Дэвид Култхард: Небо становится ближе

"Я на седьмом небе!” – ликовал Ди-Си после финиша. Когда в 1973 году Джеки Стюарт выиграл Гран При Монако, Дэвиду Култхарду было два года, и он вряд ли подозревал, что следующим британцем, которому покорится трасса вокруг Казино, суждено стать именно ему. Жизнь полна превратностей. Сейчас Дэвид – самый счастливый человек на земле. И даже недавняя катастрофа в лионском аэропорту уже не кажется ему чем-то страшным. "Я стал только сильнее после этой аварии”, – заявил Култхард. Но месяц назад, когда самолет чиркнул крылом о землю и вздыбился, он был уверен, что через секунду умрет. Время остановилось. Говорят, в такие мгновения человек вспоминает всю свою жизнь.

Ясное, холодное утро. Блеклое, с металлическим отблеском зимнее солнце озаряет невзрачные, поросшие вереском холмы. В Шотландии их называют горами. Вдоль узкой дороги в клубах пыли несется Mercedes SLK. Автомобиль разгоняется, с небольшим заносом проходит один поворот, второй, затем с визгом тормозов останавливается у обочины. Из машины выходит человек, проделавший большой путь. С видимым наслаждением ступает на твердую землю. "Мне здесь нравится, – произносит Дэвид Култхард, повернувшись к телекамере. – Твинхольм – отличное место, чтобы размять ноги”.
"Снято!” Оператор и его помощники, ежась на продувном ветру, направляются в бар местной гостиницы с громким названием "Отель Звездный”, чтобы согреться чашкой кофе. Оживления на их лицах не заметно. Съемки рекламного фильма о гонщике McLaren – рутинная работа. Да еще оказаться в такой дыре! Один только Дэвид ровен и улыбчив. К своим обязанностям, как всегда, подходит очень серьезно. Но при этом ухитряется выглядеть в высшей степени естественно. Полное впечатление, что и без телекамеры, следящей за каждым его шагом, Култхард вел бы себя точно так же. Он перекидывается солеными шутками с завсегдатаями бара, многие из которых помнят Дэвида еще ребенком. Бродит вдоль берега речки Зеленые Пески, где играл в детстве. Прогуливается по улицам. Разговаривает с маленькой старушкой, которая когда-то дала ему золотую монету на счастье и до сих пор посылает ростки клевера с четырьмя листьями. Охотно общается с учениками местной школы. Дети окружают Дэвида, смотрят на него как на бога.
Он здесь герой… номер два. Первым навсегда останется легендарный Иннес Айрленд – первый шотландец, участвовавший в Гран При чемпионата мира. Поразительно, что в городке с населением менее 500 человек выросли два знаменитых гонщика. Иннес ходил в ту же школу, что и Дэвид. Его отец был местным ветеринаром. "Должно быть, что-то в воздухе”, – пожимает плечами Култхард. – У маленьких городков есть свои преимущества. Вряд ли я стал бы тем, кто я есть, родившись в Лондоне или Манчестере. Там слишком много соблазнов. Некоторые считают, что я много потерял, отдав юность гонкам. Я так не думаю. В конце концов, даже ближайшая дискотека расположена в 30 милях отсюда”.

