История Эмерсона Фиттипальди

Поездка в Россию для Эмерсона Фиттипальди - событие особое. Великий гонщик давно мечтал побывать здесь. В разговоре, состоявшемся в двух шагах от Красной площади, он рассказал и об этом, и обо всей своей столь богатой событиями жизни - о днях радостных и счастливых, о днях горестных и страшных...

«Годы, проведенные в Формуле-1, запомнились мне, увы, не только победами, но и трагической гибелью многих моих друзей и партнеров по команде. И всякий раз, когда кто-то рядом со мной погибал, во мне умирала и частичка меня самого как гонщика Формулы-1, хотя сам я в гонках ни разу даже не покалечился, повезло... - мой собеседник, глядя своими темными глазами куда-то в далекое прошлое, втянул дым из ароматной сигары, носящей его собственное имя, и, в миг утратив присущую ему жизнерадостность и как-то даже осунувшись, на некоторое время замолчал. - Но однажды мне все же довелось побывать на грани смерти, хотя и не за рулем гоночной машины».
«Я пилотировал свой личный самолет, а рядом сидел мой маленький сынишка, - продолжил свой рассказ бывший гонщик. - И надо же было такому случиться, что мы потерпели аварию у реки где-то в глубине сельвы (девственные тропические леса в Бразилии, по непроходимости схожие с сибирской тайгой. - Прим. авт.). Сын, слава Богу, практически не пострадал, но я получил множественные переломы и с трудом мог даже пошевелиться. Рация оказалась разбита, а вокруг на протяжении многих километров не было ни души, и я уже приготовился к самому худшему. И ладно бы я сам, но мой маленький сын - он не должен был погибнуть! Все, что мне оставалось, это лишь звать на помощь - кричать, пока хоть на это хватало сил. И произошло поистине чудо: то ли каким-то непостижимым образом так сложились атмосферные условия, то ли провидение сжалилось надо мной, но мои крики услышал рыбак, находившийся семью километрами ниже по течению реки! Когда он вызвал помощь, ему поначалу даже не поверили, говорили, что ему, наверное, почудились чьи-то крики, но потом нас все-таки нашли. Этому-то человеку я и обязан и собственной жизнью, и жизнью своего сына».

Мы сидели в самом центре Москвы - обедали в кафе Bosco, выходящем прямо на Красную площадь, по которой перед этим прогулялись, но окружавшие нас люди не узнавали моего собеседника, двукратного чемпиона мира Формулы-1 и двукратного же чемпиона серии IndyCar Эмерсона Фиттипальди. «Ничего удивительного, я ведь из другого поколения», - пояснил он. Куда больше Эмерсон сокрушался из-за того, что в этот момент оказался закрыт для посещений мавзолей, - уж очень ему, его дочери и его невесте хотелось глянуть на покоящегося там Ильича, когда они узнали, что такое в принципе возможно. И чтобы хоть как-то компенсировать свое разочарование, Эмерсон с надеждой в голосе спросил у официанта: «Скажите, у вас есть пирожки?» Слово «пирожки» бразилец произнес по-русски...

А почему, об этом прославленный гонщик рассказал в эксклюзивном интервью, данном нашему журналу.

Г-н Фиттипальди, первый вопрос - традиционный: какова цель вашего столь продолжительного визита в Россию?
Я приехал по приглашению компании «Арома» и специализированного сигарного журнала Hecho А Mano, и основная цель этого приезда - представление сигар, носящих мое имя - Fittipaldi. Эти сигары очень популярны в Бразилии и США, они были признаны лучшими сигарами «Кафе всех звезд Голливуда», и я надеюсь, что и в России они получат соответствующее признание.
Но визит в Россию имеет для меня особое значение, потому что фактически это визит на мою историческую родину. Моя мать Юзи Войцеховская - родом из Санкт-Петербурга. Мне очень хотелось, чтобы и она приехала вместе со мной, но в ее возрасте такие путешествия уже нелегки, так что, может быть, в следующий раз, но зато в этой поездке меня сопровождает партнер по бизнесу и он же мой зять Карлос да Крус, а также моя дочь Джулианна и невеста Росанна. Мой дед по материнской линии, Иван Войцеховский (по-португальски его имя звучит как «Жуау»), - был офицером царской армии. И я очень горжусь этим, даже поместил его фото в своей автобиографической книге. Когда он был жив, мама всегда говорила с ним по-русски, потому что он совсем не знал португальского. А бабушка умерла совсем недавно, дожив почти до ста лет, она тоже говорила по-русски и часто пекла очень вкусные русские пирожки. Но я, увы, не знаю по-русски почти ни слова - со мной мама говорила всегда только по-португальски.

