Баррикелло: я не в тени Михаэля

Когда заходит речь о команде Ferrari, чаще всего срабатывает стереотип: говорим Ferrari - подразумеваем Михаэль Шумахер, говорим Михаэль Шумахер - подразумеваем Ferrari. Про второго пилота «Скудерии» - помимо тех случаев, когда он побеждает в гонке или уступает свою явную победу Шумахеру - обычно несправедливо забывают. Мол, второй номер он и есть второй номер, всего лишь «подпорка» для великого Михаэля - что с него взять?

Был ли заговор?
Между тем еще до прихода в Ferrari Баррикелло неоднократно доказывал, что он очень сильный гонщик, а в начале минувшего сезона продемонстрировал в целом более яркие выступления, нежели Михаэль, и одно время даже опережал его в личном зачете. Немцу, впрочем, довольно быстро удалось восстановить внутрикомандное статус-кво, однако после победы в Гран При Великобритании Рубенс, будучи лишь пятым в личном зачете чемпионата и отставая от Михаэля уже на 20 очков, но зато от ближайших соперников Ральфа Шумахера и Хуана-Пабло Монтои соответственно всего на четыре и шесть очков, за пять гонок до окончания сезона все же входил в число претендентов, по крайней мере, на вновь вице-чемпионский титул. Увы, последовавшая затем цепь неудач перечеркнула пусть даже номинальные надежды на это, а победа в Гран При Японии уже под самый занавес сезона позволила ему подняться лишь на четвертую строку личного зачета, потеснив с нее Шумахера-младшего.
Но с учетом того, что и Шумахер-старший стал в минувшем году чемпионом с перевесом всего лишь в два очка над Райкконеном, причина такого «падения» Баррикелло, по всей видимости, была не столько в нем самом, сколько в общем положении дел в Ferrari образца 2003 года.
Однако, случись так, что в силу объективной ли расстановки сил или же расположения звезд на небе Рубенс хотя бы к середине сезона удержал бы и существенно укрепил свое лидерство над Михаэлем, все могло сложиться иначе. В его контракте с Ferrari НЕТ пункта, согласно которому он в любом случае обязан помогать Шумахеру в борьбе за наилучший результат. По словам Баррикелло, «там черным по белому написано, что тот гонщик, у которого меньше очков и шансов на титул, помогает тому, у которого этих шансов и очков больше, и у Михаэля точно такой же контракт».

Но к завершению минувшего сезона вновь сложилась ситуация, когда при необходимости помогать должен был Рубенс Михаэлю, а не наоборот. И если на «Сузуке» бразильцу в силу своей стартовой позиции и прочих объективных обстоятельств просто не оставалось ничего другого, как победить и тем самым гарантированно обезопасить чемпионский титул Шумахера от посягательств Райкконена, то в Индианаполисе он, не исключено, в очередной раз принес себя в жертву «первому номеру» команды. Во всяком случае, многие, среди которых, к примеру, отлично знающий всю эту «кухню» Ален Прост, убеждены, что Баррикелло получил перед стартом указание от руководства команды «убрать» с трассы Монтою - основного на тот момент соперника Михаэля Шумахера (причем об этом заговорили еще даже до старта Гран При!). И что именно поэтому уходящий в гонку со второй позиции бразилец, словно поджидая скверно стартовавшего колумбийца, пропустил вперед не только отстававшего на пять позиций Михаэля Шумахера, но и Ральфа, и Култхарда, и даже Паниса, но не Хуана-Пабло, в процессе борьбы с которым и впрямь произошло столкновение. В результате, впрочем, Баррикелло пострадал куда больше, чем Монтоя, но так или иначе от Михаэля назойливый колумбиец был «отодвинут» на безопасную дистанцию. В жизни, кстати, Рубенс и Хуан-Пабло - друзья, и поэтому вдвойне интересно, насколько эта версия близка к истине и действительно ли контрактные обязательства и командная тактика оказались превыше боевой дружбы.
Схожей и столь же сомнительной в этом свете выглядит и ситуация в Гран При Бразилии. Тогда стартовавший с поул-позиции и вообще весь уик-энд демонстрировавший подавляющее превосходство над своим партнером Баррикелло после ухода с трассы машины безопасности стал сдавать свою позицию одному сопернику за другим, пока не пропустил и Михаэля Шумахера, после чего вновь стал прорываться вперед, оставаясь при этом позади «первого номера» Ferrari вплоть до его схода. А затем, когда Рубенс вновь возвращает себе лидерство, идет к верной победе и, соответственно, превосходству над Михаэлем в 10 очков, в его машине странным образом преждевременно заканчивается бензин...
Впрочем, подобные ляпсусы, порождающие подозрения в неслучайном их характере, происходили с Баррикелло и прежде. Сам же Рубенс сейчас, разумеется, утверждает, что все это - чистой воды домыслы.

