состояние превышает 60 млн долларов. «У меня есть все, кроме разве что подводной лодки и космического челнока, - поясняет он. - А их у меня нет, поскольку они мне попросту не нужны. Даже вертолет я и то продал за ненадобностью».
Еще он самый, пожалуй, популярный британский гонщик, в особенности среди представительниц прекрасного пола. Поговаривают, что на его счету больше разбитых сердец (причем сердец очень красивых женщин), чем очков, заработанных им в Формуле-1 (для справки: 191 очко - 5-й результат среди действующих пилотов).
Вышесказанное, впрочем, не означает, что он бегает за юбками быстрее, чем гоняется за соперниками по трассе. Напротив, потенциально он, возможно, и самый быстрый на сегодняшний день британский гонщик (для справки: сам себя он считает лучшим после Михаэля Шумахера пилотом Ф-1). Причем к смертельному риску, с которым сопряжен автоспорт, ему не привыкать: он родился и вырос в Северной Ирландии в самый разгар кровопролитных уличных столкновений местных радикалов с армейскими частями.
Он был очень близок к тому, чтобы стать чемпионом мира, но так и не стал им и, быть может, не станет, но при этом он - не просто гонщик, а своего рода «икона» сегодняшней Формулы-1. Или же вчерашней: ведь в это межсезонье его судьба весьма неожиданно повернулась таким образом, что, возможно, все написанное выше надо будет читать уже в прошедшем времени. Но, как бы то ни было, он остается самим собой. Он - Эдди Ирвайн. Беспечный ездок.

Если Эдди действительно ничем серьезным не занят, никуда не торопится, то он легко вступает в разговор и даже берет на себя ведущую роль, оставаясь при этом учтиво внимательным к собеседнику. Так что просто поболтать с Ирвайном - одно удовольствие.
Интервьюировать его гораздо сложнее: в своих ответах и комментариях по самым серьезным вопросам он сплошь и рядом прибегает к иронии и остроумным отговоркам. Типичный пример. Вопрос: «Эдди, правда ли, что ты собрался вернуться в Jordan и что титульный спонсор команды - табачный брэнд В&Н - как раз хотел бы, чтобы одно из мест в ней занял видный британский гонщик?» Ответ: «Видный бритаиский гонщик? О! Право же, не знаю, кто бы это мог быть...» Говорит Эдди, даже когда рассказывает о чем-то очень волнующем, неизменно тихо и как бы немного нараспев, интонациями слегка напоминая кота Матроскина, но при этом чрезвычайно быстро, с ирландским акцентом и то и дело пересыпая речь острыми словцами и жаргонизмами.
Так что более 40 минут «протокольной» беседы с первым пилотом Jaguar оказались испытанием не из легких. К тому же первая половина этого времени прошла при активном соучастии представителей «британского пула» в Формуле-1 - коллег из The Times, The Sun, The Independent, и в течение этого времени я порой ощущал себя так, как если бы оказался в компании марсиан, говорящих на совершенно непонятном мне языке, а потом, при расшифровке диктофонной записи пришлось изрядно поломать голову. Но, право же, то, что изрекает Эдди Ирвайн, стоит и не таких мучений!

Маленькие победы Большого Эда
Необходимое пояснение: этот разговор с Ирвайном состоялся накануне прошлогоднего Гран При Бельгии, когда о его замене на Марка Уэббера можно было говорить лишь как о возможном варианте. Когда же это стало свершившимся фактом, многое сказанное им тогда стало восприниматься уже с несколько иным смыслом: судя по всему, Эдди ожидал именно такого развития событий (потому, в частности, был заведомо согласен и на существенное уменьшение своего гонорара), разве что надеясь дотянуть до последнего и успеть самому гордо хлопнуть дверью.

Эдди, проясни все же ситуацию: что ты собираешься делать, если тебе придется покинуть Jaguar? Уйдешь из Формулы-1 совсем, перейдешь в Jordan, либо, что совсем уж удивительно, но такие ходят слухи, - станешь тест-пилотом Ferrari?
Ferrari?! Ха-ха. Скверная шутка. Ну, уж нет, этому не быть. Хотя бы потому, что это ведь каторжный труд - наматывать в Муджелло круг за кругом два или три дня подряд, после чего нужно как минимум неделю восстанавливать силы. Вообще же пока еще рано что-либо решать, я не тороплюсь это делать. С одной стороны, я пока не добился того, ради чего сюда шел - помочь Jaguar стать топ-командой. С другой стороны, могу сказать наверняка: в следующем сезоне я хочу ездить на машине, которая позволит претендовать на успех, а не просто «отсвечивать», и лишь в этом случае имеет смысл вообще оставаться в Ф-1. Я здесь не просто потому, что я такой симпатичный парень, а потому, что я хороший гонщик и потенциала во мне все еще побольше, чем во многих вместе взятых. Не хочу повторения этого сезона, не хочу вновь плестись позади всех на заведомо никуда не годной машине.