Как же ваша мама оказалась в Бразилии?
Она с родителями уехала из России, когда ей было всего 10 лет. Сначала они отправились в Гамбург, и там моей бабушке, когда она стояла на линии иммиграционного контроля, сердце подсказало плыть в Бразилию. Так моя мама оказалась в Сан-Паулу, где и познакомилась в школе с моим отцом, итальянцем по происхождению. Сан-Паулу очень интернационален, это город-космополит, и мой дед по отцовской линии эмигрировал в Бразилию в то же время, что и семья моей мамы. От него-то мне и досталась фамилия Фиттипальди, у которой тоже непростые корни. Когда-то очень давно породнились арабы по фамилии Фитти и греки из семьи Пальди, и их жившие уже в Италии потомки получили фамилию Фиттипальди. Так что в моих жилах течет еще и какая-то доля арабской и греческой крови. Имя же мне дали в честь знаменитого американского философа и поэта Ралфа Эмерсона, а моему брату - в честь американского же президента Вудро Уилсона.
В 50-х годах очень немногие в Сан-Паулу занимались автогонками, но мои родители как раз были среди этих немногих! Представьте: моя мама гонялась на «Интерлагосе»! Это, правда, были любительские гонки на обычных дорожных автомобилях Citroen и Mercedes W118, модифицированных в соответствии с требованиями FIA. Ей ни разу не удалось победить, но она была быстрее моего отца! В 1964 году в четырехчасовой гонке она финишировала впереди него! Поэтому мама никогда не отговаривала меня заниматься автогонками.

Похожа ли Россия, которую вы увидели, на ту, о которой она рассказывала?
Хотя моя мама и уехала отсюда довольно маленькой, она прекрасно знает культуру и традиции России, и мне всегда очень нравилось слушать ее рассказы о родине, потрясающей архитектуре Санкт-Петербурга, о московском Кремле... А теперь я получил возможность увидеть все это своими глазами, и это фантастика!
Вообще же современная Россия производит впечатление очень динамично развивающейся страны. Как и Бразилия. Между нашими странами, пожалуй, больше сходства, чем с западноевропейскими государствами.

Да, особенно по уровню криминализации во всех сферах...
Увы. В Сан-Паулу я вынужден ездить в пуленепробиваемом автомобиле. Много похищений, грабежей, наркотики. На некоторые улицы просто лучше даже и не соваться.

Бразильский ингредиент

Вы стали первым из звездной плеяды бразильских гонщиков в Формуле-1. За вами последовали Пасе, затем великолепный Пике, незабвенный Сенна. Кого из соотечественников вы сами поставили бы на первое место по значению?
Думаю, что каждый был велик в свое время. Но Айртон все же обладал совершенно особенным талантом, он был лучшим из лучших. Мы были большими друзьями, и я очень скорбел, когда он ушел... Вообще же моим кумиром всегда был Фанхио, он был фантастическим гонщиком. Сейчас же пальму первенства я, конечно, отдал бы Михаэлю Шумахеру - это просто гений Формулы-1, каким был и Сенна. Он точно знает, что и как надо делать, и обладает уникальным умением объединить все и всех в одно целое, обеспечивая тем самым наилучший для себя и своей команды результат.
Сейчас в Формуле-1 выступают сразу три бразильца - Баррикелло, да Матта, Пиццония (Антонио на момент этой беседы еще не был уволен из Jaguar. - Прим. авт.) - и еще тест-пилот Фелипе Масса, которому прочат в следующем сезоне вновь место призового гонщика и блестящее будущее. Что вы думаете о потенциале каждого из них?
Думаю, что Рубенс сейчас в отличной форме, ему вполне по силам выигрывать гонки, и этот сезон может стать для него лучшим в Формуле-1, если, конечно, не придется вновь работать на Шумахера, с которым он способен соревноваться на равных. Вспомните Гран При Бразилии этого года - весь уик-энд он очень старался, был на высоте и наверняка бы выиграл гонку, если бы не досадная оплошность с бензином! Жаль, это была такая трагедия для Рубенса и всей страны, которая болела за него, верила в эту победу, ведь эта гонка была для него домашней в буквальном смысле!
Кристиано - очень талантливый и быстрый гонщик, но его команде пока еще многого недостает для успеха. Те же проблемы, пожалуй, и у Пиццонии - я следил за его европейской карьерой и уверен, что это тоже прекрасный пилот. Ему бы хорошую машину в сильной команде, и он станет для всех большим сюрпризом. Фелипе, безусловно, кажется очень одаренным гонщиком и сейчас, поработав год тест-пилотом Ferrari, приобретет соответствующий опыт, которого ему не хватало в дополнение к очень неплохим выступлениям за Sauber.
Вообще же я очень горжусь своими земляками-гонщиками, и бразилец еще обязательно станет чемпионом мира. Бразильские пилоты успешно выступают по всему миру - в японском чемпионате Ф-3, в Австралии, Франции, Германии, в сериях Champ Car и IndyCar... В автоспорте наши традиции и позиции столь же прочны, как и в футболе.