Вечно второй?

Рубенс, в самом начале сезона ты открыто заявлял, что шансы Михаэля на очередную корону чемпиона далеко не бесспорны и что ты намерен сам, невзирая на статус «второго пилота», бороться за чемпионский титул. Что тебе помешало: недостаток мастерства, проблемы с машиной, просто невезение, или же, грубо говоря, тебе вновь указали на твое место?
Конечно, я, как и любой гонщик, хотел бы стать чемпионом мира, но этого может никогда и не случиться, а значит, надо просто делать лучшее, на что способен. Я действительно имел неплохие и вполне реальные шансы бороться за чемпионский титул, но в какой-то момент эти шансы по ряду причин сошли на нет, зато у Михаэля, напротив, выросли и со второй половины чемпионата обрели довольно внушительную форму. Самое большее, что я мог в этой ситуации делать, - это помогать ему и максимально работать на команду. Сказанное не означает, что я вновь был вынужден следовать тем или иным приказам из боксов, неестественным образом влияющим на положение на трассе. Такие приказы теперь запрещены, и все, что кто-либо говорит об этом, - не более чем досужие домыслы. Но командные интересы пока еще никто не отменял, и мой долг, даже если самому мне, как говорится, ничего «не светит», работать на эти интересы.
Что же касается иных причин моего не слишком удачного выступления в сезоне в целом, то я уже, кажется, доказал, что могу быть столь же быстр и даже быстрее, чем Михаэль, на машину в общем тоже грех жаловаться, а в везенье или невезенье я по большому счету не верю. Не знаю, просто так сложилось в силу множества различных факторов, не всегда заметных.

Перейдя в свое время из Stewart в Ferrari, ты пояснил, что «просто не мог отказаться от такого предложения - гоняться в самой сильной команде и в качестве партнера лучшего гонщика мира». Очень скоро эйфорию сменило отрезвление, осознание своей истинной, «вторичной» роли в команде, последовали нервные срывы - как в Австрии в 2001 году. Затем, судя как по твоим словам, так и по действиям, ты смирился с таким положением вещей. А что сейчас? Не жалеешь в итоге о четырех прошедших в тени Михаэля годах? Более того, такое же положение продлится еще год, пока действует твой контракт, а что потом?

Я мечтал гоняться за Ferrari с того момента, как впервые увидел эти алые машины на «Интерлагосе», так что уже по одной лишь этой причине я не слишком раздумывал, когда меня пригласили в эту команду. Выступать за «Скудерию» - уже большое счастье для меня. Конечно, поначалу я просто не представлял себе, насколько тяжело мне придется психологически, когда я уже в реальности, а не в параграфе контракта столкнулся с необходимостью следовать приказам из боксов. Да еще в первое время я постоянно твердил себе, что непременно должен обойти Михаэля и показать всем, что я ничуть не хуже... Но в итоге я, действительно, не то чтобы смирился, а, скорее, трезво осознал свою роль в команде. В моем контракте не написано, что я в любом случае должен помогать Михаэлю (см. выше. - Прим. авт.). Но если все эти годы ситуация объективно складывается в пользу одного и того же гонщика, значит, так тому и быть. И в этом смысле я совсем не в тени Михаэля, я занимаю свою нишу в команде, отдаю себя всего работе, чувствую себя на своем месте, и никому не надо мне на это место указывать. Я понимаю, что лучше выступать за Ferrari в таком качестве, чем не быть в ней вообще. В конце концов, даже если в составе Ferrari я так и не стану чемпионом, за эти четыре года я не только повзрослел и помудрел, но и набрался неоценимого опыта и теперь знаю свои истинные силы, знаю свою цену. Так что не только этот, но уже и прошлый сезон я провел в абсолютном согласии и с командой, и с самим собой.