Имеет ли при этом значение размер гонорара?
Конечно, имеет, но не решающее. Сейчас в плане материального благосостояния я достиг такого уровня, что еще 5 или 10 млн долларов, пожалуй, не сделают меня счастливее, а мою жизнь качественно лучше. Меня интересует не выступление в Ф-1 как таковое, а возможность регулярно финишировать в числе призеров. Это - главное, и, если мне предложат место за рулем конкурентоспособной машины, я подпишу контракт и за меньшие деньги.

А не опасаешься того, что после трех последних лет за рулем далеко не самой успешной машины ты мог просто утратить способность побеждать?
Отнюдь. Ведь неважная машина просто не позволяет соперничать с лидерами, но на уровне ее возможностей я успешно соревнуюсь, обгоняю, используя те же навыки и радуясь своим «маленьким победам». Более того, в районе тех позиций, за которые я сейчас веду борьбу, можно сказать, «больше гонки», нежели в «зоне Шумахера». И в прошлом году, когда машина была значительно лучше, я совершил больше обгонов, чем кто-либо другой. Нет, я не только не утратил должных навыков, но даже и развил их.

Есть и другая сторона той же медали: выступая за Ferrari, ты был одним из лидеров, Большим Эдом, ныне же твое место «на вершине» заняли новые герои. Надо думать, что в этой ситуации тебе, пребывая ныне на второстепенных, если не третьестепенных ролях в Ф-1, нелегко оставаться самим собой, тем же Ирвайном, что и прежде.
Конечно, в какой-то степени так и есть. Но не то чтобы я очень сильно переживал по поводу себя самого и испытывал что-то вроде комплекса неполноценности... Просто бывает обидно, что из-за проблем с машиной не можешь проявить себя сполна. Вернее, не можешь показать тот результат, на который потенциально способен.

Рубенс недавно сказал, что впервые в его распоряжении оказалась «идеальная» машина - ни избыточной поворачиваемости, ни недостаточной, никаких других сложностей с настройками и управлением. Едет именно так, как надо. Не жалеешь, что не дождался в Ferrari такой машины?
Для Рубенса этот год стал лучшим в его карьере, для меня - худшим, за исключением, быть может, 1996-го. Да, когда у тебя такие неважные результаты, это не улучшает настроения. Но я не склонен на этом зацикливаться, нельзя же все время ощущать себя неудачником. Да, конечно, было бы здорово иметь сейчас такую прекрасную машину, потому что та, на которой я ездил в Ferrari, уступала McLaren. Но я ни о чем не жалею, потому что, во-первых, хорошая или плохая машина - это лишь один из факторов; переход из одной команды в другую зависит и от ряда других не менее, а иногда и более важных обстоятельств. Во-вторых, я ожидал, что Jaguar будет вполне конкурентоспособным автомобилем. В-третьих, я провел время в Ferrari отнюдь не зря, многому научился, работал там с выдающимися людьми и работал с удовольствием.

