Айртон Сенна: путь к славе
1 мая 2004 года исполняется 10 лет со дня трагической гибели в Имоле Айртона Сенны. Журнал «Формула» продолжает серию статей, рассказывающих о жизни великого гонщика. После громких успехов в «младших» британских Формулах (читайте в майском выпуске «Формулы» 2002 года) и первых тестов в Ф-1 (в апрельском выпуске 2001 года) для Айртона настало время доказывать свой талант в гонках чемпионата мира.
«У меня нет комментариев, господа», - шеф команды Toleman Алекс Хокридж понимал, что выглядит довольно глупо, но не признаваться же этим двум репортерам, что о новом контракте своего гонщика он узнал только что из принесенного ими же пресс-релиза. «Чертов мальчишка, что он себе позволяет, - выругался про себя Алекс, - это ж надо, выставить на посмешище всю команду! Ну ничего, в Монце он еще пожалеет об этом». Хокридж был в ярости. С самого начала он понимал, что работать с Айртоном Сенной будет сложно. Но кто бы мог подумать, что отношения с лучшим пилотом в короткой истории Toleman закончатся столь скверно. Впрочем, сам Айртон так не считал. Бразилец сделал шаг вперед и оглядываться назад не собирался.
Новичок
   |
Примерно за год до описанных выше событий в пасмурный осенний день чемпион британской Ф-3 Айртон да Силва впервые переступил порог кабинета Хокриджа в Брентвуде. Тогда, в конце 1983-го, Алекс считал (и считает сейчас, спустя много лет, когда страсти улеглись и обиды забылись) этот день одним из самых удачных в своей жизни. Чтобы привлечь в команду звезд Ф-1 первой величины вроде Лауды, Проста или Росберга, не хватило бы и всего бюджета Toleman, поэтому Алекс и Тед Тоулмен надеялись только на таких талантливых новичков, как этот бразилец. Да и приход в команду Сенны, в прошедшем сезоне потрясшего весь британский автоспорт блестящими победами в Ф-3, казался Хокриджу манной небесной. Айртоном всерьез заинтересовались гранды: Williams, McLaren, Brabham и Lotus. И если бы не излишняя осторожность Фрэнка Уильямса, не пожелавшего доверить свой автомобиль дебютанту, не увольнение из Renault Алена Проста, которого тут же пригласил в McLaren Рон Деннис, если бы не предусмотрительность Пике, испугавшегося конкуренции в Brabham с одаренным соотечественником, и не патриотизм боссов JPS, не позволивших Питеру Уорру уволить из Lotus Мэнселла и взять на его место Айртона, не видать бы Алексу Сенны. Уже отлично знавший себе цену бразилец вовсе не горел желанием выходить на арену «большого цирка» в составе столь скромной «конюшни», как Toleman, до последнего надеясь подписать контракт с одной из четырех топ-команд.
«И лишь когда у Айртона уже не осталось выбора, он пришел к нам», - вспоминает Хокридж. К удивлению Алекса, деньги бразильца практически не интересовали, но, прежде чем подписать контракт, Сенна сказал: «Если машина окажется недостаточно хороша и вы начнете препятствовать моему переходу в другую команду, я просто уйду из гонок. Вы не заставите меня выступать насильно».
«Я до сих пор так и не понял, верил ли он сам в то, что говорил, или блефовал», - признается Алекс, которому впервые пришлось столкнуться с упрямым норовом будущего чемпиона. Впрочем, уже в самое ближайшее время у команды появилось предостаточно возможностей познакомиться со сложным характером бразильца. Уровень своих амбиций Сенна не стеснялся демонстрировать с самой первой гонки на домашней для него трассе в Рио.
