Серый волк в бабушкином чепце

В дверь просторного, но отнюдь не роскошного номера в гостинице «Эксцельсиор», что рядом с лондонским аэропортом «Хитроу», постучали: «Ваш чай, джентльмены!» Оживленная дискуссия, а вернее - нескончаемый монолог мистера Тиррелла (кто-то из коллег, не подумав, решил возразить «дядюшке Кену»), поневоле прервалась. Воспользовавшись паузой, председатель F1CA (Ассоциации конструкторов Формулы-1) Эндрю Фергусон хитро прищурился: «Берни, а вы почему отмалчиваетесь? У вас нет мнения по данному вопросу?»
Небольшого роста энергичный человек, длинноволосый по тогдашней моде и выглядевший моложе своих сорока лет, отставил в сторону заварочный чайник и поднес чашку менеджеру французской команды Matra Жабби Кромбаку. Маленький человек улыбнулся, но глаза за стеклами очков сверкнули: «Мне очень повезло, что я нахожусь здесь и могу просто слушать! Ведь все вы намного опытнее меня».
Экклстоун лукавил. Тогда, в январе 1972 года, гоночного опыта у него было значительно больше, чем у многих членов F1CA. Вот уже два десятка лет он вплотную занимался автоспортом - как гонщик, как менеджер и как бизнесмен.

Сентиментальные американцы иногда называют Экклстоуна «дитя Великой депрессии» - мол, чуть ли не все люди его поколения испытывают некую мистическую тягу к деньгам. Не будем спорить. Бернард Чарльз Экклстоун родился через два года посте «черной пятницы» - 28 октября 1931 года - в семье шкипера рыболовного траулера в местечке Сент-Питерс на восточном побережье Англии, в графстве Суффолк. Так что «безоблачным счастливым» детство его и впрямь не назовешь.
Первые свои деньги Берни заработал, продавая одноклассникам булочки с изюмом. Окончив школу в 15, он решил выучиться на инженера и поступил в Вуличский политехнический институт в Лондоне. Но специалист в области химического машиностроения умер в Экклстоуне, едва родившись, - торговля подержанными велосипедами приносила значительно больше. Заурядного торговца из Берни, к счастью, не получилось тоже. А все потому, что еще подростком он попробовал прокатиться на спортивном мотоцикле. И заболел гонками навсегда.
Занятие это, однако, требует денег. И тем больше, чем выше уровень. Поначалу «офис» торговой фирмы Берни помещался на маминой кухне. Но вскоре Экклстоун уже открыл магазин по продаже велосипедов, мотоциклов и запасных частей в южном предместье Лондона Бекслихите.
Возросшие доходы позволили Экклстоуну заняться серьезными гонками. В 1951 году он заказал фирме отца и сына Купер автомобиль Формулы «Юниор» (предшественницы нынешней Ф-3) с 500-кубовым мотоциклетным мотором Norton. И помимо клубного, любительского первенства начал стартовать в только что организованном британском профессиональном чемпионате.
Но четыре сезона не принесли ничего, кроме серьезной аварии в сентябре 1951 года в Брэнде-Хэтч и пятого места двумя годами позже в Кубке Лондона на Cooper-T23-Bristol Формулы-2. Экклстоун не мог угнаться не только за звездами первой величины, пусть и восходящими, как Мосс и Хоторн. Он по всем статьям проигрывал завсегдатаям британского первенства, ныне давно и прочно забытым Алану Брауну, Эрику Брэндону, Дону Паркеру, Лесу Лестону.
В 23 года Берни понял, что великим гонщиком ему не стать. И хотя еще до начала 60-х фамилия Экклстоуна иногда встречалась в стартовых протоколах самых разных кольцевых состязаний, сам он напряженно искал собственную дорогу наверх - уже не за рулем гоночного автомобиля.

Магазин в Бекслихите расширялся, торговая фирма Compton&Ecclestone богатела. А Берни все искал способа остаться в столь полюбившейся ему атмосфере больших гонок. И нашел.