Тем не менее по твоему состоянию на пьедестале в той же Австрии, как раз в прошлом году, этого сказать было нельзя. Ты явно был страшно разочарован, еле сдерживал слезы...
Когда там мне пришлось пропускать Михаэля в 2001 году, я не просто расстроился, а даже разозлился, поскольку такое случилось впервые, и я к этому попросту оказался психологически не готов. В прошлом году подобных проблем уже не было. А расстроился так сильно я не потому, что мне пришлось пожертвовать своей победой, а потому что это, как я считаю, была одна из лучших, если не лучшая гонка в моей карьере, и не стать в результате ее победителем - все равно, что целый час крутить перед носом чем-то очень вкусным и давно желанным, разжечь до предела аппетит, но в итоге так это и не съесть. Но что толку об этом бесконечно говорить, вспоминать, думать? Только жизнь себе отравлять. В моей жизни хватает и приятных вещей, которым я могу посвятить свои мысли и эмоции.

Слезы и грезы

В Сильверстоуне ты плакал на пьедестале, будучи уже победителем, и потом сказал, что всегда, когда слышишь национальный гимн своей страны, вспоминаешь, как твой отец продал машину, чтобы оплатить твои занятия картингом, и не можешь сдержать слезы. Расскажи эту историю.

Да здесь, вообще-то, нечего рассказывать. Мой отец действительно продал машину, чтобы я мог заниматься гонками, вот и все. Семья на какое-то время осталась без машины, но это был единственный на тот момент способ получить необходимую сумму. Быть может, тогда, будучи еще совсем ребенком, я не мог сполна оценить и прочувствовать все благородство этого поступка, а сейчас могу, отсюда и слезы. И если бы мой сын оказался в подобном положении, то я, несомненно, поступил бы точно так же, как мой отец. И никогда бы не препятствовал выбору сына в том, чем бы он хотел заняться в жизни. Он, наряду с моей женой Сильваной, - самое дорогое в моей жизни, и мне ничего не жалко для счастья сына. Полагаю, что и мой отец думал так же.
Такой уж я человек: не могу сдержать слез, и когда чем-то очень огорчен, и когда очень счастлив. Еще после Хоккенхайма-2000, одержав свою первую в Ф-1 победу и разрыдавшись от счастья уже в машине, на круге возвращения в боксы, я давал зарок больше не плакать, но все равно всякий раз не могу сдержаться. Но я нисколько этого не стыжусь, потому что это честная реакция.

Судя по всем этим эпизодам, ты вообще очень эмоциональный человек, особенно в сравнении, например, с таким «ледяным парнем», как Кими. Насколько, по-твоему, это хорошо или плохо для пилота Формулы-1?
Я такой, какой есть, и мне безразлично, что обо мне думают люди. Если ты сам с собой в согласии, то так тому и быть. Моя эмоциональность, полагаю, никак не влияет на мои навыки пилота Формулы-1, на мою концентрацию и боевой настрой. Главное - верить в себя, и я верю.

Рано или поздно Михаэль уйдет из гонок, а ты, надо полагать, останешься. Кого бы хотел видеть своим партнером - в Ferrari или другой команде? Не боишься, что им станет яркий сильный новичок, который превзойдет тебя, как тот же Райкконен сейчас превосходит Култхарда, а Алонсо - Трулли?
Я не задумываюсь над таким отдаленным будущим. Поскольку для того, чтобы твое будущее сложилось успешно, надо больше заботиться о настоящем. Что же касается новичков, то такова спортивная жизнь. Если в спорт не будут постоянно вливаться молодые силы, он просто сойдет на нет. А бояться этого - все равно, что бояться любого сильного соперника, независимо от его возраста. Надо не бояться, а, как я уже сказал, верить в свои силы и сражаться за победу.

Тогда вернемся в настоящее и совсем недавнее прошлое. Ты сказал, что на автомобиль F2003-GA в общем грех жаловаться. А в частности - в чем-то были проблемы?
Нет, вовсе нет. Я не перестаю этому удивляться, но год за годом конструкторам и инженерам Ferrari удается создавать все более быстрый и совершенный автомобиль. Модель 2000 года была довольно неустойчивой на входах в поворот, F2001 была уже более стабильной в этом смысле, a F2002, казалось бы, совсем уж идеальна, но следующая - F2003-GA - получилась еще лучше! Это стало ясно сразу же, как только мы начали ее тестировать, даже когда она была еще «сырой». Значительно лучше стала аэродинамика, сцепление в скоростных поворотах, что, соответственно, повлекло прибавку в скорости. Разве что сидеть в ней лично мне оказалось менее удобно, чем в прошлогодней модели.

