Под огнем

Большой пожар во время дозаправки - это кошмар, который преследует механиков Формулы-1 в самых дурных снах. Но однажды это случилось наяву...

Огненный шар скрывает автомобиль, люди катаются по асфальту в тщетных попытках сбить пожирающее их пламя, полыхает машина с горящим в кокпите пилотом - это не сцена из фильма ужасов, а кадры прямой трансляции Гран При Германии '94 в Хоккенхайме, запечатлевшие пожар в боксах Benetton, возникший при дозаправке машины Йоса Ферстаппена. Так все выглядело со стороны. А благодаря бывшему механику Benetton Стиву Мэтчетту мы можем узнать, на что похож огонь изнутри.
«Едва мы отдышались после пит-стопа Шумахера, как через два круга в наушниках снова прозвучал голос Росса (Брауна - в то время технического директора Benetton. - Прим. авт.): «ОК, ребята, готовьтесь принять Ферстаппена. Он будет здесь на следующем круге», - так начинается рассказ Стива, опубликованный им на страницах собственной книги «Жизнь на скоростной полосе». - Мы тут же бросились вытаскивать из гаража новые шины для Йоса и готовить заправочную машину. «Десять секунд, - скомандовал гоночный инженер голландца Кристиан Силк, - он уже на пит-лейн». Йос остановился у боксов, я подскочил сзади к его автомобилю и вставил домкрат в паз. Как только Саймон (Морли - заправщик) воткнул «кишку» в горловину бензобака, мы с Кеном, который орудовал передним домкратом, подняли машину. Все шло как обычно. Через секунду я услышал, как застрекотали гайковерты. Но когда я поднял взгляд, чтобы посмотреть, как продвигаются дела у ребят, менявших передние колеса, мое внимание привлек Саймон, сражавшийся с заправочным шлангом, сопло которого выскочило из замка горловины как раз в тот момент, когда топливный клапан открылся. Он все еще пытался воткнуть сопло в горловину, в то время как топливо уже хлестало во все стороны.

Я похолодел. Чтобы из заправочного шланга беспрепятственно лился бензин - этого просто не могло быть, ведь при отсоединенном шланге клапан должен захлопнуться. Но то, чего не могло быть, совершалось на моих глазах: топливо заливало все вокруг - машину, Йоса и нас самих. Пара следующих секунд, казалось, превратилась в вечность, все происходило словно в замедленном кино. В первое мгновение я даже не поверил, что это бензин, мелькнула мысль, что, может быть, кто-то окатил нас водой сверху (там располагался балкон паддок-клуба. - Прим. авт.). Только через несколько секунд я окончательно осознал, что происходит. И успел даже порадоваться, что топливо не полыхнуло в первое же мгновение. В памяти всплыла сцена из детства, когда я брызнул несколько капель растворителя, которым мыл свои кисти для рисования, в камин. Мне было тогда пять или шесть лет, но я отчетливо помню вспышку и рев пламени, которые так напугали меня, что эта картина накрепко засела в моей голове.
Между тем механики, «занятые сменой колес, даже не видели, как из шланга начал хлестать бензин. А горючее уже заливало обтекатель и комбинезоны. Когда ребята поняли наконец, что происходит, они тут же отпрянули от машины. Это была инстинктивная и абсолютно правильная реакция в той ситуации. Но сам я с домкратом в руках оставался на месте, находясь почти в двух метрах от заднего антикрыла. Мы все еще держали автомобиль на домкратах, поскольку не было уверенности, что колесные гайки успели завернуть. Топливо тем временем перестало течь из шланга, прошло несколько мгновений, машина не загорелась, и механики вновь кинулись к колесам, очевидно, опасаясь, что мы с Кеном сбросим машину с домкратов и Йос рванет на трассу. С момента, когда из шланга брызнули первые струи, прошло секунды две. И тут топливо полыхнуло.