Своему дебюту в Ф-1 бразилец изначально придавал очень большое значение: на собственные деньги выписал из Англии своего личного фотографа Кита Саттона, пригласил на гонку три с половиной десятка родственников и друзей. Когда Сенна заявился к менеджеру Toleman Крису Уитти с требованием выдать ему такое количество гостевых пропусков в паддок, у британца глаза полезли на лоб. Экклстоун же посоветовал Уитти поскорее вернуть Айртона с небес на землю. Узнав об отказе, бразилец устроил форменный скандал в боксах. Когда же на девятом круге гонки на его машине вышел из строя турбонагнетатель и он вынужден был бесславно сойти с трассы на глазах соотечественников, Сенна пришел в ярость. Таких криков, которыми он оглашал своды офиса в Брентвуде во время «разбора полетов», стены штаб-квартиры команды еще не слышали.
Разумеется, подобное поведение никого не красит. Но, оглядываясь назад, нельзя отделаться от мысли, что максимализм Сенны во многом и явился залогом его будущих успехов. Айртон с самого начала не желал слушать никаких объяснений о «временных проблемах», «объективных трудностях» и «сложностях роста». Любые помехи на пути к победам представлялись ему совершенно недопустимыми, они доводили его буквально до бешенства, до натуральной истерики. Он безумно хотел побеждать, поэтому и вел себя порой как сумасшедший. Может быть, именно такой подход к делу заставлял и окружающих его людей менять свою психологию, а команду - упрямо двигаться вперед. Может быть, такой «невозможный» характер и называется чемпионским. И если отбросить излишнюю эмоциональность, отношение Сенны к работе могло служить примером.
«Потом вдруг Айртон разом превратился из капризного мальчишки в мужчину, - говорит тим-менеджер Toleman Питер Гетин. - Неожиданно его вопли оборвались на полуслове, и он в момент успокоился, словно осознав, что детские игры закончились и визгом делу не поможешь».
В Кьялами Сенна впервые увидел клетчатый флаг на финише Гран При (до этого даже на тестах он не проезжал за рулем Toleman более 200 км) и сразу завоевал свое первое зачетное очко за шестое место. И хотя часть дистанции ему пришлось ехать со сломанным носовым обтекателем, это шестое место было максимумом, что он мог выжать из по сути прошлогодней машины TG183B, которую за отвратительное поведение на трассе Айртон прозвал «старой собакой». Новую машину ему обещали лишь к началу мая. Была и еще одна проблема. Toleman в 1984 году являлась одной из четырех команд, использовавших резину Pirelli. Но первые же гонки показали, что итальянские шины не идут ни в какое сравнение с Goodyear и Michelin. «С Pirelli машина напоминает бегуна, к ногам которого привязаны гири», - в сердцах восклицал Сенна после финиша на седьмом месте в Зольдере. Надо ли говорить, что команда Айртона Сенны не могла мириться с подобным положением дел, и после бельгийского Гран При Хокридж отправился в Клермон-Ферран просить помощи у шинников Michelin. Имея контракты с топ-командами, французы могли предложить Алексу лишь прошлогоднюю резину, но и это было огромным шагом вперед. После первых же тестов Michelin Сенна воспрял духом: «Другое дело, теперь мы можем на равных бороться с ведущими командами».
Он оказался прав. Но схватку за победу в Гран При пришлось отложить на две гонки. В Имоле руководители Pirelli, не желая лишаться своей сильнейшей команды, потрясая контрактом, попытались удержать Toleman. На что Хокридж ответил ультиматумом, вроде того, что Сенна ему поставил зимой: мы скорее уйдем из Ф-1, чем продолжим выступать на ваших шинах. В субботу итальянцы сдались, и Айртон все же вышел на вторую квалификацию, но потерянная пятница обошлась ему дорого: на его машине забарахлила система впрыска, трасса была влажной, и бразилец единственный раз в карьере не прошел квалификацию.
