Судьба Робера

«Ваше имя?» - немецкий офицер в черной гестаповской форме нехотя поднял глаза на стоявшего перед ним усталого пожилого человека. Арестованный с отвращением взглянул на черную свастику на его рукаве. Всю свою жизнь он боролся против людей и машин с этими или подобными им крестами: сначала в воздухе, потом на гоночной трассе, а теперь - в подполье. «Имя?!» - еще раз рявкнул гестаповец. «Робер… - с усилием ответил арестованный. - Робер Бенуа».
Для французских поклонников автоспорта это имя по сей день стоит в одном ряду с именами величайших довоенных гонщиков: Тацио Нуволари, Руди Караччиолы, Антонио Аскари, Джузеппе Кампари… Но судьба Робера не похожа на судьбы прочих звезд автоспорта того времени. Как и многие из них, француз отдал свою жизнь за победу, но не на гоночной трассе, а на самой страшной войне в истории человечества.
Сын лесника с детства обожал спорт и, еще учась в школе, сумел стать одним из лучших гонщиков Версальского велосипедного клуба. Окончив школу, Робер пошел работать в мастерские Андре Ситроена в Версале, и уже через несколько лет, в 1913 году, вышел на старт Гран При Амьена. Своей скоростью автогонки покорили Бенуа. Рассчитывая стать профессиональным гонщиком, он бросил все, ушел из Citroen и устроился на работу в компанию Gregoire. Именно в тот момент на его пути впервые встали эти проклятые кресты. Началась Первая мировая война. Робера призвали в пехоту, но тяга к скорости была у Бенуа в крови, и он записался добровольцем во французский воздушный флот. Несколько месяцев Робер прослужил в разведывательной авиации, сбил один немецкий аэроплан и в конце концов сумел убедить своего командира перевести его в боевую эскадрилью. Но вот незадача, война вскоре закончилась, и Бенуа так и не смог завалить больше ни одного воздушного крестоносца Кайзера.

После войны Робер еще какое-то время прослужил инструктором в школе высшего пилотажа в Понт-Лонге, под По, но, налетав в общей сложности 19 500 часов и став в 24 года одним из самых опытных летчиков Франции, в августе 1919 года отказался от военной карьеры и демобилизовался из армии, чтобы вернуться в автогонки. Бенуа пришлось потратить почти полтора года, прежде чем он сумел уговорить боссов Marcay доверить ему свой 1100-кубовый автомобиль. В 1922 году Робер пересел на Salmson и, выиграв несколько гонок малолитражек, в конце следующего сезона получил приглашение от Луи Деляжа присоединиться к его команде Гран При. В первых же гонках Бенуа великолепно себя зарекомендовал, однако в середине 20-х на трассах Гран При властвовали пилоты итальянской Alfa Romeo, поэтому максимум, чего удалось добиться Роберу в год дебюта, - третье место в домашнем Гран При АКФ в Лионе. Только через год Бенуа смог выиграть свой первый Гран При. И произошло это при весьма трагических обстоятельствах.
26 июля 1925 года на новом автодроме «Лина-Монлери» под Парижем разыгрывался очередной Большой Приз АКФ, в котором по традиции доминировали пилоты миланской команды. Трио Alfa Romeo уверенно возглавляло гонку, пока над трассой не пошел дождь. На 23-м круге при подходе к повороту Les Biscornes Alfa лидировавшего с огромным преимуществом Антонио Аскари неожиданно поскользнулась на мокрой дороге, на скорости 190 км/ч вылетела на обочину и перевернулась, похоронив под собой гонщика. Антонио умер по дороге в больницу, а Николло Ромео, менеджер команды, в знак траура снял с гонки лидировавших Кампари и Брилли-Пери, открыв пилотам Delage путь к победе. В итоге Робер Бенуа и Альбер Диво, подменявшие друг друга за рулем во время утомительной 1000-километровой гонки, принесли Луи Деляжу первый с 1913 года Большой Приз. Однако главные победы Бенуа были еще впереди.

