Просто Энни

"Энни! Энни! – неслось отовсюду. – Что случилось с Монтоей? Как в команде будут праздновать победу Ральфа? Не могла бы ты организовать для нас встречу с мистером Хедом?..” Миниатюрную женщину в форменной сине-белой рубашке Williams со всех сторон обступили журналисты, а она с ловкостью акробата шныряла между бесконечно длинными рядами пресс-центра, оставляя на каждом столе один из командных пресс-релизов и при этом умудряясь отвечать на сотни вопросов и назначать десятки интервью. Пресс-секретаря Williams Энн Брэдшоу в паддоке Ф-1 знают абсолютно все. Впрочем, для большинства из тех, кто работает за кулисами "большого цирка” вот уже много лет она просто Энни – это имя вышито на кармане ее форменной рубашки.
Это только кажется, что в паддоке бездельничают все, за исключением поваров, а остальные если и работают, то ножом и вилкой. На самом же деле, паддок – это огромная информационная "кухня”, и для большинства здешних завсегдатаев пребывание здесь – это работа: интересная, любимая, но подчас очень напряженная – поиск информации. И людям, которые готовят "пищу для разума” на этом информационном "пиршестве”, приходится несладко.
Рабочий день десятков пресс-секретарей команд Ф-1 начинается рано утром. К примеру, в субботу в 7.30 они уже на автодроме. Небольшой завтрак – и в 9.00 начинаются первые тренировки, во время которых пресс-секретарь вместе с командой находится в боксах, "конспектируя” рабочие комментарии гонщиков и инженеров, радиопереговоры, и параллельно присматривает за почетными гостями и фотографами, вечно норовящими сунуться со своими объективами куда не следует. Едва заканчиваются заезды, гонщики отправляются в командный автобус на короткий "разбор полетов”, и у пресс-секретаря появляется несколько минут, чтобы подготовить сообщения для прессы по результатам тренировок. Как только пресс-служащий крупной команды выходит из боксов, на него набрасываются несколько теле- и радиожурналистов, которым не терпится первыми узнать последние новости. Дальше наступает черед запланированных интервью и встреч гонщиков и руководства с прессой и гостями. Это самое суматошное время: нужно встретить журналистов, усадить их за столики в командном автобусе и еще побегать по "железным джунглям”, отыскивая нужного пилота, инженера или администратора. Так пролетают два часа. В 13.00 начинается квалификация, и пресс-секретарь вновь занимает свое место в боксах, затем бежит писать очередные командные пресс-релизы и спешит с ними к пресс-центру. Здесь своя гонка: информационные службы команд ревниво следят, чей отчет появился в пресс-центре первым. Потом опять частные интервью и около четырех часов небольшая пресс-конференция в моторхоуме команды для десяти-двадцати избранных журналистов. И так по четыре дня за уик-энд, без малого два десятка раз за сезон. Словом, на "передовой” всем приходится попотеть. И у солдат этого информационного "фронта” есть свой "старшина”.

Энни появилась в автоспорте ровно 30 лет назад, когда, проработав несколько лет журналистом в Lincoln Rutland и Stamford Mercury, пришла в BRSCC – Британский клуб гоночных и спортивных автомобилей. Последние же два десятилетия она работает в Ф-1, и в паддоке ее уважительно именуют "матерью пресс-секретарей”: такой долгой карьерой не может похвастаться ни один из пресс-служащих сегодняшней Ф-1. "Я появилась в Williams на ГП Португалии ’85, и первое, что мне пришлось делать, – налаживать отношения с французской прессой, которая тогда просто ненавидела нас, потому что считала, что Фрэнк и вся команда ненавидят французов. Не знаю, откуда это пошло, думаю, еще с начала 80-х, когда за команду выступал Алан Джонс”. (В те годы Williams несколько лет подряд отбирал у французских гонщиков и команд чемпионские титулы – прим. ред.)
Брэдшоу бессменно проработала в Williams целых 12 лет. "За эти годы я ни секунды не жалела о своем выборе, – признается Энни. – В Williams, как ни в одной другой команде Формулы-1, царит дружеская, почти семейная атмосфера, и я уверена, большинство наших сотрудников уже не представляют себя ни в одной другой команде Ф-1”.
Впрочем, сама Энн однажды все-таки ушла из Williams. Случилось это во времена знаменитой кадровой перестройки конца 1996 года, когда вслед за Хиллом команду покинули сразу несколько ценных работников, в том числе и Энн. Вместе с Дэмоном Брэдшоу оказалась в Arrows. Через год Хилл ушел в Jordan, и Энн собралась было на покой, но потом все-таки передумала и еще на три сезона осталась у Уокиншоу: работала с командой TWR в гонках спортпрототипов, была консультантом при строительстве автодрома для Ф-1 на "Индианаполис Мотор Спидвей” (!), а год назад вернулась "домой” – в Williams.
"За годы работы в этой команде случалось всякое, – вспоминает Энн. – Самый безумный Гран При в моей карьере был в 1992 году в Монце. Мэнселл тогда постоянно намекал журналистам, что готов сделать некое сенсационное заявление – он обожал дешевые эффекты, которые позволяли ему постоянно находиться в центре внимания. В итоге весь уик-энд в Монце пресса буквально осаждала нашу команду, но я особо не волновалась, поскольку привыкла к тому, что гонщики сначала выясняют свои отношения с Фрэнком и Патриком, те сообщают мне о результатах переговоров, и я делаю заявление для прессы.

