Интервью с Панисом 2001г.

В карьере Оливье Паниса явно прослеживаются два поворотных момента. И оба - весьма драматические. Первый - это авария на Гран При Канады '97. И до сих пор нет ответа на вопрос, упустил ли в тот год Панис шанс вмешаться в борьбу за первое место? В Австралии - пятый, в Бразилии - третий, в Аргентине место на пьедестале отнял сгоревший двигатель. В Монако - четвертый, в Испании - второй. Но в Канаде авария на 52-м круге закончилась для гонщика переломом ног и тяжелейшей психологической травмой. В 1998 году в Ф-1 вернулся другой человек. И в другую команду. Prost попала в затяжной кризис. И если решение покинуть в 1999 году "конюшню” Алена Проста и наконец расстаться с ярлыком "француза во французской команде” выглядело достаточно логичным, то намерение стать тест-пилотом McLaren, т.е. по сути начать все с нуля, многих удивило. За полгода вне гонок Оливье могли окончательно забыть. Но не забыли. Крейг Поллок уверен, что более сильным составом гонщиков, чем его BAR в 2001 году, могла бы располагать только команда, посадившая в свои автомобили Мику Хаккинена и Михаэля Шумахера. И пусть не все пока складывается так, как задумывалось, но в конце сезона-01 Оливье Панис имеет полное право вновь рассуждать о своем будущем в Формуле-1.

Как вы оцениваете прошедший сезон и для себя лично, и для команды?
Лично я вполне удовлетворен своими результатами. Что касается команды, то, конечно, досадно, что в борьбе за четвертое место, а именно это была наша главная цель, нас опередила Sauber и Jordan.
Автомобиль этого года оказался недостаточно хорош?
Конечно, это не McLaren, но не так уж он был и плох. В смысле управляемости особых проблем я не испытывал. Но он был недостаточно быстр. И когда я впервые сел за руль BAR 003, то был немного разочарован: стало ясно, что это не тот автомобиль, который позволит бороться за первые места. Дальше - хуже. В первой половине сезона мы боролись в квалификации за места в первой десятке. Но затем остальные команды ушли вперед, а наш прогресс оказался слишком медленным. Так что работы еще непочатый край - это касается и шасси, и двигателя.

Вы были недовольны и двигателем?

Honda в этом году сделала очень хороший двигатель. Но я уверен, что следующий будет еще лучше.
Вашим принципиальным соперником считается Jordan, поскольку вы используете одни и те же двигатели.
Разумеется, для кого-то в команде соперничество с Jordan является особым, но за весь сезон никто ни разу не сказал нам: "Слушайте, ребята, на этой гонке присутствуют большие люди из правления Honda, и очень важно, чтобы вы оказались впереди гонщиков Jordan”. Ожидаю, впрочем, что в 2002 году соперничество станет более острым, так как с 2003 года Honda намерена поставлять двигатели только одной команде.

Как сложились взаимоотношения с Жаком Вильневом?
Мы большие приятели. Сражались друг с другом еще в Формуле-3. Жак был одним из немногих гонщиков, которые позвонили мне после аварии в 1997 году. И мы еще больше сблизились, оказавшись в одной команде. У нас обоих родной язык - французский. Жаль, что пара человек в нашей команде знают его, а то он мог бы служить нам секретным кодом.

Вас не беспокоит, что Поллок является другом Вильнева?
Если честно, мне все равно. У нас с Крейгом сложились хорошие взаимоотношения. До сих пор все было нормально. А закулисные дела меня не интересуют.

Практикуется ли в BAR командная тактика, т. е. просят ли одного из гонщиков действовать в интересах другого?
Нет, командная тактика в BAR не практикуется. Мы, гонщики, сражаемся со всеми, в том числе и друг с другом. Жак давит на меня. Я - на Жака. После квалификации я прежде всего интересуюсь его результатами. а он - моими. Но мы не зацикливаемся только друг на друге. Главная цель - выйти на уровень ведущих команд.