Ты сказал - «идеальная машина». Что это в твоем понимании?
Поскольку я торможу правой ногой - еще на прямой перед поворотом, а в повороте уже работаю педалью «газа», мне, в отличие от Михаэля, необходима машина с нейтральной поворачиваемостью. Он тормозит левой ногой уже на входе в поворот, корректируя тем самым траекторию, и для него некоторая недостаточная поворачиваемость не так существенна, как для меня.

А почему бы тебе тоже не тормозить левой?
Когда я только пришел в Формулу-1 в 1993 году, в машине было еще три педали, и левой ногой выжимали сцепление, тормозя правой. Когда же через пару лет педалей осталось лишь две, я пытался перейти на торможение левой, но успеха - сам не знаю почему - не добился. Хотя и в картинге с этим было все нормально, и в дорожной машине без проблем. Оказалось, что я все время держу левую ногу на педали, слегка притормаживая, но не замечая этого, и это оборачивалось для меня потерей около 15 км/час на прямых и, соответственно, провальными квалификациями. Да и тормоза перегревались, и расход бензина был больше. Когда я догадался, в чем дело, и вернулся к торможению правой ногой, это тут же положительным образом отразилось на результатах.

«На бога надеюсь, но сам не плошаю»

Практически все пилоты имеют «говорящие» прозвища, Кими - Ледяной Человек, Хуан-Пабло - Монстр, а тебя зовут уменьшительно-ласкательно - просто Рубиньо. Почему? Тебя больше любят?
Не знаю, право же. Хотелось бы так думать! Но вообще-то меня все так зовут еще с самого начала моей гоночной карьеры, и это имя переходило со мной из класса в класс.

Многие твои коллеги часто выходят в паддок «пообщаться с народом», поболтать о том о сем - но только не ты и Михаэль. Так принято в Ferrari, или ты, как и твой напарник, очень закрытый человек?
Когда такая прорва работы, просто-напросто не так уж и много свободного времени остается, и его скорее потратишь на отдых и уединение, чем на какую-либо случайную тусовку. С другой стороны, да - и я, и Михаэль в этом схожи: мы не слишком открытые люди. Мы не склонны к общению со всеми окружающими, предпочитая посвящать свое свободное время лишь близким друзьям и, главное, нашим семьям, которые и в моей жизни, и в жизни Михаэля занимают главное место.

Образ жизни бразильцев сильно отличается от европейского. Не тоскуешь ли ты по родине и ее обычаям, быту, очень своеобразной культуре?
Ну, я настолько давно живу в Европе, что вполне ассимилировался и привык к здешнему образу жизни. В конце концов, самбу и босса-нову я могу слушать в любом уголке мира, в том числе и в своей европейской квартире. В глобальном же смысле тоска по родине, конечно, имеет место. Ведь как бы то ни было, я - бразилец, и очень горжусь этим. Но это не имеет отношения к образу жизни и тому подобному. Это - в сердце.

Бразилия - страна весьма набожных людей. А ты религиозен? Молишься, например, перед стартом о победе?
Да, я считаю себя религиозным человеком, но никогда не молю бога о победе. Я вообще не верю в обретение чего-либо посредством молитв. Тут все зависит только от тебя самого и от того, что тебе предопределено и на что ты никакими молитвами повлиять не способен. Ведь это все равно, что просто словами изменить будущее - такое невозможно. Другое дело - божий промысел, в него я верю. Верю, например, что небесам было угодно - или, хочешь, назови это судьбой, - чтобы я встретил однажды Сильвану и мы с ней полюбили друг друга. И прожив очередной счастливый день, я каждый вечер благодарю бога за это данное мне счастье и прочие прекрасные вещи в моей жизни.

А как насчет счастливых или, наоборот, несчастливых примет?
Да, я весьма суеверный человек. Всякий раз, когда я побеждаю, то стараюсь припомнить все свои действия с момента утреннего пробуждения до самого старта, чтобы в следующей гонке по мере возможности в точности их повторить.

И как, помогает?
Увы (смеется. - Прим. авт.), не так часто, как хотелось бы. Если бы только от этого все зависело...

Счел ли ты плохой приметой разбитый в лондонском аэропорту кубок за победу в Гран При Великобритании?
Да, я сразу именно об этом и подумал. И это (опять смеется. - Прим. авт.) очень удобное объяснение моим трем сходам в последующих четырех гонках.

Борис Мурадов