Былое и думы
Эдди уже случалось наступать на те же грабли, которые оказались ему уготованы по завершении контракта в Jaguar. Хоть в последний год выступления за Ferrari Ирвайну уже и самому изрядно надоело быть «тенью» Михаэля Шумахера, все же решение боссов «Скудерии» прервать сотрудничество с ним стало да него большой неожиданностью. «Через пару дней после Сильверстоуна (где Михаэль Шумахер, попав в аварию, сломал ногу, - прим. авт.) руководство команды сообщило мне, что мой контракт продлен не будет. Довольно странный момент они для этого выбрали, учитывая, что как раз тогда я стал единственной надеждой Ferrari в борьбе за чемпионский титул!»
Но когда в следующем сезоне Эдди пересел с набирающего силы «гарцующего жеребца» на довольно темную лошадку, каковой тогда явился Jaguar, это был отнюдь не вынужденный шаг, а вполне сознательный выбор. Альтернативой был переход в McLaren, но там амбициозного ирландца элементарно «недооценили». «Я вел переговоры с McLaren, но большого желания перейти туда у меня не возникло, - вспоминает он. - Я сказал им, что если только потому, что у них лучшая машина, они собираются торговаться, то мне у них делать нечего. Когда меня ценят, и я выкладываюсь «на все сто». Но не уважаю тех, кто хочет за мой счет нажиться. И в Ferrari меня вечно пытались надуть. В Jaguar - совсем иная атмосфера, и во многом именно это меня и привлекло. Они дали мне понять, что я им действительно нужен - при том, что от желающих попасть в эту команду отбоя не было. И это, в свою очередь, вызвало у меня желание дать команде все, на что я способен».
И он отдал. Во всяком случае, инженеры команды убеящены, что если к концу минувшего сезона R3 и удалось хоть как-то довести до ума, то лишь благодаря советам Эдди, его опыту. И руководство команды решило: мавр сделал свое дело, мавр может удалиться. Но три года назад выбор Ирвайна породит разговоры, что хороший гонорар значит для него куда больше, чем хорошая машина.

Эдди, верил ли ты, выбирая Jaguar, что, хоть и не сразу, но добьешься успеха? Или же, как говорили, просто решил «посачковать» пару-тройку лет в комфортных условиях в солидной команде с большой заработной платой?
В спорте нельзя «сачковать», ведь о тебе судят по твоим выступлениям. Если ты честно делаешь свою работу, тебе за нее хорошо платят, если нет, тебе не платят вообще. Конечно же, я рассчитывал на успех, и в прошлом году, казалось, он уже совсем близок: в квалификациях удавалось занимать места в третьем-пятом рядах стартовой решетки, но успешно финишировать не позволяли проблемы с надежностью. Жаль, что в этом сезоне развитие пошло вспять. R3 оказалась полным дерьмом: результаты выступлений говорят сами за себя.

Но в самом начале здесь все было гораздо хуже, чем даже в Ferrari в 1996 году, когда я туда пришел. Многим в команде не хватало опыта, кое-кто и вовсе прежде не работал в Формуле-1 и не шибко в ней соображал. Они не шли ни в какое сравнение с «доками» из Ferrari, а я по характеру очень нетерпеливый, и это сразу же породило разговоры о моей «склочности» в отношениях с инженерами. (Двумя месяцами спустя именно это и поставил в вину уволенному Ирвайну Ники Лауда: «Он был слишком требователен». - Прим. авт.) Просто в Ferrari я получал от инженеров и механиков то, что хотел, потому и причин шуметь не было.

А как же та история с потерянным колесом во время пит-стопа, возможно, стоившая тебе победы в ГП Европы в твой последний сезон в Ferrari, а стало быть - и чемпионского титула в итоге? По твоему мнению, это была просто нелепая случайность или все же умысел команды?
Мы потом тщательно разобрались со всей командой во всех обстоятельствах этого эпизода, и, без сомнения, это была досадная случайность, какие бывают. Условия гонки были непростыми, ребята были под большим давлением. Нет, конечно же, это не было умыслом.