Еще в бытность свою пилотом Формулы «Юниор» Экклстоун познакомился и вскоре крепко сдружился со Стюартом Льюисом-Эвансом. Почти ровесники, оба маленького роста, в остальном молодые люди были полной противоположностью. Ершистый, насмешливый, привередливый - словом, ох какой трудный в общении Берни не хватал с неба звезд на гоночных трассах. Тихий и скромный Стюарт за рулем преображался. Английские газетчики наперебой пророчили ему блестящую карьеру. И очень скоро Льюис-Эванс начал оправдывать выданные ему авансы. Во всяком случае, в команде Vanwall он обгонял Стирлинга Мосса и Тони Брукса.
А пока Берни предложил другу свою помощь и стал его менеджером. «Незабываемое было время! - расчувствовался как-то Экклстоун. - Время романтики и рыцарства. Какие были гонки! А какие люди! Великие гонщики каждый день рисковали жизнью, но при этом улыбались и помогали друг другу без всякой мысли о награде».
Подумайте только, эти слова принадлежат Берни. Берни! Королю Формулы-1, ее почти полновластному хозяину с конца 80-х годов. Если бы кто-то из сегодняшних завсегдатаев паддока Формулы-1 увидел вдруг Экклстоуна середины 50-х - ахнул бы от изумления. Этот будущий миллионер и тогда уже весьма оборотистый делец хлопотал вокруг Льюиса-Эванса, словно заботливая наседка, всюду таская с собой бутылки, чашки, бидоны с молоком - у Стюарта была язва желудка…
В сентябре 1957 года обанкротилась английская фирма Connaught, принимавшая участие в чемпионате мира Формулы-1, и Берни приобрел на распродаже две гоночных машины модели В с моторами Alta. Поздней осенью команда ВС Ecclestone в составе Льюиса-Эванса, Айвора Бьюба и Роя Сальвадори отправилась в Новую Зеландию, где гоночный сезон только начинался.
В 58-м, пока Льюис-Эванс отрабатывал контракт в Vanwall, Берни обкатывал свою команду в домашних гонках в Британии, и дважды рискнул появиться на старте Гран При. В Монако Брюс Кесслер и Пол Эмери безуспешно пытались пройти квалификацию и так разозлили шефа, что Экклстоун сам сел за руль - увы, без всякого успеха. А вот в Сильверстоуне в июле он показал последнее 21-е время и на старт, разумеется, не вышел - Бьюб и 45-летний ветеран Джек Фэрман показали 17-й и 19-й результаты. Оба пилота Берни стартовали в гонке, но, не пройдя и трети дистанции, сошли - устаревшие и маломощные Connaught В не представляли реальной угрозы Ferrari, Vanwall и Cooper. Берни и не думал унывать: купленная по случаю техника служила как бы оселком, на котором училась его команда. Он уже предвкушал следующий сезон, когда Льюис-Эванс выйдет на старт чемпионата мира за рулем новейшего Cooper...
До финиша Гран При Марокко 19 октября 1958 года в Касабланке оставалась всего дюжина кругов, когда Льюис-Эванс вошел в быстрый поворот. В этот момент сломался шатун, и двигатель заклинило. Колеса заблокировались, Vanwall, потеряв управление, вылетел с трассы. Машина врезалась в деревья, бензобак ударился о столбик дорожного указателя и взорвался. Через шесть дней Стюарт Льюис-Эванс от полученных ожогов скончался.
Так, не успев раскрыться, ушел в небытие Экклстоун-романтик. Ибо со смертью друга Берни решил, что автогонок с него хватит. Слишком высокую цену приходится платить за большие гонки. И 37-летний Экклстоун с головой ушел в бизнес.

Восемь лет Берни честно доказывал самому себе, что вполне может обойтись без автоспорта вообще и Формулы-1 в частности. За это время его дело неуклонно расширялось и крепло, обрастая филиалами и дочерними компаниями. Экклстоун выгодно покупал и еще более удачно продавал, заключил несколько очень солидных сделок и к середине 60-х превратился в довольно крупного финансиста, торговца и промышленника.
Но забыть большие гонки так и не смог. И к 1965 году с подачи своего доброго приятеля, известного английского пилота 50-60-х годов Роя Сальвадори, тогда как раз завершившего гоночную карьеру, стал менеджером подающего надежды молодого австрийца Йохена Риндта.
Шесть сезонов Хитрый Берни, как его уже начали называть в паддоке Формулы-1, вел талантливого и строптивого пилота по бурному финансовому морю - из Cooper в Brabham, а затем и Lotus, споря с владельцами команд, только что появившимися спонсорами и неуклонно повышая гонорары своего подопечного. Себя Берни, разумеется, тоже не забывал. И все же Формула-1 оставалась для него развлечением - основной доход приносила торговля. «Я всего лишь торговец подержанными автомобилями», - скромно говорил Берни о себе в тех редких случаях, когда до него добирались журналисты. Идиллия кончилась 5 сентября 1970 года, когда на тренировке Гран При Италии Риндт разбился насмерть.