Над настройками автомобилей вы работаете вместе или раздельно?
Как бы мы ни соперничали на трассе, работа над автомобилем - это совсем другое дело. В этом случае сотрудничество взаимовыгодно, поскольку позволяет улучшить автомобиль, на котором мы выступаем оба. Возможно, если бы мы сражались за первые-вторые места, все было бы иначе. Но в нашем положении лучше работать вместе.

BAR когда-нибудь сможет выйти на уровень McLaren, Williams и Ferrari?
McLaren - это McLaren. Никогда не будет второй такой команды. Это же относится и к Ferrari, и к Williams. Дело тут даже не в деньгах, а, скорее, в наличии собственной философии. Но у BAR есть все возможности, и финансовые, и технические, чтобы добиться успеха. Поэтому я и здесь.

Решение стать испытателем McLaren в 2000 году удивило многих. Редкий случай, когда гонщик, имевший за плечами победу в Гран При, становился тест-пилотом. У вас были другие предложения?
Sauber, Arrows, Benetton... Но с маленькими командами связываться мне больше не хотелось. Что касается Benetton и Renault, то тут возникли контрактные затруднения, вдаваться в которые мне не хотелось бы. Да и не очень-то я горел желанием вновь столкнуться с проблемами, которые ждут эту команду в период становления. И я предпочел McLaren. Многие находили мой выбор странным, но я знал, что прав. Мне нужно было доказать, что я на что-то еще гожусь. В McLaren я получил самую быструю на тот момент машину и мог сравнить себя с чемпионом мира. Это был лучший способ ответить на вопрос, насколько в действительности я хорош как гонщик.

Главной целью было самоутвердиться?
Скорее, подтвердить свой уровень в глазах других людей. В 1997 году говорили, что я единственный человек, способный заставить попотеть Шумахера и Вильнева. А в 1998-м я не набрал ни одного очка. Но мое падение с 1997 по 1999 год проходило не само по себе, но вместе с командой. Автомобиль Prost с каждым годом становился все хуже.

Следовательно, у вас не было сомнений по поводу своих способностей после аварии 1997 года?
Канадский хирург сказал мне, что в моей ноге еще какое-то время будут находиться металлические стержни и что повторная авария может привести к серьезным последствиям. И, если честно, в 1998 году у меня было несколько бессонных ночей. Но, повторюсь, автомобиль был так плох, что собственно переживания на моих выступлениях никак не сказались. Теперь же, когда стержни из ноги извлекли, я чувствую себя вполне уверенно. Всякий раз, когда речь заходит об этой аварии, я надеюсь, что вспоминаю о ней последний раз. Но меня о ней спрашивают вновь и вновь.

И вы решили покинуть Prost. Как вы после всего этого относитесь к Алену Просту?
Я очень уважаю этого человека. Я долго выздоравливал, и все это время Ален поддерживал меня. Но время шло, и некоторые моменты в наших взаимоотношениях привели нас к мысли о необходимости расстаться. Ален никак не мог поверить, что главная проблема - это автомобиль, а не гонщик. В конце я даже вынужден был игнорировать его мнение, чтобы окончательно не потерять веру в себя. Если бы это произошло, на карьере можно было ставить крест. Даже мой сын Орильен, который уже знает все о Формуле-1, не раз советовал мне сменить синий автомобиль на серый.

Решение перейти в McLaren связано со сменой вашего менеджера?
Да, во многом. Мой прежний менеджер и друг скоропостижно скончался от сердечного приступа в 1999 году накануне Гран При Монако. В Испании ко мне подходили люди, предлагая свои услуги. Но никто из них меня не впечатлил. Тогда я позвонил Дидье Котону и попросил его поговорить с Кеке Росбергом. Через два дня все было улажено.

Тяжело было оказаться вне гонок?
Ужасно! Я не мог вынести вида автомобилей, срывающихся со старта без меня. Именно поэтому я никогда не оставался в паддоке по воскресеньям.