Я пристально слежу за Ирвайном, за его глазами, пытаясь уловить малейшее сомнение, но нет - говорит он, похоже, совершенно искренне, разве что как-то отстраненно, словно не желая вновь ворошить старую избитую тему. Но не зря же говорят, что дыма без огня не бывает: расхожую версию о «подставе» с колесом породили дискриминационные тенденции в команде, на которые не раз сетовал сам же Ирвайн.
«Михаэль, как и все мы, далеко не ангел, но и не дьявол, - рассказывает Эдди. - Но мой первый год в Ferrari был подлинным ночным кошмаром в значительной степени и по его «вине». Просто вся команда работала только на него, все структуры были сформированы под него, и это касалось даже номеров в отеле и дорожных машин. К примеру, в Италии, если машина оснащена специальным электронным пропуском, КПП на платных автострадах можно проезжать без остановки. Так вот на машине Михаэля такой пропуск был, а на моей не было. И так во всем - отношение к нему и ко мне было как, соответственно, к человеку первого и второго сорта.
И что категорически нельзя было делать, так это выступать ярче Шумахера. После того как в дебютный в Ferrari сезон я опередил его в квалификации перед первым же ГП, меня отстранили от тестов на два месяца. Я был самым высокооплачиваемым «отпускником» в Ирландии - просто сидел дома, возился со своими машинами и мотоциклами и проводил время с приятелями. Так было и в последующие сезоны. Михаэль врезается в стену в Канаде - и ничего. «Подумаешь, - говорит Тодт, - такое случается». А мне стоило тогда в Сильверстоуне промахнуться на каких-то полметра на пит-стопе, так он такой шум поднял... И при этом ведь его даже не было на автодроме, он был с Михаэлем в госпитале. И ведь в том же Сильверстоуне Михаэль разбился из-за собственной ошибки. По официальной версии - проблема была в неисправности тормозов. Но произошло это в момент, когда я, удачно стартовав, вырвался вперед, а Шумахер, проваливший старт, пытался меня обогнать. Я ни за что не хотел пропускать его, пока мне, как обычно, не прикажут сделать это из боксов, и полагаю, что он просто хотел перетормозить меня и затем заблокировал колеса, после чего отпустил тормоза, чтобы разблокировать их, но его скорость к этому моменту меньше не стала. Тогда он снова ударил по тормозам, и вот тогда-то и лопнула злополучная тормозная трубка.
В общем, из-за такой политики двойных стандартов в команде мне было очень тяжело морально - но что я мог поделать?»

Как у тебя сложились отношения с Лаудой? У него ведь, как известно, весьма непростой характер. Говорят, однако, что вы «спелись».
Да, никаких проблем, мы достаточно хорошо понимаем друг друга. Когда мы впервые встретились в Мельбурне перед первым ГП сезона, он спросил, что, на мой взгляд, неправильно в работе команды? Я высказал все, что думал по этому поводу, и спустя пару дней он признал, что я совершенно прав, и что и он поражен тем, как неумно все организовано. Но не стоит думать, что я бегаю к нему по каждому вопросу, нет. В основном все, что касается техники, я решаю с техническим директором Гюнтером Стейнером, как в Ferrari решал с Жаном Тодтом, Ники - как Лука ди Монтеземоло в Ferrari. (В этой связи, правда, стоит вспомнить, как в 1995 году в Аргентине, в ходе своей первой встречи с «богом» Ferrari - Лукой ди Монтеземоло - Ирвайн посетовал на высокие цены на запчасти к его дорожной GTO и не постеснялся простодушно спросить, может ли тот как-то посодействовать в этом вопросе. - Прим. авт.) Он - «большая шишка» и решает генеральные вопросы.
Вообще же, надо сказать, что Ники, Жан и Берни Экклстоун - три самых умных человека в Ф-1. Они очень четко и ясно мыслят, а я люблю логику.

Помогает тебе как-либо, или же, напротив, осложняет жизнь то, что шеф команды - не менеджер от компании, а бывший гонщик, да еще и трехкратный чемпион мира?
Иногда помогает, иногда - наоборот, в зависимости от ситуации и даже от трассы.

В характерах и взглядах на жизнь Ирвайна и Лауды много схожего (что, впрочем, в результате не помешало Лауде по окончании сезона выставить Ирвайна за дверь), но Эдди, соблюдая политкорректность по отношению к своему боссу, не склонен распространяться на эту тему. Зато, сравнивая себя с также упомянутым им Экклстоуном, Эдди - совершенно в своем репертуаре: «У нас много общего. До прихода в Формулу-1 я был продавцом подержанных машин - как и он. Я любил гоняться по округе на мотоцикле - и он тоже. Мы любим вещи одного и того же рода. Полагаю, что он считает многих в Ф-1 скудоумными, и я тоже так считаю».

Слово и дело
На твоем персональном сайте я прочел однажды, что ты «получаешь удовольствие от прокрутки своих денег, приобретая и продавая недвижимость». Говорят, тебе принадлежат 50 объектов недвижимости по всему миру. Можешь раскрыть коммерческую тайну, что это за недвижимость?
Самая разная. Дома, например, - в Майами, в Ирландии. В каком-то смысле в душе я по-прежнему остаюсь продавцом подержанных машин, мне нравится «делать деньги».

А тратить?
Нет, я трачу не более чем десятую часть от того, что зарабатываю. Остальные не то чтобы в «кубышку» складываю, а инвестирую, играю на бирже...