На этот раз Берни не давал никаких зароков оставить автогонки. Он стал на 12 лет старше, значительно богаче и давно избавился от всяческой романтической мишуры. Правда, больше уже никогда не стремился стать личным импрессарио, пусть самого талантливого, самого многообещающего гонщика. Возможно, он просто перерос подобную должность. Или понял, что не след держать все яйца в одной корзине.
Любопытная деталь - с тех пор в общении с пилотами Экклстоун станет жестким и предельно прагматичным. Он не выносил, если у кого-нибудь из них оказывался советчик в деловой области. «Если гонщик обещал прислать своего менеджера д ля переговоров, я отвечал, что он не будет ездить в моей команде. Мне не нужны парни, не имеющие собственной головы на плечах для разговора с работодателем». Согласитесь, от Берни, хлопотавшего вокруг Льюиса-Эванса с бутылочкой теплого молока, в этом человеке мало что осталось. Однако страсть к заключению контрактов с пилотами сохранилась навсегда.
...Когда через полгода Рон Торанак предложил Хитрому Берни половинную долю в своей команде Brabham, Экклстоун отказываться не стал. Он лишь поставил условие: «Мне не особенно хочется покупать половину». Но если уж ты решил продавать, я бы охотно купил. Все».
Старина Рон думал до октября и в конце концов согласился. Берни выложил сто тысяч фунтов стерлингов и уже в январе 1972 года разливал чай на первом своем заседании Ассоциации конструкторов Ф-1, приговаривая: «Я только слушаю! Я в вашем деле зеленый новичок!»
Не прошло и года, как мистер Фергусон лишился своего поста, а главой F1CA (по совету Экклстоуна) выбрали некоего Питера Макинтоша, до сих пор управлявшего командой... воздушных акробатов! Разумеется, новый президент, не имевший никакого опыта в Формуле-1, внимательно прислушивался к тому, что ему говорил его благодетель - Хитрый Берни.
А нашему герою очень скоро стали тесны одежды менеджера команды. Бизнесмен до мозга костей, Экклстоун сразу понял, какой золотой жилой может стать Формула-1. Реклама, телевидение - в середине 70-х коммерциализация спорта только начиналась - должны были пролить над миром Больших Призов настоящий золотой дождь. Но чтобы попасть под него, нужно быть во всяком случае первым среди равных. «Когда кончается простой интерес и начинается бизнес, - скажет он позже, - необходимо очень жестко держать ситуацию под контролем». Слова, которые много объясняют не только в характере Хитрого Берни, но и в истории Формулы-1 «эпохи Экклстоуна».
6 января 1978 года пресс-релиз F1CA гласил: «Берни Экклстоун назначается главой администрации и главным исполнительным директором. Мистер Энцо Феррари - спортивным директором. Мистер Макс Мосли - юрисконсультом».

Итак, Берни забрался на вершину. Теперь ему предстояло самое трудное - удержаться на ней.

Штаб-квартира ассоциации теперь помещалась в офисе Brabham в Чессинттоне. Первое же, что сделал новый президент («Нет, нет! Не называйте меня так. Я всего лишь секретарь»), это изменил название. В итальянском языке слово fica ругательное, и вместо цифры в аббревиатуре появилась буква - FOCA.
Название - мелочь, впереди ждали гораздо более серьезные вопросы. Прежде всего, - телевидение. Одним из первых в автоспорте Берни понял значение «электронной прессы» и, главное, - телерекламы. Экклстоуну удалось убедить FOCA, что права на телетрансляции должны принадлежать только ей. И сразу появились деньги. Сотни тысяч, миллионы долларов. А у кого есть деньги, тот может ставить условия. Раньше призовые и стартовые суммы всецело зависели от организаторов Больших Призов. После ожесточенного, хотя и недолгого сопротивления Берни удалось навязать им свою волю. Теперь все финансовые вопросы - и размеры наградных, и даже «стоимость» гонщиков при переходе из одной команды в другую определялись FOCA, она же решала, какие трассы «достойны» проведения Гран При. Организаторы Больших Призов Испании в Хараме и США в Лонг-Бич, не сошедшиеся с Берни в сумме выплат, немедленно были вычеркнуты из списка устроителей этапов чемпионата мира.
«Власть развращает, - любят повторять англичане изречение лорда Актона. - Абсолютная власть развращает абсолютно». Успехи в роли повелителя Формулы-1 укрепили и без того немалую уверенность Берни в собственных силах и возможностях. Мистер Экклстоун еще не сказал сакраментального «современная Формула-1 - моя интеллектуальная собственность». Но ждать осталось совсем недолго. Непростой характер президента FOCA, его цельная авторитарная натура нередко становились причиной не только болезненных столкновений с различными людьми, но и крупных ошибок. А однажды даже поставили под угрозу само существование Формулы-1.
В начале 80-х годов Экклстоун попытался освободиться от опеки Международной федерации автоспорта (тогда FISA), под эгидой которой проходят все чемпионаты мира. Но здесь коса нашла на камень. Во главе FISA стоял Жан-Мари Балестр, человек, который по части характера сам даст кому угодно сто очков вперед.
В Формуле-1 вспыхнула настоящая война между FISA и FOCA. Более года продолжались интриги и закулисная борьба. Дошло до того, что Экклстоун в 1981 году объявил независимый чемпионат мира среди команд Формулы-1 и провел объявленный FISA незаконным Большой Приз Испании. Однако Балестру удалось заручиться поддержкой не только некоторых членов FOCA, в том числе Энцо Феррари, но и, что самое важное, всемогущих спонсоров Формулы-1. Shell, Marlboro, Goodyear и прочим явно не улыбался раскол в столь выгодном рекламном деле, и Экклстоуну пришлось сложить оружие.
Многие решили, что от такого удара он долго не оправится. Но не тут-то было. Хитрый Берни мгновенно изменил тактику: из непримиримого врага Балестра стал его самым деятельным помощником и... вице-президентом FISA.
Балестр же в результате остался с носом. На выборах президента FISA в октябре 1991 года его прокатили. Преемником же француза стал ближайший сподвижник Экклстоуна - Мосли.