Звонок раздался около четырех пополудни. Фрэнк Уильямс отложил ручку, которую отрешенно вертел в руках, несколько секунд смотрел на аппарат, а потом решительным жестом взял трубку. "Мистер Уильямс?” – раздался знакомый голос. От того, что скажет человек на том конце провода, зависело многое. "Да, слушаю тебя, Риккардо. Что ты решил?” "Ваше предложение очень заманчиво, но…” – последовала короткая пауза, однако Фрэнк все понял. Достав из ящика стола лист бумаги, Уильямс вычеркнул из коротенького списка строку "Патрезе”, и теперь там осталось всего одно имя. Он не хотел никому в этом признаваться, но в душе надеялся именно на такой исход. Фрэнк тут же вызвал секретаря. "Пожалуйста, как можно скорее пригласите в Дидкот нашего тест-пилота, Дэвида. Да, и еще сообщите "трехтысячникам”, чтобы они подыскивали кого-то на его место”.
С виду ничем не примечательное белое здание на окраине шотландской деревни, сооруженное для нужд семейной фирмы еще прадедом-основателем. Стараниями отца бывшее складское помещение превратилось в музей спортивной славы Дэвида Култхарда. Здесь собраны все машины, на которых он гонялся. Включая самый первый его карт с объемом двигателя 100 куб. см. Рядом – "формула-Ford-1600”, на которой он выиграл 23 из 26 гонок в 1989 году и стал первым лауреатом конкурса "Молодой гонщик года”.
"Это все еще мой любимый гоночный автомобиль. Теперь он выглядит несколько странно, – говорит Култхард, забираясь в кокпит. – В те времена мы вели машину, вытянув руки прямо. Сегодня рулевое колесо торчит под самым подбородком”.
Чуть подальше – Ralt-Mugen, на котором Дэвид в 1991 году выиграл больше всех гонок в британской Ф-3, выступая за команду Пола Стюарта. Однако все же уступил первенство Рубенсу Баррикелло. "На последнем этапе у меня еще были шансы на общую победу, но меня вынес с трассы какой-то японец”, – Дэвид до сих пор хмурится при этом воспоминании.
Достойное место в этой коллекции занимает "формула-3000”, на которой Култхард стал 3-м в 1993 году, снова уступив соперникам лишь в последней гонке, и, разумеется, его McLaren последних лет.
Привередливость в том, что касается чистоты и порядка, уже давно стала любимейшим предметом шуток людей, знающих Дэвида. (И прежде всего – его приятеля Жака Вильнева.) Видимо, это фамильная черта. Все экспонаты в маленьком музее на окраине Твинхольма находятся в превосходном состоянии: автомобили, комбинезоны, шлемы, начиная с самого первого, украшенного в соответствии с его школьным прозвищем – Попугай. (Теперь даже странно, что ныне столь солидного DC – Ди-Си – когда-то так называли, но это память о пурпурном велосипеде, на котором Дэвид гонял в детстве.) Единственное исключение – сплющенный носовой обтекатель в углу. Сувенир, попавший в музей после того, как в 1990 году на автомобиле Култхарда в Хоккенхайме отказали тормоза.
Есть здесь и еще один экспонат, служащий напоминанием о том, насколько все хрупко в этом мире. Рядом с фотографиями, вырезками и прочими памятными реликвиями, вроде заключенного в рамку меню из паддок-клуба в Барселоне, на котором благодарный сын написал после своей первой гонки Гран При: "Папа и мама, спасибо, что привели меня в Ф-1”, на стене висит факс с пожеланиями Дэвиду, только что ставшему тест-пилотом Williams, удачи в чемпионате Ф-3000. Факс подписан всей командой, включая Айртона Сенну. Отмечено время – 01.05.94, 10.43. Через три с половиной часа бразильца не стало. Эта трагедия открыла Дэвиду двери в Ф-1.

Первый осенний месяц выдался пасмурным. Низко висящие серые облака хоть и не грозили дождем, но навевали уныние. Точнее, усугубляли его. Совсем не таким представлялся Ди-Си первый сезон в Ф-1. Еще полгода назад он боролся в Сильверстоуне с Франком Лагорсом и Жилем де Ферраном в гонке Ф-3000 и только мечтал о Больших Призах. Но майская трагедия в Имоле перевернула все. И вот он сидит в кокпите Williams с "двойкой” на носовом обтекателе. И не просто сидит, а лидирует в Гран При. В двух предыдущих гонках он тоже шел первым, но оба раза вынужден был уступить своему напарнику по команде, "этому переростку”. Не потому, что медленнее. Просто наверху решили сделать ставку на Дэмона, пытаясь всеми правдами и неправдами остановить немца. Так что пришлось уступить и в Спа, и в Монце. Видимо, и сегодня победа уплывет из рук. Жаль! Ведь в этом году в кокпит он больше не сядет. Ему предпочли усатого ветерана Найджела. Ну да ладно, первый сезон будем считать тренировочным, а вот в следующем он покажет, чего стоит на самом деле. Несколько кругов спустя Дэвид чуть шире, чем обычно, зашел в поворот и аккуратно пристроился в хвост напарнику, который помчался к своей очередной победе.
Говорят, Дэвид в детстве был трудным подростком. Однако сейчас никто об этом не вспоминает. "Он был очень скромным мальчиком. Никогда не хвастал по понедельникам своими гоночными приключениями. А ведь он уже тогда по выходным колесил с отцом по всей Европе, – утверждает директор школы Брайан Кери. – Я вспоминаю очень спокойного, уверенного в себе ребенка. Он никогда не был агрессивным, хотя в нем чувствовался дух соперничества”.
"Больше всего он любил мой предмет, – видно, что Джон Бойд, учитель физкультуры, гордится своим лучшим учеником. – На моих уроках он был великолепен”. Что касается других дисциплин, то школьные записи свидетельствуют, что особого рвения к наукам будущий гонщик не проявлял. Более всего он продвинулся в географии. "По крайней мере, я всегда знаю, где нахожусь”, – смущенно шутит Дэвид.