Не дожидаясь гонки, Сенна вместе с Уитти уехал на тесты нового TG184 с шинами Michelin в Дижон, после которых помчался в Нюрбург, чтобы принять участие в гонке пилотов Ф-1 на Mercedes 190Е, посвященной открытию нового кольца «Нюрбургринга». Впервые получив в свое распоряжение такую же машину, что и у звезд Ф-1, 24-летний бразилец легко выиграл соревнование, в котором вместе с ним выступали ни много ни мало восемь чемпионов мира во главе с Ники Лаудой и Кеке Росбергом. «Теперь я знаю, что могу обставить их», - улыбался Сенна, выбираясь из кабины серебристого Mercedes. И он действительно сделал это, менее чем через месяц в Монако поразив весь мир Ф-1.
Первая слава
   |
О той легендарной гонке, открывшей миру Человека Дождя, написаны уже сотни статей, поэтому ограничимся лишь короткой стенограммой Гран При. Перед гонкой на княжество обрушилась стена воды. С верхних этажей небоскребов Монте-Карло летящие по трассе гоночные машины казались водяными шарами, катящимися по желобу из стальных отбойников. Сенна начал гонку с несчастливой 13-й позиции, но именно она принесла ему успех. К концу первого круга он уже девятый, к девятому - шестой, на 16-м - третий. Тремя кругами позже, пройдя на стартовой прямой McLaren Лауды, Айртон устремляется в погоню за ушедшим далеко вперед Простом. За 11 кругов, выигрывая в среднем по 2,4 с на круге, он сократил отставание от Проста с 33,8 до 7,4 с, но... В конце следующего 32-го круга главный судья гонки бельгиец Жаки Икс из-за ужасной погоды вывесил клетчатый флаг. Сенна успел промчаться мимо замедлившегося на прямой Проста, первым нырнуть под отмашку Икса и победно вскинуть вверх руки... и все это только ради того, чтобы через несколько минут разрыдаться на пьедестале почета: результаты гонки были определены по итогам предыдущего 31-го круга, и Айртон так и остался вторым. Многие, в первую очередь сам Сенна, посчитали, что у него просто украли победу, и накинулись с упреками на FIA. Но это был не единственный скандал. Сразу после финиша в стан Michelin примчался взбешенный Рон Деннис и набросился на шинников: отправляясь на Лазурный берег, где всегда светит солнце, французы просто не взяли с собой прошлогоднюю дождевую резину, в которую по контракту должен был «обуваться» Toleman, и после начала ливня предоставили Хокриджу те же шины, что и топ-командам, благодаря чему Сенне и удалось пощипать перья пилотам из Уокинга. «Нас лишили победы, но, несмотря на это, тот адский Гран При Монако стал высшей точкой в истории команды», - признает Алекс.
Гонка в Монте-Карло стала вершиной в сотрудничестве Сенны с Toleman. До финиша двух из трех следующих этапов Айртон не добрался. Затем, правда, финишировал третьим в Брэндс-Хэтче, вновь сошел в Германии и Австрии, после чего настало время того самого ГП Голландии, с которого начался наш рассказ.
Отношения Сенны с командой стали накаляться еще в Далласе. Воодушевленный успехом в Монако, Айртон хотел вновь и вновь бороться за победу, но машина (или резина) делать этого не позволяла. Рано или поздно нетерпеливый бразилец должен был взорваться. Это произошло в Далласе, после того как Питер Гетин запретил ему выезжать на тренировку по ухабистой трассе, дабы не «убить» машину перед гонкой. «Конечно, это было лишь последней каплей, переполнившей чашу терпения Сенны, но именно в Далласе мы окончательно потеряли его», - вспоминает Хокридж. Вернувшись в Европу, Айртон начал переговоры с Питером Уорром, и в Зандфорте Lotus объявил о подписании с Сенной контракта на 1985 год. Но Алекса оскорбило вовсе не это (он и не надеялся удержать бразильца в команде), а то, что Айртон даже не удосужился сообщить ему о новом трехлетнем соглашении и Хокридж узнал о нем лишь из пресс-релиза, который ему принесли два журналиста, явившиеся за комментариями. И в Монце он отплатил Сенне тем, что усадил в его машину шведа Стефана Юханссона. Не ожидавший такой оплеухи Айртон попытался было возмутиться, но решение Хокриджа поддержал Берни, и бразильцу пришлось принести команде извинения. «Конечно, я поступил не лучшим образом, не предупредив Алекса с Тедом, но ведь еще в начале лета я сказал им, что в следующем сезоне непременно покину Toleman. А начинать сотрудничество с Уорром с разглашения информации, которую он до поры до времени хотел сохранить в тайне, было бы не слишком умно с моей стороны», - ответил бразилец, которого Хокридж все же вернул за руль в Нюрбурге.