Этот мрачноватый серебристо-серый автобус с тонированными стеклами полным отсутствием какой бы то ни было рекламы в паддоке Формулы-1 знаком каждому. Шутники называют его «наш Кремль». Здесь обиталище исполнительного директора Formula One Holdings, вице-президента FIA, Берни Экклстоуна.
Сильвестр Сталлоне вот уже лет пять безуспешно пытается снять фильм о Формуле-1. Не получается - Берни не хочет сниматься и не хочет, чтобы его кто-то играл! И неуклонно создает вокруг себя прямо-таки голливудский образ. Молодая красавица-жена, бывшая манекенщица Дома моделей Армани, и две очаровательных дочки - наследницы миллиардного состояния. Скандальные пожертвования в миллион фунтов стерлингов в предвыборные фонды британских лейбористов и... консерваторов. Холодная война не с кем-нибудь, а с самим Европейским союзом по поводу прав на телетрансляции и запрета табачной рекламы. А еще 68-летний Берни голыми руками отбивается от бандитов на улицах ночного Лондона. Пытается приватизировать чемпионат мира, акционировать его и подарить жене. Мечтает запретить всем телекомпаниям, кроме собственной системы цифрового TV, съемки Ф-1. Платит пять миллионов долларов из собственного кармана, чтобы пригласить завязавшего было с автогонками Найджела Мэнселла на старт пары Гран При. Назначает себе жалованье в сто миллионов. Придумывает абсурднейшие технические требования и заставляет всех поверить в их целесообразность...

«Если кто-то побаивается Берни, то это напрасно, - поведал как-то Мосли. - На самом деле он очень добрый человек».
Действительно, очень добрый. И большой шутник, как утверждает хотя бы Эдди Джордан. «Как-то раз за четыре дня до начала соревнований я получил от Берни факс, в котором говорилось, что мне отказано в участии в гонке. Приняв это сообщение за чистую монету, я провел бессонную ночь. В конце концов выяснилось, что то была шутка. Однако этот розыгрыш стал наглядным, хотя и пустячным, примером способности Берни держать ситуацию под контролем. Конечно, он послал мне факс не только ради забавы - на самом деле он демонстрировал, кто в Формуле-1 настоящий хозяин».
«Кремлевский шутник» и в самом деле заботливый хозяин. Когда у того же Джордана возникли денежные затруднения, Берни пришел на выручку и оплатил ирландской «конюшне» права на телетрансляции авансом.
А ведь он еще и нежный отец. Том Уиткрофт, владелец трассы в Донингтон-Парке, до сих пор с умилением вспоминает, как однажды Берни позвонил ему в три часа ночи и поинтересовался, сколько тот готов заплатить за проведение на этом английском автодроме Гран При Европы сезона-93. А потом принялся расспрашивать про детские лекарства: у младшей дочки, Петры - ей тогда было четыре года - разболелся животик..
Кто-то считает Экклстоуна великим человеком, гением. Кто-то - обыкновенным торговцем, превратившим самое волнующее и романтическое приключение века в ярмарочный балаган на электронно-космическом уровне. Одни подсчитывают принадлежащие Берни миллионы, яхты и особняки, другие изумляются 16-часовому рабочему дню - в 68 лет это не фунт изюму! И каждому видится свой Экклстоун - добрый или злой, черный или белый. А у Берни - своя Формула-1. Своя собственная.

Текст: Александр Мельник