Ноябрь в Австралии – самый разгар весны. Ярко светит солнце, цветут деревья, щебечут диковинные птицы. Глобальные вопросы чемпионата уже решены, и для многих гонщиков последний этап уже не имеет большого значения. Для многих, но только не для него. Именно сегодня Ди-Си должен доказать всем, и в первую очередь – своему боссу, что команда ошиблась. Ошиблась, когда, подписав контракт "с еще одним папочкиным сынком”, указала на дверь именно ему. Во второй половине сезона он был сильнее напарника: четыре поула подряд и хет-трик в Португалии кое-чего стоят. Достать Хилла, хотя бы по очкам, еще можно, но для этого надо выигрывать. Со старта Дэвид ушел первым. Он лидировал в пяти из шести последних гонок, а в команде остается Хилл, и теперь наверняка возьмет следующий титул… Обидно! Гонщик еще злее нажал на "газ”. На командном мостике появилась табличка "В боксы”. Шины беречь было уже незачем, и Дэвид пролетел очередной круг как на крыльях, пытаясь отыграть еще несколько десятых. Затем до последнего оттянул торможение перед заездом на пит-лейн. Болид чуть вильнул вправо, подпрыгнул на поребрике и воткнулся в стену… Дэмон Хилл выиграл ту гонку, "привезя” ближайшему преследователю два круга.
Отец Култхарда, Дункан, и слышать не хочет о том, чтобы покинуть этот край на юго-западе Шотландии, недалеко от Киркудбрайта. Это его земля. Семейный бизнес – компания транспортных перевозок, основанная еще прадедом Дэвида в 1916 году, – процветает. "Если бы все наши грузовики вернулись разом, то образовалась бы пробка на много миль вокруг”, – смеется Дункан.
Именно любовь отца к автоспорту, а также его финансовые возможности привели Дэвида в гонки. "Когда сыну исполнилось 11 лет, я купил ему карт, добыл лицензию и заставил отправиться на соревнования в Стрэнрэа, – ухмыляется Дункан. – Он не хотел ехать, и мне пришлось тащить его силой. Но после гонки он спросил меня: "А когда следующий раз, папа?”
"Я немного трусил, – признается Дэвид. – Однако отец, который вырос, наблюдая за борьбой Фанхио и Мосса, был преисполнен решимости вывести меня на трассу. Парень, который выиграл ту гонку, обошел меня на семь кругов, однако я получил приз лучшего новичка и не мог дождаться следующего соревнования”.
Несмотря на свои юношеские успехи, долгое время Дэвид был уверен, что в конце концов вместе со старшим братом Дунканом будет продолжать дело отца. "Мой брат и даже моя старшая сестра Линдси водили карт смелее меня, – признается Дэвид. – Я всегда был человеком, который обязательно попробует воду, прежде чем прыгнуть в нее. Именно поэтому отец вынужден был подтолкнуть меня. Я всегда был реалистом и никогда – мечтателем. Я считал, что до конца своих дней проживу в Твинхольме. И буду совершенно счастлив!”
"Снято!” – кричит оператор.