На последней гонке сезона в Португалии Сенна принес команде еще один (последний в истории Toleman) пьедестал и именно там впервые за весь год почувствовал полное единение с машиной. «Это как раз то, о чем я мечтал весь сезон. Впервые я мог управлять автомобилем Формулы-1 на абсолютном пределе своих и его возможностей», - радовался он. Но оглядываться назад Айртону было некогда: впереди его ждали Lotus и, как надеялся Сенна, схватка за чемпионский титул. «Мне мало быть просто пилотом Ф-1, я хочу быть чемпионом мира, и я стану им!» - был уверен бразилец.
Человек Дождя поневоле
 |
«Первый сезон в Ф-1 заметно изменил Айртона, особенно в отношении к давним приятелям, - рассказывал потом его фотограф Кит Саттон. - Он по-прежнему присылал мне открытки на Рождество, с радостью приветствовал на Гран При, но это уже не было похоже на старые добрые деньки. Совместные походы по кабакам, музыка, девочки - все это осталось в прошлом. Я чувствовал, как он отдаляется от меня».
Сенна не зазнался. Просто вся его жизнь теперь была подчинена мечте стать чемпионом мира. «Я никогда не встречал пилота, который бы так концентрировался на гонках, как Айртон. Уже после пары кругов он так потрясающе чувствовал машину и настолько точно описывал ее поведение и работу каждого узла, что казалось, будто он сживался с ней. Он мог часами просто стоять в боксах, наблюдая, как мы работаем с автомобилем. При этом мне иногда думалось, что он знал машину лучше любого из нас», - говорит технический управляющий Ferrari Найджел Степни, в 1985 году работавший гоночным инженером партнера Сенны по Lotus Элио де Анджелиса. Однако достоинства Айртона в новой команде смогли оценить лишь весной 1985 года, через пару месяцев после того, как карьера талантливого бразильца едва не прервалась на взлете.
Истосковавшись по дому, Айртон отправился на зиму в Сан-Паулу, где подхватил тяжелую вирусную инфекцию среднего уха. Худощавое лицо бразильца распухло до невероятных размеров, правый глаз вообще не открывался. На протяжении нескольких недель врачи опасались еще более серьезных осложнений, но, к счастью, Сенна пошел на поправку. «Эта болезнь помогла мне осознать, насколько слаб и несовершенен человек», - заявил Айртон, выписавшись из больницы.
К началу сезона Айртону удалось восстановиться. На старте первой гонки чемпионата в Рио он стоял четвертым, но до финиша, как и год назад, не добрался - подвела техника (это проклятие домашнего Гран При будет преследовать его до конца карьеры, лишь дважды из одиннадцати попыток он сможет победить на родине). Звездный час бразильца наступил через две недели в Португалии. В день гонки погода в Эшториле была столь же ужасная, как и год назад в Монако. С неба лились потоки воды, которые буквально смывали машины с асфальта. Из 26 стартовавших до финиша с трудом «доплыли» десять пилотов. Но лишь один из них - Микеле Альборето на Ferrari - отстав на минуту, финишировал менее чем в круге от Сенны. Человек Дождя умчался вперед с поула и, лидируя от старта до финиша, с легкостью завоевал Большой Шлем. Обезумевший от счастья Уорр как заяц прыгал на пит-лейн, встречая бразильца после круга почета. Айртон же выглядел на удивление спокойным. «Они считают, что я не совершил сегодня ни одной ошибки, - улыбался бразилец на пресс-конференции. - Это не совсем так: был момент, когда я вылетел всеми четырьмя колесами на траву, но мне удалось вернуть машину на трассу».