И как, успешно?
Пока да. Однажды заработал на сделке сразу почти полмиллиона.

Отвечая на вопрос, щедрый он человек или скупой, Эдди выходит из положения со свойственной ему находчивостью и юмором: «Я не из тех, кто разбрасывается деньгами. К примеру, я даю своим друзьям пользоваться моей яхтой, самолетом, домом, покупаю на всех пиво, когда мы отправляемся погулять, но не посылаю им в подарок на Рождество по Ferrari».

Ты известен как большой острослов и приколист. Какой прикол из твоего «архива» тебе памятен более всего?
Вообще-то это преувеличение, не такой уж я и шутник. По крайней мере, сам себя таковым не считаю. Да, конечно, иногда случается пошутить, но как и всякому достаточно развитому умственно человеку. Не более того.

Что ж, на нет и суда нет. И все же шутит Ирвайн довольно часто. Правда, смешно бывает далеко не всем. Причем Эдди не щадит никого. Шумахер - не исключение.

Австралия, 1995 год. В четверг вечером Ирвайн весело и шумно проводит время с друзьями в баре отеля. Входит Шумахер, и Эдди, конечно же, зовет его присоединиться к компании и выпить с ними. Михаэль сдержанно благодарит, но отказывается, пытаясь объяснить, что он вообще не любитель пить спиртное: «Нет, нет, спасибо, я просто... не могу». «Что случилось?! - изумленно восклицает Эдди на весь зал. - Ты забеременел?» Все, кроме Шумахера, смеются...
Монако, 1996 год. Вопрос Ирвайну: «Почему у Шумахера шлем такой странной формы?» Ответ Эдди: «Потому что он немец. У него голова странной формы».
И еще один, довольно характерный для Ирвайна пример «шуточки». Опять же в Монако Эдди, по обыкновению, ждала толпа девушек. Когда он вышел, одна из них протянула ему цветы. На свою беду, красотой она не блистала. Эдди посмотрел на девушку, на цветы, взял их и... отдал другой девушке - писаной красотке. Это развеселило всех, кроме первой девушки.

Живешь лишь однажды
Однажды, когда Ирвайн гонялся еще за Ferrari, Хаккинену и Шумахеру задали вопрос, чего они ожидают от своих напарников по команде. Мика отвечал долго, серьезно и обстоятельно, а Михаэль был краток, «выстрелив» в своего язвительного партнера из его же оружия: «Ожидаю, что Эдди будет держаться подальше от моей дочери, когда она подрастет и начнет ходить на свидания!»
Ирвайн и девушки - понятия столь же неразрывные, как кот и сметана. Ники Лауда как-то сказал: «Меня не волнует, как и с кем он проводит свое свободное время, покуда он делает это не в своей гоночной машине - девушка туда вместе с ним просто не поместится». Другими словами, если бы поместилась, Эдди мог бы приятно проводить время, так сказать, «без отрыва от производства» - столь большую часть его жизни занимают взаимоотношения с предтвительницами прекрасного пола.
«Идеальная женщина? - рассуждает он, объясняя свою страсть к частой смене подруг. - Разве такая существует? Существует ли идеальная машина? Тебе нравится Mercedes, потому что он очень комфортен, позволяет расслабиться; Ferrari - потому что она сексуальна; Jaguar - потому что очень стильный. Но нет машины, которая сочетала бы в себе все достоинства. И, наверное, так и с женщинами. Делая окончательный выбор - ну, свадебные колокольчики и все такое - ты должен пойти на некий компромисс. Я постоянно в поисках этого компромисса».
Перед тем как начать интервью, Эдди, извинившись, подсаживается за соседний столик, где сидит очаровательное хрупкое создание - девушка, с которой его можно видеть в последнее время и с которой они очень трогательно ходят за ручку. Она (конечно же!) - модель, но держится на редкость скромно. Более того, ее лицо почти всегда грустно, но стоит рядом появиться Ирвайну, на нем тут же возникает улыбка. Они едят извечную для гонщиков Ф-1 «пасту» и о чем-то воркуют.
«Помогает ли при знакомстве с женщинами моя известность, то, что я гонщик Формулы-1? Ну, конечно, мало кто этого не знает. Был я тут как-то в клубе, и там одна модель прямо искрутилась вся передо мной, стараясь привлечь мое внимание. А мне она совсем не была интересна. Мои друзья позвали ее за наш столик, и она уселась со мной. Они у нее что- то спрашивали, а она отвечала мне. Вот как тяжко бывает с девушками иной раз. Мне такие подходы не по душе», - сетует Эдди с неподдельным разочарованием в голосе.