Мне в глаза внезапно ударил яркий свет, целое море белого пламени от горящего бензина. Оно поглотило всю машину, превратив ее в гигантский огненный шар. Все это сопровождалось жутким ревом, похожим на тот, что производит прибывающий поезд в метро. Мгновение спустя я ощутил сквозь перчатки жар. Помню, даже подумал, что он почему-то не такой сильный, как я ожидал. Между тем белая вспышка поменяла цвет на ярко-желтый, а затем - на оранжевый. Пламя немного спало, и я снова смог разглядеть, что происходит передо мной. Мои перчатки и комбинезон горели, но у меня в тот момент еще не было ни шока, ни даже страха. Думаю, я еще не успел до конца осознать степень риска, просто понял, что попал в очень необычную ситуацию. Пламя, бушевавшее на моих вытянутых руках, напоминало мне картину Сальвадора Дали «Горящий жираф». Потом я узнал, что это нормально, когда мозг в момент смертельной опасности отключается от эмоций, заставляет видеть все происходящее как бы со стороны. Причем течение времени словно замедляется. Помню, я подумал: «Ладно, ты жив! Ты горишь, но ты жив. Ты должен думать о том, как сбить пламя. Попробуй покататься по земле, это должно помочь».
Я не заметил, как бросил домкрат. Наверное, это произошло в тот момент, когда меня охватило пламя. Следующее, что я помню, как катался по асфальту, но каждый раз, переворачиваясь лицом вверх, видел только огонь, бушевавший на моем комбинезоне, и начинал вертеться с новой силой. Но это не помогало. Наконец, кто-то прыгнул на меня и сбил пламя. Я обнаружил себя между своими боксами и боксами McLaren, механики которой бежали нам на помощь. «Все нормально. Стив, ты вырвался», - услышал я чей-то голос. «Быстрее, снимите с меня перчатки, руки горят, - завопил я. Жар был адский, как будто мои руки засунули в кипящую воду. - Снимите же эти проклятые перчатки». Механики McLaren схватили мои перчатки и начали стаскивать их, волоча меня по земле, но это было уже неважно, я мечтал только об одном - избавиться от этого адского жара. Открыв глаза, я увидел, что перчатки тлеют на асфальте передо мной.
«Все хорошо, Стив, с тобой все в порядке», - заверил меня внутренний голос. Я отрывисто и с трудом дышал - но понемногу возвращался к реальности. Ожидая увидеть жуткие ожоги и пузыри, я посмотрел на руки, но они были лишь сильно покрасневшими, с опаленными волосами, в остальном же выглядели вполне приемлемо. Я лег на асфальт, чтобы отдышаться. Кто- то спросил: «Ты в порядке, Стив?» Я сделал пару глубоких вздохов, сел и, стащив с себя «балаклаву», ответил: «Думаю, да». После чего еще раз с сомнением посмотрел на свои опаленные рукава и дымящиеся перчатки. Амуниция Sparco сделала свое дело потрясающе, без нее многие из нас могли получить тяжелые травмы или даже расстаться с жизнью. Я вообще отделался сравнительно легко, но некоторые оказались не столь удачливы.
Поднявшись на ноги, я поплелся к машине. Пламя уже потушили, и все вокруг было залито пеной из огнетушителей. Краска и наклейки на обтекателях вздулись от жара и обгорели. Но главное - кокпит был пуст. Я нигде не видел Йоса, но уже то, что его не оказалось в машине, было хорошей новостью. В боксах все выглядело как после побоища. Оборудование и инструменты валялись где попало, на полу лежали люди, кто-то пытался снять с себя тлеющий комбинезон. Из-за боксов доносились крики: «Доктора! Быстро!» Дэйва Реддинга (главного меха ника) потащили на носилках по пит-лейн, и вскоре первый из медицинских вертолетов поднялся в воздух.
Несколько человек были отправлены в больницу. У двоих сильно слезились глаза, их бил жуткий кашель - они надышались углекислым газом из огнетушителей. Сильнее всех пострадал Саймон. Он держал заправочный рукав и оказался ближе всех к эпицентру пожара. К несчастью, топливо попало внутрь его шлема. Результатом стали достаточно сильные ожоги лица.
Я спросил, что с Йосом. Оказалось, что он, как и Саймон, получил ожоги лица из-за того, что топливные брызги попали внутрь шлема и вспыхнули там. В шоковом состоянии Йос забыл снять рулевое колесо, пытаясь выскочить из кокпита. И только быстрая реакция Грега (Филда - координатора команды) спасла его. Как только машина полыхнула, Грег мгновенно схватил большой 20-килограммовый огнетушитель и стал разряжать его в район кокпита, пока огонь не утих. Это было лучшее, что он мог сделать для привязанного ремнями в эпицентре пожара Йоса, который, после того как пламя сбили, без посторонней помощи выбрался из кокпита».

«Поначалу, увидев брызги, я тоже подумал, что это вода, а не бензин, - признается Ферстаппен. - Но когда вспыхнул огонь, я потерял голову. Несколько следующих секунд показались мне вечностью». К счастью, голландец отделался достаточно легко: незначительными ожогами лица и небольшим отравлением парами расплавившегося забрала, что, впрочем, не отразилось на его гоночных кондициях. Через две недели, на следующем Гран При в Будапеште, Йос в первый и последний раз в карьере поднялся на третью ступень пьедестала почета. А вот Саймону пришлось пропустить несколько гонок. Benetton же из-за пожара на пит-лейн «Хоккенхаймринга» едва не поплатилась дисквалификацией и потерей своего первого чемпионского титула.
Почему не закрылся клапан точно не ясно и до сих пор. Но расследование FIA показало, что, стремясь увеличить скорость подачи топлива в бак, команда удалила из заправочной системы один из фильтров. Этот факт и был признан официальной причиной пожара. Однако поскольку, избавляясь от фильтра, механики команды формально не нарушали букву закона, функционерам FIA пришлось сменить гнев на милость и лишь более точно прописать свои правила в отношении заправочного оборудования, запретив командам производить любые изменения в этой взрывоопасной системе. Вот только полностью избавиться от угрозы пожара на пит лейн это не помогло. И кошмар по-прежнему может стать явью на любом Гран При.

Владимир Маккавеев