И в чем же заключается секрет успеха бразильских гонщиков, на ваш взгляд?
Все они с детства пьют очень качественный апельсиновый сок. Но, если говорить серьезно, дело, конечно, в очень хорошей школе картинга.

Почему же тогда за вашу команду в чемпионате Champ Car выступает португалец Тьягу Монтэйру, а не бразилец?
Потому что у него хорошие спонсоры, и он хороший гонщик, и вообще португальцы очень близки бразильцам, у нас одни корни.

А почему ваш племянник Кристиан не стал пилотом вашей команды, а ушел в NASCAR?
Он всегда мечтал выступать в NASCAR. Этим гонкам свойствен очень высокий уровень соревновательности, очень высокий накал борьбы, особенно в отличие от Формулы-1 , и многое в них - например, техника пилотажа - ему ближе.

Мои года - мое богатство

Ваш путь к вершине автоспорта оказался на редкость стремительным. Были ли вы с самого начала уверены, что добьетесь успеха в Формуле-1?
Нет, вовсе нет. Когда я прибыл в Европу, у меня за спиной не было ничего, кроме победы в бразильском чемпионате Формулы-Vee, там в то время было не густо с гонками. Мне не хватало опыта международных соревнований, и выступления в Формуле-Ford в Англии стали для меня первыми гонками за пределами Бразилии, своего рода тестами. Я был молод, небогат, жил в палатке в паддоках английских автодромов, но был счастлив. Ведь я оказался совсем рядом со своими кумирами - Джимом Кларком и Грэмом Хиллом! Гонки Формулы-Ford в те времена отличались предельно острой борьбой, и если ты добивался в них успеха, то попадал в Формулу-3, Формулу-2, а затем, при условии, что будешь демонстрировать столь же высокий уровень, и в Формулу-1. У меня именно так и вышло, но очень быстро: за какой-то год-полтора я уже оказался в Формуле-1, хотя готовился к длительной ее «осаде»! И был очень доволен, обнаружив, что способен выступать на одном уровне с английскими гонщиками.
Более того, мне посчастливилось познакомиться с Колином Чэпменом - гением Формулы-1 того времени, лучшим из лучших. Мне было всего 22 года, и, когда я шел к нему в офис, мои колени дрожали от волнения - кем был я и кем он! И в 1970 году в Зандфорте Колин предложил мне выступать за его команду Lotus. Аналогичное предложение тогда поступило и от Фрэнка Уильямса: его тогда еще маленькой команде нужен был пилот взамен только что погибшего Пирса Кариджа...
Я и не мечтал стать чемпионом, моей самой заветной мечтой было просто пилотировать автомобиль Гран При, после чего уже на следующий день я мог бы умереть счастливым. Я просто оказался в нужное время в нужном месте рядом с нужными людьми. И моим первым партнером стал еще один выдающийся человек - Йохен Риндт.