Эдди, у тебя, кроме всего прочего, репутация большого сердцееда...
Разве? Не знаю, хорошая эта новость или плохая...

Поделись своими секретами «охмурения» женщин.
Ну, это просто. Женщину надо как следует... (далее следует совершенно непечатный совет, сопровождаемый плутовским блеском в глазах Ирвайна и смехом, при этом пресс- секретарь команды Нав Сидху прикладывает палец к губам и кивает в сторону соседнего столика, напоминая, что там сидит девушка Ирвайна. Затем Эдди продолжает уже серьезно. - Прим. авт.) Женщину надо понимать. Если ты понимаешь ее, понимаешь, чего она хочет, и она чувствует, что ты ее понимаешь, то дело в шляпе. Не знаю, почему считается, что красивые женщины отпугивают мужчин. У меня нет проблем подкатиться к какой угодно красавице. И у моих друзей тоже. В Милане мы только и делаем, что «охмуряем» самых красивых в мире женщин. Я люблю красивых женщин. Таких, чтобы, как увидел, сразу воскликнул: «Ух ты!» И в этом я очень разборчив, быть может, даже больше, чем следовало бы. Но нужно и еще кое-что, кроме красоты. Просто красивых женщин очень много. Я знаю множество самых красивых супермоделей, с которыми просто сдохнешь от скуки - все равно что говорить со стеной или играть с самим собой в теннис - ты бросаешь мяч, а обратно - ничего. В этом смысле, в плане общения с женщинами я очень избалован матерью моей дочери.

А как у тебя отношения с твоей дочкой и ее мамой?
Я постоянно болтаю с Зои по телефону и периодически навещаю ее. Последний раз - пару месяцев назад, и это было здорово. Она очень любит своего папу. А я очень горжусь ей, и хотел бы, чтобы ей восхищался весь мир. И если мне и случается за себя бояться, то лишь тогда, когда держу ее на руках и думаю, что однажды она может остаться без папы. Надеюсь, все же, этого не случится.

Мать Зои, Мария - прекрасная женщина и выдающаяся личность. Кого-то лучше нее встретить очень, очень, очень трудно, потому что она прекрасна, она умна, она понимает меня, и она мать моей дочери.

Собираешься ли ты жениться?
О нет, я предпочитаю оставаться холостым.

Почему?
Слишком люблю свободу. Хочу делать то, что хочу. И с теми, с кем хочу. Даже постоянную девушку не хочу иметь. Как-то у меня была такая целый год, и скажу по секрету (Ирвайн наклоняется поближе и понижает и без того негромкий голос, поскольку его нынешняя подруга продолжает сидеть за соседним столиком. - Прим. авт.) - это было подобно занозе в заднице».

Эдди Ирвайн - олицетворение известного принципа «любимая работа - это хорошо оплачиваемое хобби».
«Я счастливый человек, - говорит он о себе. То, чем я занимаюсь, это и моя работа, и моя жизнь. Но я стараюсь получать удовольствие от всего. Мне также нравится звонить по телефону, чтобы что-то организовать, встречаться с людьми, ездить куда-то. Я держу яхту, потому что это тоже приносит мне много удовольствия. У меня квартира в Милане, потому что мне нравится жить там. Живешь лишь однажды, и нет смысла просиживать перед телевизором. Даже на вечеринки я хожу не на все, пусть даже они самые пафосные и очень светские, а лишь на те, которые, как полагаю, придутся мне по душе».

Ты - профессиональный гонщик. Полжизни, если не больше, проводишь за рулем, наматываешь огромные расстояния на огромных скоростях. А отправляясь в длительную поездку, не связанную с работой, например, в отпуск, ты предпочтешь что-то иное - поезд, самолет - или все равно поедешь на машине?
Нет, я более чем сыт вождением машины и в гонках, и в повседневной жизни. Для меня, чем легче и быстрее, тем лучше, так что я предпочту самолет или вертолет.

Оглядываясь назад и учитывая все, чего ты достиг в карьере автогонщика, - удовлетворен ли ты тем, что именно эту профессию в свое время выбрал? Не жалеешь? Если бы мог вернуться назад, стал бы вновь гонщиком?
Совершенно не жалею, абсолютно доволен, и снова сделал бы тот же выбор.