Как вы прижились в британской команде?
Мне нравится в Англии все, за исключением еды. Во Франции считают, что с англичанами трудно работать. Но это не так. Если ты хорошо справляешься со своей работой, англичане начинают уважать тебя. Я не чувствовал никакого пренебрежения к себе даже тогда, когда мой английский был безнадежен. Я - француз, но признаюсь, что с англичанами мне работать легче. В отличие от французов они меньше заняты интригами.

Сотрудничество с McLaren повлияло на ваши качества гонщика?
В смысле вождения, не думаю, что произошли какие-то значительные изменения. Скорее, изменился стиль моей работы. Я стал придавать большее значение мелочам, без которых невозможно добиться успеха. Но самое главное, теперь я точно знаю, на что способен.

Как вы можете охарактеризовать свой стиль вождения?
Мой стиль похож на стиль Мики. Я понял это в прошлом году. Ездить в автомобиле, настроенном под Дэвида Култхарда, для меня было сплошной мукой. У него слишком чувствительное управление. А настройки Мики мне подходили. Я ненавижу избыточную поворачиваемость. В таком автомобиле я еду очень, очень медленно. Нейтральная настройка - лучше всего. Но вообще я предпочитаю недостаточную поворачиваемость. Я поздно торможу и поддерживаю большую скорость до середины поворота, как Хаккинен. При избыточной поворачиваемости такая манера прохождения поворота невозможна. И еще я всегда стремлюсь к ровной езде, без блокировки колес, срыва заднего моста, балансирования на выходе из поворота и прочих эффектных штучек. Так же ездят Хаккинен, Вильнев, Баррикелло. Шумахер тоже ведет машину очень ровно, но его маневры более агрессивны. Он всегда на пределе.

У вас репутация пилота, который хорош в гонах и на тестах, но не слишком быстр в квалификации...
Что я могу возразить на это? Всем известно, что Мика фантастически быстр именно в квалификациях. Я никогда не участвовал на McLaren в официальных заездах, но на тестах, когда часто надо было гнать на всю катушку, ни в чем не уступал Хаккинену. И потом, мне нравятся квалификации. В некотором смысле для меня это лучший момент гоночного уик-энда. Наконец, Жак Вильнев в квалификациях великолепен. И я только могу сказать: "Смотрите сами и делайте выводы”. (Счет в квалификациях 11:6 в пользу Вильнева. - Прим. ред.)

Зато вас всегда хвалили как человека, способного хорошо работать над машиной вместе с инженерами.
Тут главное - обладать качествами лидера. Очень важно всегда говорить правду о том, что идет не так. Но делать это надо тактично и ни в коем случае не выносить сор из избы, не делиться проблемами с посторонними. Если вы начнете ругать собственную команду, то отношения в коллективе быстро испортятся. Такова моя философия.

Почему вы живете в Гренобле, а не в Монте-Карло, как большинство других гонщиков?
Большинство выбирают Монако из-за налоговых льгот. Но на меня законы Монте-Карло не распространяются, поскольку я француз. По этой же причине Жан Алези живет в Швейцарии. Само собой, в Швейцарии я платил бы гораздо меньший налог, но не все упирается в деньги. Мне просто нравится Гренобль. Я родился в Лионе, но еще ребенком переехал вместе с семьей в Гренобль. Здесь я познакомился со своей женой, здесь живут мои друзья. Никогда не уеду из этого города.

Вам уже 35, и против вас будут состязаться гонщики на 15 лет моложе.
Я не считаю, что мне пора думать о завершении карьеры. Это пора зрелости, когда человек достигает стабильности и добивается лучших результатов в жизни. Когда я начинал соревноваться в Ф-1, то мечтал о победе в Гран При. Когда добился этого, начал грезить о титуле чемпиона мира. Пока я не вижу причин расставаться с этой мечтой.