И в первый же сезон в Формуле-1 вам пришлось пережить его смерть - смерть товарища по команде. Как это повлияло на вас психологически?
Я осознал, что эти гонки чреваты гораздо большим риском, нежели я предполагал. За четыре первых года, проведенных мною в Формуле-1, в Гран При и других гонках погибло шестеро пилотов: в 1970-м - Брюс Мак-Ларен, Пирс Каридж и Йохен Риндт, в 1971-м - Педро Родригес и Йо Зифферт, в 1972-м - Йо Боннье... Эти парни были потрясающе талантливы!
Йохен стал чемпионом посмертно, так что, можно сказать, добиться в то время успеха и при этом остаться в живых шансов было немного. Я же, когда Йохен погиб, был еще слишком молод и недостаточно опытен. Йохен одновременно выступал и в Формуле-2, где у него на паях с Экклстоуном была своя команда, он был мастером в этом классе, и в тот злополучный день в Монце, в субботу утром, мы завтракали втроем: Йохен, Берни и я. Они звали меня выступать в 1971 году за их команду в Формуле-2, оставаясь при этом и в Формуле-1 в Lotus, как и сам Йохен. Так что в 8 утра мы еще сидели за столом, смеялись, обсуждали прекрасные перспективы, а уже в 10 я стоял у его бездыханного тела. Я был просто в шоке.
Меня раздирали противоречия: я оставался энтузиастом Формулы-1, но в то же время был потрясен трагическими событиями, коснувшимися в том числе и непосредственно меня. Это был очень тяжкий опыт для человека, еще мало повидавшего в своей жизни, и он закалил меня как личность. Моя любовь к гонкам прошла серьезнейшую проверку на прочность. И еще очень важным для меня было то, что Колин предложил мне заменить погибшего Йохена в качестве лидера команды. В Монце в гонке я не участвовал, не выступал также в Канаде в знак траура по Йохену. А потом мы поехали в США. Причем поначалу Колин вообще сомневался, стоит ли теперь существовать команде. Ведь он уже потерял Джима Кларка двумя годами раньше. Он даже сказал мне в те очень трудные для него дни: «Эмерсон, не знаю, не пора ли покончить с этим делом? Я подумаю и дам тебе знать». И за неделю до американского этапа он позвонил мне и спросил, не хочу ли я быть первым пилотом в Lotus и в этом качестве выйти на старт Гран При США. Я ответил ему, что у меня, конечно, недостаточно еще опыта выступлений в Формуле-1, лишь три гонки за плечами, но я очень благодарен за предоставление мне такого шанса, безусловно, согласен и обещаю оправдать его ожидания. И я оправдал их - победил!

Победа в Гран При США 1970 года не только стала первой в вашей карьере в Формуле-1, но и обеспечила сохранение лидерства Риндта в личном зачете, что в итоге и позволило ему посмертно стать чемпионом мира. Имела ли эта победа особое значение для вас?
Конечно! Это была лучшая дань памяти Йохену. И после гонки вся команда - Колин, механики - все говорили об этом. Я был счастлив, и это было удивительное чувство, фантастическое... У меня в тот год даже и не было чемпионских амбиций, так что я радовался не столько за себя, сколько за Йохена! Но потом Колин, который очень хорошо ко мне относился, сказал: «Я испытываю к тебе большую симпатию, но никогда не стану твоим близким другом, потому что боюсь потерять еще одного друга, как потерял Кларка и Йохена».

А как позже складывались отношения с Ронни Петерсоном? Правда ли, что вы были настолько возмущены, когда он не уступил вам лидирующую позицию в одной из гонок, что именно из-за этого решили уйти из Lotus?
Да, потому что в 1973 году, когда это случилось, я тоже боролся за титул - с Джеки Стюартом. Я выиграл три из первых четырех Гран При, еще несколько раз финишировал на призовых местах, но и Стюарт побеждал в гонках и в результате отобрал у меня лидерство в личном зачете. Однако в случае победы в Монце - а этот еще один переломный момент моей карьеры по странной прихоти судьбы тоже случился в Монце - я бы еще имел шанс стать чемпионом. Ронни же был моим партнером и лучшим другом среди всех гонщиков, очень близким мне человеком, ведь мы вместе начинали в Формуле-3, а затем в Формуле-2, и он часто гостил в моем доме в Швейцарии. У нас были прекрасные отношения. И мы с Колином и Ронни, который на тот момент был явно быстрее всех, договорились, что за десять кругов до финиша, если он будет первым, а я вторым, мы поменяемся местами, чтобы я мог догнать Джеки в личном зачете. Уже со старта мы оба сразу ушли в отрыв (как в прошлом сезоне пилоты Ferrari), я был за спиной Ронни всю гонку, но за десять кругов до ее окончания он даже и не подумал пропустить меня и так и финишировал первым! Я, конечно, был очень зол, поскольку теперь уже даже математически утратил возможность бороться за чемпионство. Я появился в боксах очень взвинченным и набросился на Колина с упреками и вопросами, почему не была выполнена договоренность? А он мне ответил: «Извини, Эмерсон, но я не думаю, что у тебя есть шансы завоевать этот титул». Но они у меня были... И в этот день я решил принять предложение о переходе в McLaren.
Тем не менее я сохранил и о Петерсоне, и о Чэпмене самые теплые воспоминания. Ронни был прекрасным парнем, и я ужасно страдал, когда он погиб, а Колин и без того очень многое для меня сделал. Прежде всего благодаря ему я стал в свое время членом ассоциации пилотов Гран При наряду с Йо Боннье, Джеки Стюартом, Грэмом Хиллом, Джеком Брэбэмом. В начале 70-х мы очень напряженно работали над тем, чтобы повысить безопасность гонок. Ведь трассы тогда были весьма и весьма небезопасны, а гонщики очень уязвимы.