В 14 оставшихся гонках сезона Айртон еще шесть раз стартовал с поул-позиции, но лишь раз - в Спа - сумел вновь подняться на верхнюю ступень пьедестала, заняв в итоге «лишь» четвертое место в чемпионате. Он, безусловно, был достоин большего, ведь уже тогда его талантом восторгались даже соперники. «Никогда не видел, чтобы за рулем гоночной машины вытворяли что-то подобное, - восхищался Джон Уотсон после того, как Айртон, обогнав его во время квалификации в Брэндс-Хэтче, умчался вперед как от стоячего. - Такое впечатление, что у него четыре руки и четыре ноги. Он одновременно тормозил, переключал передачи, поворачивал, подгазовывал, заставляя машину балансировать на грани вылета, словно на тонком лезвии ножа».
Увы, но Lotus 97Т, будучи очень быстрым автомобилем, имел два серьезных недостатка: его мотор Renault был чрезвычайно прожорлив и не слишком надежен. Из-за более высокого, нежели у конкурентов, расхода топлива пилоты Lotus просто не могли в гонках долго ехать с высокой насыщенностью топливной смеси, и выигранные квалификации раз за разом оборачивались для Сенны поражениями в Гран При. Лишь в дождевых гонках (а их в том сезоне выдалось всего две: кроме Эшторила небеса разверзлись еще и в Спа) да в Монако, где расход топлива значительно снижался, Lotus получал преимущество. Сенна уверенно лидировал в этих трех Гран При и выиграл два из них (лишь в Монте-Карло у него сгорел мотор).
В погоне за титулом
  |
Вопреки мечтам бразильца, сезон 1985 года не принес ему титула. Зато первый сезон в Lotus принес ему славу. Деннис, Уильямс и Экклстоун кусали локти, что два года назад упустили Айртона. Рос его талант, менялось и отношение к окружающим людям. Зная свой взрывной характер, он старался вести себя подчеркнуто сдержанно.
«Айртон был весьма корректен и дружелюбен в общении, никогда не уходил с трассы, не попрощавшись лично с каждым механиком, но при этом оставался нелюдим, его интересовали гонки и только гонки. Он не нуждался в друзьях», - признавался технический директор Lotus Жерар Дюкаруж.
Сенна стал ключевой фигурой в команде и мог диктовать Уорру и К° свои условия. Первым из них стало увольнение Элио де Анджелиса: итальянец был быстрым и амбициозным гонщиком и не мог мириться со статусом второго номера. Чтобы выиграть чемпионат - Айртон быстро это понял, - команда должна сосредоточить все усилия на работе с одной машиной, а не разрываться между двумя быстрыми гонщиками. По сути, именно Сенна, а вовсе не Уорр, выбирал кандидата на место второго пилота в Lotus. После того как он отверг кандидатуру Дерека Уорика (нажив тем самым в пару к де Анджелису еще одного недоброжелателя), его партнером стал богатый, но по большому счету бесталанный шотландский граф Джонни Дамфриз, которого Сенна без труда обставлял еще в Ф-3. Команда теперь работала в основном на бразильца, но даже это не помогло Сенне побороть недостатки французских моторов.
«Айртон обладал удивительным техническим чутьем, которого я не встречал больше ни у одного пилота. Если обычно в разговоре с инженером гонщик на тестах описывает каждый пройденный круг одной-двумя фразами, то у Сенны уходило на это по пять-десять минут. Он помнил все до последних деталей: каждый поворот, каждое переключение. Но особенно потрясало меня то, насколько точно, без всякой телеметрии, он знал количество топлива, расходуемого на каждом участке дистанции», - восторгался Степни, ставший после ухода де Анджелиса гоночным инженером бразильца.