В 1926 году объем двигателей автомобилей Гран При уменьшился до 1500 см³, и окрыленный успехом в Монлери, Деляж выставил новую машину Delage 15S8, всерьез надеясь побороться на ней за чемпионский титул. Но его инструкторы допустили серьезный просчет, разместив выхлопные трубы слишком близко к месту водителя, из-за чего кабина постоянно перегревалась и вскоре получила у гонщиков весьма красноречивое прозвище: «движущаяся духовка». Естественно, бороться за победы на такой машине ни Бенуа, ни кто-либо другой был не в силах, и весь сезон пошел насмарку. Зато на следующий год, когда недостатки Delage были устранены, Робер получил, наконец, возможность продемонстрировать свой талант. Из пяти гонок чемпионата мира Бенуа выиграл четыре (лишь в Индианаполисе, куда Delage не поехал, первенствовал Джордж Судерс), и фактически в одиночку завоевал для Delage (в 1925-1927 годах чемпионат мира разыгрывался среди автомобильных марок) чемпионский титул. Вся Франция буквально носила Робера на руках, а правительство даже пожаловало ему орден Почетного легиона. Это была вершина его карьеры и жизни, но, увы, достиг он ее не в самое подходящее время.
В конце 1927 года гонки Гран При поразил второй после 1908 года кризис. Из-за непомерного роста расходов на содержание заводских команд большинство фирм покинули Большие Призы, которые на следующие шесть лет превратились в жалкую тень прежних Гран При. Многие гонщики, в том числе и Робер, остались не у дел. Бенуа еще повезло. Благодаря своей популярности он смог получить место управляющего на первой в мире многоэтажной автостоянке Garage Banville в Париже, да и в гонках он все-таки периодически участвовал. В 1928 году Робер стартовал на Italia в «24 часах Ле-Мана», затем уговорил Этторе Бугатти выставить дчя него машину на Гран При Франции, но обе гонки закончились для Бенуа неудачами. Лишь в 1929 году француз снова смог взойти на высшую ступень пьедестала, выиграв на Alfa Romeo 24-часовую гонку в Спа, после чего на несколько лет оставил спорт. В 1932 году Бенуа перешел на работу в Bugatti: тестировал и помогал доводить до ума автомобили и в 1933 году должен был присоединиться к заводской команде. Но возвращение на трассу пришлось отложить. В мае 33-го на гонках погиб управляющий автосалона Bugatti Ги Бюра, и Этторе попросил Бенуа заменить его. Лишь в 1934 году Бугатти наконец усадил Робера в одну из своих машин на место ушедшего из гонок Мео Константини. Бенуа, которому в марте 1935-го исполнилось сорок лет, все еще надеялся вернуться на вершину, но на его пути встали автомобили третьего рейха.
В 30-е годы на трассах Гран При безраздельно хозяйничали серебряные машины двух немецких заводов Auto Union и Mercedes- Benz, пользовавшихся поддержкой нацистского правительства и фюрера Германии. Соперничать с ними не мог ни один завод Европы, и Бенуа на своем Bugatti был заранее обречен на поражения. Лишь однажды на Гран При Пикардии в Пероне, воспользовавшись отсутствием стартовавших в то время в Берлине немецких и большинства итальянских машин, Бенуа смог выиграть Большой Приз. А еще через два года одержал свою последнюю победу. В 1937 году на упакованном в обтекаемый кузов Bugatti Type 57, прозванном за свою массивность «Танком», Робер в паре со своим приятелем Жан-Пьером Вимиллем выиграл «24 часа Ле-Мана» и, повесив шлем на гвоздь, вернулся к спокойной жизни управляющего Bugatti. Но ненадолго. В сентябре 1939 года в Европе вспыхнула Вторая мировая война, и Бенуа вновь пришлось сражаться с немцами, но теперь, увы, не на гоночной трассе. Впрочем, одну гонку во время войны француз у фашистов все-таки выиграл...
К началу Второй мировой Бенуа было уже давно за сорок, он оказался слишком стар для службы в ВВС и ненадолго вернулся к работе инструктора. День, когда нацисты вошли во французскую столицу, застал Робера на аэродроме «Ле-Бурже». Бенуа решил поскорее убраться подальше от Парижа: у него была хорошая машина - мощный Bugatti 57S, на котором он надеялся прорваться на юг страны, где еще сражались французские войска. Но именно из-за машины Робера в итоге и задержали. На дороге Бенуа наткнулся на вражескую бронетанковую колонну, и одному немецкому лейтенанту, видимо, знавшему толк в хороших машинах, приглянулась его Bugatti. Недолго думая, немцы арестовали Робера и прицепили его машину к хвосту танковой колонны. У Бенуа, правда, еще теплилась надежда, что немцам надоест таскать за собой его Bugatti и они отпустят его подобру-поздорову. Но уже на рассвете, когда танки и бронемашины стали заправлять горючим, эти мечты окончательно рассеялись. Как только Робер увидел, что бак его Bugatti залили по самую горловину, а злосчастный немецкий лейтенант вместе с приятелями полез под капот автомобиля, француз понял, что может прощаться с машиной. Все, что ему теперь оставалось, - попробовать удрать от нацистской колонны во время перехода. Это было рискованно: фашисты могли расстрелять его в спину, но другого выхода не было. Оставлять машину немцам Бенуа не собирался.