И именно поэтому однажды вы не вышли на старт в Монжуике...
Да, так и было. Это была уличная трасса, проложенная по неровным парковым дорогам, ведущим в гору, и в плане безопасности она не выдерживала никакой критики. Организаторы же на все требования принять соответствующие меры, защитить пилотов и зрителей только говорили «завтра», но так ничего и не делали. Мой брат и Артуро Мерцарио в знак протеста проехали лишь один круг гонки, после чего остановились, а я и вовсе не вышел на старт - участвовать в ней было бы безумием. К величайшему сожалению, я оказался прав: в этом Гран При одна авария следовала за другой, и в конце концов потерявший антикрыло Hill Рольфа Штоммелена, перелетев через барьер, убил четырех зрителей. Так что та моя акция была абсолютно оправданна, и в 70-х годах именно подобные попытки членов Ассоциации пилотов Гран При привлечь внимание к вопросам безопасности привели в конечном итоге к пересмотру норм в этой области. А в современной Формуле-1 смертельный риск и вовсе сведен к минимуму: в течение уже почти десяти лет, прошедших со дня трагической гибели Айртона Сенны, в гонках Гран При никто не разбился насмерть. Фантастика. (Напомним, впрочем, что в 2000 году в ходе Гран При Италии оторвавшееся от машины колесо убило одного из пожарных, а через полгода в Австралии в схожих обстоятельствах погиб судья на трассе. - Прим. ред.)

Какая гонка в Формуле-1, помимо упомянутых выше, запомнилась вам более всего?
Боюсь, тут мой ответ вряд ли будет оригинальным: конечно, Монца-72, когда я впервые выиграл чемпионат.

Одни гонщики, уйдя из Больших Призов, как Дэмон Хилл, сразу ставят на автоспорте крест, другие, как, например, Найджел Мэнселл, Джеки Стюарт или едва не погибший в свое время Ники Лауда, продолжают жить в «околоформульном» пространстве. Ники даже сам опробовал Jaguar, не раз выступал в гонках исторических автомобилей. Марио Андретти провел тренировочные заезды в «чампкаре». А не хотелось бы вам сейчас выйти на старт вместе с прежними соперниками: Ники Лаудой, Жаки Иксом, Джеки Стюартом, Джоди Шектером?
Что касается Формулы-1, то тут с этим как-то не складывается, а вот с былыми соперниками по IndyCar - да. Мы как раз собираемся в этом году провести тест-драйв на овальном треке «Калифорния Спидвей» в Фонтане, где пройдет завершающий этап мировой серии Champ Car - я, Марио, Бобби Рэйхол, Эрик Бэчеларт. Иногда забавы ради, для себя я люблю так погоняться - но только по безопасным трассам.

Но вы все еще большой поклонник Формулы-1?
О да! Обычно я посещаю два-три Гран При в год - чаще это Бразилия, Монако, Канада.

Вы пришли в Формулу-1 в эпоху джентльменов-романтиков, застали Джека Брэбэма, Брюса Мак-Ларена, Дениса Хьюма, Грэма Хилла, и как раз на ваших глазах этот вид спорта стал активно коммерциализироваться, пришло новое, в чем-то уже иное поколение пилотов. Насколько ощутима была эта разница?
В то время в Формуле-1 царила куда более дружелюбная и открытая атмосфера, гонщики составляли некую единую общность, своего рода боевое братство. Отношения были очень близкими, многие даже личные вопросы - покупка дома, хороший адвокат - решались сообща, все было по-товарищески. Гонки были больше любительскими, а не профессиональными, как сейчас. Это был в первую очередь спорт, а не профессия, сейчас же, скорее, наоборот.