Увы, манера пилотирования Сенны не способствовала экономии топлива. «Айртон проходил повороты с постоянными подгазовками, что не лучшим образом сказывалось на расходе горючего», - отмечал позже Уорр. В итоге новый сезон стал почти точной копией предыдущего: восемь поул-позиций (до того больше поулов за один сезон брали лишь три пилота в истории Ф-1: Петерсон, Лауда и Пике) и всего два выигранных ГП. Дождевых гонок в 1986 году не было вообще, поэтому две «сухие» победы в Хересе и Детройте дались Айртону ох как нелегко. Особенно тяжелой получилась испанская гонка, на финише которой истощенный до крайности борьбой с собственной машиной и почти терявший сознание Сенна опередил Мэнселла лишь на 0,014 с. «Физически я был уже никакой, но победное шампанское - лучшее лекарство, которое я когда-либо пробовал», - признавался Айртон. «Но он был не из тех, кто долго упивается своими победами, - убежден Степни. - Гонка, на каком бы месте он ни финишировал, заканчивалась для него со взмахом клетчатого флага, и через пару часов Сенна мысленно был уже на следующем ГП».
Трехлетний контракт бразильца с Lotus подходил к концу. Ему оставалось провести за команду еще один сезон, и уже зимой он предупредил Уорра, что если не выиграет чемпионат мира 1987 года, то покинет команду. Понимая, что уход Сенны может сильно ослабить и без того переживающую не лучшие времена «конюшню», Питер вложил все силы и огромные по тем временам средства нового спонсора Camel в разработку автомобиля, чтобы дать наконец бразильцу машину, способную претендовать на победу в чемпионате. Lotus 99Т стал одной из двух первых машин (в том же году дебютировал Williams FW11B), оснащенных активной подвеской колес. «Автомобиль получился значительно легче и послушнее прошлогоднего», - радовался Айртон. Но камнем преткновения вновь стал мотор. Отчаявшись усмирить аппетиты французских движков, Уорр подписал контракт с Honda. И хотя японские двигатели потребляли куда меньше горючего, после первых тестов стало ясно, что по мощности они уступают прошлогодним Renault. Впервые сев за руль 99Т, Сенна испугался: «Этот движок так вибрирует, что вот-вот развалится на части». «Не волнуйся, это нормальный режим для такого мотора», - успокаивал бразильца его новый партнер по команде японец Сатору Накаджима, уже имевший опыт работы с Honda. «Тогда я впервые пожалел о нашем разрыве с Renault», - признался Айртон. Со временем, правда, все вошло в норму. После двух побед подряд на городских трассах в Монако и Детройте Сенна в течение месяца возглавлял чемпионат, но серия технических неполадок во второй половине сезона так и не позволила ему в итоге подняться выше третьего места.
Когда Сенна понял, что в Lotus достиг потолка, то начал переговоры с Роном Деннисом о переходе в McLaren. На этот раз он не стал поступать с Уорром, как три года назад с Хокриджем. Накануне Гран При Германии Айртон предупредил Питера о своем переходе в команду из Уокинга, после чего тот улетел в Ниццу и уже в следующую субботу заключил соглашение на 1988 год с Нельсоном Пике. Причем у самого Сенны к тому моменту не было еще никакого контракта, только слово Денниса. Публичное объявление о его переходе состоялось лишь через месяц в Монце.
Нельзя сказать, Айртон оставлял Lotus без сожаления, но он вновь, как и тремя годами ранее, вынужден был двигаться дальше. «Я провел в Lotus три сезона, приобрел славу и массу друзей и покидаю команду с самыми теплыми чувствами, - говорил бразилец. - Но мне уже 27, я не могу долго топтаться на месте, мне нужен титул, и я не остановлюсь ни перед чем ради свершения своей мечты. McLaren, уверен в этом, именно та команда, которая даст мне возможность наконец взойти на вершину. Вперед, в McLaren!»
Владимир Маккавеев
Журнал "Формула-1", апрель 2004г.