Все не так, как надо
Каково твое мнение о Формуле-1 в целом? Стала ли она лучше или, напротив, хуже, чем 5-10 лет назад?
Формула-1 сегодня совсем иная, нежели была прежде. На мой взгляд, она стала лучше. Пришли большие производители с огромными бюджетами и подняли ее на новый уровень. С другой стороны, их приход в каком-то смысле тревожит, поскольку они не фанаты Ф-1. Они здесь лишь для того, чтобы извлечь выгоду для своего бизнеса. Рон Деннис, Фрэнк Уильямс, Эдди Джордан, Пол Стоддарт - это люди, искренне любящие Ф-1 и преданные ей, они сами по своей сути гонщики. От производителей же не знаешь, чего и ожидать. Взять хотя бы Ferrari - они явно переборщили в своем стремлении заполучить все, что только можно. Было бы куда лучше, если бы они перестали делать посмешище из Ф-1. Когда я сам в юности ходил на ГП, мне было наплевать на ход чемпионата. Я шел на гонку, как таковую, шел посмотреть на машины, на гонщиков, как они носятся по трассе, волновался за результат Гран При. Но кто станет чемпионом, как-то не слишком меня волновало. Быть может, Михаэль и Жан Тодт не были фанатами Ф-1, но я был им всегда.

Комментируя слухи о возможном уходе Жака Вильнева в CART, Ирвайн высказался в таком духе, словно уже «примерял» ситуацию на себя: «Такое впечатление, что кто-то задался целью тем самым «выдавить» Жака из Формулы-1 обратно в Штаты, кто-то очень этого хочет. Не могу этого понять. Кажется, кое-кто попросту потерял нюх. Спорту требуется как можно больше личностей, и, даже если сейчас у Жака нет возможности побеждать, он по-прежнему величайший гонщик современности. И он один из немногих, кто говорит то, что думает. Нам нужны звезды, а не просто пилоты. Иные парни, хоть и выступают за топ-команды, никогда не станут звездами. И потуги заменить корифеев Ф-1 на неких безликих «дарований» - это ошибка. В выборе пилотов владельцам команд стоило бы быть более разборчивыми».

Какие цели ты ставишь перед самим собой на ближайшие сезоны, если останешься в Ф-1? Возможен ли реванш в противоборстве с Шумахером?
Будучи партнером Шумахера в течение четырех лет, я знаю его лучше, чем кто-либо другой. И откровенно должен признать, в его броне мало уязвимых мест. Но все же они есть, мне они отлично известны, и этого достаточно, чтобы, воспользовавшись ими, быть лучше. Именно поэтому, хоть я и мог бы поделиться своими знаниями, скажем, в прошлом году с Култхардом, но предпочитаю сохранить их для себя до того дня, когда у меня будет машина хоть чуть лучше, чем у Михаэля. Это станет моим дополнительным оружием в борьбе с ним.

Ты, кстати, то и дело довольно резко и язвительно высказываешься в прессе о Дэвиде Култхарде? Откуда такая нелюбовь к нему?
Нелюбовь? Нет, совершенно ничего личного. Я просто констатирую очевидные факты. Очевидно же, например, что в этом году Райкконен заткнул его за пояс. И дальше будет еще хуже. Для Дэвида. Так что пора ему уже на покой.

Возможно, ты и сам уйдешь из Формулы-1, так и не завоевав заветный титул чемпиона мира, который однажды был уже почти у тебя в кармане. Что, на твой взгляд, обиднее - уйти так, или, как некоторые, полным неудачником, не добившимся вообще никаких успехов за всю карьеру?
Право же, не знаю, поскольку к неудачникам-то я не могу себя отнести, и не знаю, каково ощущать себя таковым... Оглядываясь назад, должен признать, что, конечно, было ужасно обидно быть в двух очках от титула и остаться без него. Но, хоть я и не смог стать чемпионом, я вполне доволен тем, чего на сегодня достиг.

Несколько слов твоим российским поклонникам.
Я как-то был в России проездом по пути в Японию. И собираюсь посетить Москву и Санкт-Петербург в этом или следующем году, погулять, посмотреть и повидаться со своими поклонниками и... поклонницами. Так что - до скорой встречи!

Борис Мурадов