Я была уверена, что так будет и на этот раз, поэтому в день гонки решила посмотреть утреннюю разминку не в боксах, а на другой стороне трассы в комментаторской кабине телеканала Eurosport. Когда же после заездов я пошла обратно в паддок, проносившийся мимо итальянский журналист крикнул мне: "Найджел сейчас дает пресс-конференцию”. Когда я прибежала в боксы Williams, все уже столпились у одного из телемониторов, и я сразу же рванула вверх по лестнице в пресс-центр, где все только и говорили о том, что Найджел уходит из Формулы-1. То, что происходило дальше, было настоящим кошмаром. Все бегали словно безумные. Фрэнк пришел в бешенство, Мэнселл был как заведенный. Они вели себя как дети, и порой мне хотелось просто крикнуть: "Отправляйтесь оба в сумасшедший дом! Вы не можете работать вместе и не можете жить друг без друга! Определитесь же, наконец, чего вы хотите!”
За годы, проведенные в Williams, Энни успела поработать практически со всеми великими гонщиками конца 80–90-х годов, за исключением разве что Михаэля Шумахера и Мики Хаккинена. Но наиболее теплые воспоминания у нее остались вовсе не от чемпионов, а от "неудачника” Риккардо Патрезе. "Риккардо был чудесным человеком. Он единственный по-настоящему ценил работу команды и ощущал себя ее частью. Я не помню, чтобы до него хоть один гонщик приглашал на обед ВСЮ команду”.
Об остальных пилотах Энн вспоминает с куда меньшей теплотой: "Мэнселл – отличный гонщик, но, к сожалению, вне машины он был одним из самых тяжелых людей, с которыми мне приходилось общаться. Он всегда и везде был уверен в своей правоте. Также непросто было и с Пике, но Нельсон, по крайней мере, всегда делал то, что ему приказывали. Правда, делал он это спустя рукава, и никогда нельзя было предугадать, что он выкинет в следующую минуту. Зато Прост запомнился мне прямым и честным человеком – настоящим джентльменом. С Сенной я, к сожалению, поработала очень мало, но он тоже был очень корректен в общении. Зато Хилла я успела изучить достаточно хорошо. Честно говоря, мне больше никогда не приходилось встречать человека, который до такой степени мог отстраняться от окружающего мира. Иногда утром он появлялся словно в какой-то прострации, ты говоришь ему: "Доброе утро, Дэмон”, но такое впечатление, что разговариваешь со стеной. Минут через пять он приходит в себя и как ни в чем не бывало кивает тебе: "Привет, Энн…”
Год, который Брэдшоу провела в "родной” команде, стал для нее своеобразным прощанием с Ф-1. Отпраздновав 30-летний юбилей своей работы в автогонках, Энн Брэдшоу решила все-таки оставить это беспокойное занятие, которому она посвятила более половины своей жизни. Мир Формулы-1 постоянно меняется. И меняют его не только торжественные проводы великих чемпионов, но и незаметный уход скромных людей, которые в не меньшей степени определяли повседневный облик этого мира. До свидания, Энни!

Владимир Маккавеев