В какой именно момент и почему вы в свое время решили оставить Формулу-1?
Как я уже говорил, мне было весьма нелегко выйти на старт после гибели в Монце Йохена Риндта, ведь, не успев еще даже добиться успеха, я оказался лицом к лицу с темной стороной Формулы-1. К тому же в то время я уже был женат, и это добавляло сомнений. Но тогда мне удалось психологически разделить технику пилотажа и осознание риска. В любом случае это были лишь сомнения, и я о них позабыл, как только выиграл свою первую гонку - все складывалось удачно, все, казалось, благоприятствовало мне, и команда Lotus была в те годы в прекрасной форме...
Всерьез же я впервые задумался об уходе из Формулы-1 позже, в 1973 году, в Уоткинс-Глене, когда погиб мой хороший друг Франсуа Север. Я стал спрашивать себя, стоит ли оставаться в этом сумасшедшем спорте? А в конце 70-х попросту потерял мотивацию. Тогда на трассы вышли машины с граунд-эффектом, а мне они пришлись не по вкусу: таким автомобилем было легче управлять, но при этом терялась обратная связь, возможность чувствовать лимит, а ошибок он не прощал, и это было очень опасно. Стоило потерять огромную прижимную силу на высокой скорости, и машина просто улетала.

Добро пожаловать в CART!

Уйдя из Формулы-1, вы продолжили гоняться, но уже в чемпионате IndyCar. Почему?
Было нелегко просто враз распрощаться с автоспортом вообще, и я чувствовал, что отнюдь еще не исчерпал себя в нем... Перейдя в IndyCar, я мог продолжить свою карьеру гонщика, оставив при этом за спиной, в Формуле-1, все, что возбуждало во мне негативное отношение к гонкам. Это был шанс как бы начать все сначала и вновь добиться успеха, и мне это удалось, так что жалеть не приходится.

А что заставило вас вернуться в эти гонки уже в качестве совладельца команды сейчас, когда серия Champ Car - правопреемница тогдашнего чемпионата IndyCar - переживает не лучшие времена?
Я не только владелец одной из команд, но и член совета директоров CART, и у меня хорошие отношения с президентом CART Крисом Пуком, я верю и в него, и в саму серию как таковую. Она развивается в правильном направлении, и у нее, не сомневаюсь, очень хорошие перспективы. Я верю, что Крис выведет ее из кризиса. Мы расширяем свою географию и хотим сделать упор на городские, уличные трассы - гонки на них куда зрелищнее, кстати, гонок Формулы-1, а их организация значительно дешевле. Так, в следующем году мы собираемся провести этап серии на улицах Чикаго, прорабатываем возможность проведения гонок в Австралии, Китае, Корее, а также в ближайшем будущем и в России - по улицам Москвы или Санкт-Петербурга. Уверен, что это добавит популярности серии Champ Car.

При всем том поговаривают, что в качестве владельца команды вы вновь намерены попытать счастья и в Формуле-1 - даже несмотря на прошлый неудачный опыт.
Нет, это лишь досужие домыслы, слухи. У меня вовсе нет таких намерений. Хотя бы потому, что сделать это сейчас, в отличие от прежних времен, очень трудно, почти невозможно. Современные команды Формулы-1, как и вся она в целом, стали частью мировой экономики, и частникам делать здесь уже практически нечего - пример тому плачевные ситуации в Minardi и Jordan. Бюджет. Своя команда в Champ Car - совсем другое дело.

Чем еще, помимо общего руководства, вы занимаетесь в своей команде Champ Car?
Помогаю пилотам, помогаю улучшать конструкцию машин, во время гонки непременно поддерживаю радиосвязь с гонщиком, с инженерами, слежу за телеметрией, контролирую проведение пит-стопов... Да, собственно, всем занимаюсь - разве что не протираю автомобили тряпками. Для этого моего опыта, квалификации и сноровки уже не хватает.

Что вы думаете о возможности выступления в серии Champ Car российского пилота?
Думаю, что это совершенно реально. Я слышал, что у вас сейчас появляются молодые талантливые пилоты, и я готов предоставить такому гонщику место в своей команде.

Борис Мурадов