Немецкая колонна ползла медленно, змеей извиваясь по узким французским дорогам. Робер на своей Bugatti плелся в хвосте этой причудливо ощетинившейся стволами рептилии и напряженно вглядывался в перекрестки. Наконец, он заметил впереди подходящую дорогу и перешел на первую передачу. В следующую секунду Bugatti взревел как стадо раненых бизонов и, выплюнув из-под колес облачко пыли, рванул влево, спрыгнул с шоссе и стремительно понесся прочь. Такому старту могли бы позавидовать даже великие Нуволари и Караччиола. На какую-то секунду немцы опешили, но этого оказалось достаточно. Когда застучали их автоматы, Bugatti Робера уже скрылась за поворотом. Несколько машин бросились преследовать его, но тщетно. Позднее, вспоминая свои приключения, Бенуа признается, что это была, наверное, главная гонка, которую он выиграл в своей жизни. Он прорвался на юг. Но силы в схватке Франции и Германии были не равны. Французская республика капитулировала в июне 1940 года. И Бенуа вынужден был отправиться в Англию.
Франция пала, но Робер и не думал сдаваться. Летом 1940 года вместе со своим бывшим партнером по гоночной команде Bugatti Уильямом Гровером - наполовину французом, наполовину англичанином - Бенуа стал агентом британской диверсионной организации SOE и вскоре был заброшен в оккупированную Францию. Когда в 1943 году Гровера разоблачили и казнили в парижском гестапо, Бенуа чудом сбежал от нацистов сразу после ареста. В который раз Роберу помогли его гоночный опыт и слава.
Когда арестовавшие его эсэсовцы запихнули Робера на заднее сиденье машины и разместились по обе стороны от француза, Бенуа боковым зрением заметил, что они не закрыли правую дверь, и на улице Ришелье, воспользовавшись центробежной силой в левом повороте, вытолкнул немца из машины и бросился бежать. Спасаясь от преследования по плоским парижским крышам, Робер наткнулся на открытый чердак. Это был шанс на спасение, и Бенуа не раздумывая нырнул вниз, но, оказавшись на лестнице, увидел поднимающуюся навстречу консьержку с дубиной в руках. «Я не грабитель», - быстро крикнул ему Робер. «Нет, - консьержка опустила свое оружие, - я полагаю, вы - Робер Бенуа. Пойдемте в мою комнату и немного выпьем». Робер посидел у своей новой знакомой, они выпили, вспомнили его былые победы на гоночных трассах. Когда же облава закончилась, консьержка осмотрела улицу и, убедившись, что опасность миновала, вывела Робера из дома.
Скрываясь от нацистов, Бенуа бежал в Англию, прошел курс тренировок в диверсионной школе SOE и, вернувшись во Францию, стал одной из ключевых фигур Французского сопротивления, но летом его постигла участь Гровера. В июне 1944 года Робер примчался в Париж к постели умирающей матери, и это стоило ему жизни. Гестаповцам не составило труда вычислить его в столице, и Бенуа попал в руки СС. Немцы посадили его во Френскую тюрьму, долго и жестоко пытали, но Бенуа так и не сознался в своем участии в сопротивлении и товарищей не выдал. После войны в его камере нашли нацарапанную на стене надпись: «Никогда не признаюсь». Так и не сумев ничего добиться от Робера во Френе, фашисты отправили Бенуа в концлагерь в Бухенвальде, где снова долго пытали француза в печально знаменитом «Блоке № 37» и 12 сентября 1944 года казнили его вместе с тремя десятками пленных французских, английских, бельгийских и канадских офицеров в одном из подземных казематов лагеря смерти.
В истории автогонок француз навсегда остался ярчайшим примером мужества, проявленного гонщиками Гран При в годы Второй мировой войны. Не случайно первая послевоенная европейская автомобильная гонка, прошедшая 9 сентября 1945 года в Булонском лесу, под Парижем, была посвящена памяти Робера Бенуа.

На войне, как на войне

В силу известных причин, Вторая мировая война разделила гонщиков Гран При на два противоборствовавших лагеря. Многие немецкие пилоты как Бигалке и Бюргаллер с началом войны стали офицерами «Люфтваффе». Другие, как, к примеру один из ведущих гонщиков Германии Манфред фон Браухич, бывший любимым племянником одного из 25 фельдмаршалов Гитлера Вальтера фон Браухича, были признаны негодными к строевой службе и всю войну просидели в тылу. Французы же, англичане и гонщики из большинства остальных европейских стран оказались по другую сторону фронта или ушли в подполье, как Вимилль, Гровер и Бенуа. Многие из них, как и двое последних, отдали ради победы в той войне свои жизни. Впрочем, потери были с обеих сторон. Что делать, на войне, как на войне!

Владимир Маккавеев