Это была его третья гонка в Португалии. Именно здесь два года назад Ди-Си впервые поднялся на пьедестал, а в прошлом сезоне – впервые победил. Но теперь все не так. McLaren-Mercedes – это тебе не Williams-Renault. Те, кого он раньше и за соперников-то не считал, далеко впереди. Его новый напарник, с виду такой тихий, не только оправился после аварии, но и прибавляет от гонки к гонке, понемногу набирает очки. Сперва Мика показался ему совершенно безобидным парнем с немного глуповатой улыбкой. Но вскоре Дэвид узнал его совсем с другой стороны: цепкого и неуступчивого. Вот и теперь McLaren финна буквально прилип к заднему антикрылу его автомобиля. Ну не наглость ли! На кону – шестое место, а борьба идет между партнерами по команде. Но рано или поздно им придется сойтись на трассе в непосредственном противоборстве. Почему не сейчас? Дэвид старался не оставить финну ни малейшей возможности даже для попытки обгона, но тот был явно быстрее. В очередной раз затормозив перед "штопором”, Ди-Си увидел в зеркалах, что Мика все-таки пошел в решающую атаку. И тогда, пытаясь заблокировать финна, шотландец резко вывернул руль влево…
Монте-Карло – вторая родина для Култхарда. "Я не могу жить в Шотландии, – теплый ветер с моря колышет шевелюру Дэвида. – Это добавило бы два часа к каждой поездке. Непозволительная роскошь при 100 перелетах в год. Поэтому Монако – идеальное для меня место”.
Всему миру известен вид, который открывается в Монте-Карло на гавань, вдоль набережной которой проходит гоночная трасса Ф-1. Но в Монако есть еще один, гораздо менее знаменитый залив – небольшая бухта в западной, наиболее фешенебельной части княжества. Фонтвьей – самый тихий район города. Улицы, не ведающие суеты. Дорогие магазины. Современные офисы и отели с миниатюрными лужайками у фасадов. Неброского цвета многоэтажки. И еще одна флотилия роскошных яхт у причала. Именно в этой "тихой заводи” обитает большинство гонщиков Ф-1 и прочих знаменитостей, решивших прибегнуть к гостеприимству князя Ренье.
Мягкий климат. Отсутствие навязчивого внимания со стороны обывателей. Полиция, внимательно следящая, чтобы число Ferrari и Rolls-Royce на улицах не уменьшалось. Полное равнодушие властей к содержимому кошельков их подданных, лишь бы платили. И как ни странно, устойчивая репутация маленького, провинциального, скучного городка.
"Не понимаю людей, которые так говорят! – возмущается Култхард. – У них просто нет воображения! Можно гулять, сходить куда-нибудь. В Stars&Bars часто собираются интересные люди. Один вечер главным гостем могу быть я, другой – футболист Джон Коллинз. А недавно мы встречались с Джастином Хейвардом из Moody Blues. Он встал и спел "Ночи в белом атласе”, представляете! Мне досталась кассета, на которой он написал "Вр-р-ум”!
Дэвид немного успокаивается, трет шею, которая за последние четыре года стала толще на целый дюйм. Видно, что вопрос наболевший.
"Казино? Нет, в Казино никто из местных не ходит. Это для туристов. Но в любом случае в Монте-Карло больше развлечений, чем в деревне, где я рос до 18 лет. Здесь есть даже летний кинотеатр! Деревянные скамейки очень дешевы. Мягкие места под навесом – чуть подороже. В конце концов, можно просто сидеть дома и заниматься каким-нибудь делом: смотреть телевизор, слушать музыку, писать письма, читать книги. Недавно Вильнев дал мне одну книгу. Называется "Неудачники”, – Дэвид задумался на секунду. – Может быть, это намек? Кстати, Жак живет здесь неподалеку. Мы иногда встречаемся с ним и Хербертом в пабе "Корабль и замок”. Говорим отнюдь не о Формуле. Так что скучно нам не бывает”.
Монако есть Монако. За время этого короткого разговора Дэвид успел у газетного киоска хлопнуть по плечу Диница и махнуть рукой Френтцену, проезжавшему мимо в автомобиле с какими-то коробками (подарки молодой маме и новорожденной дочери?) на заднем сиденье. Где-то вдали мелькнул Ральф Шумахер, задумчиво спускающийся к гавани. Не говоря о десятке других, не имеющих отношения к автоспорту, но знакомых по обложкам глянцевых журналов личностей, с которыми Дэвид обменялся кивками.
"Мика тоже живет неподалеку, – Дэвид смотрит куда-то в морскую даль. – Но у нас разный круг общения, и в Монте-Карло мы не встречаемся. Нам хватает гонок”.

"А вот и я!” – крикнул Ди-Си по радио, как всегда, когда пересекал линию финиша первым. Они радовались, словно мальчишки, победившие в чемпионате двора по футболу: орали, таскали друг друга на руках, не обращая внимания на телекамеры и зрителей. Подходили с поздравлениями какие-то люди, все было словно в тумане. Новый серебристый болид, стоящий неподалеку, внушал Дэвиду уверенность, что все теперь пойдет по-новому, полоса неудач закончилась, впереди его ждет только хорошее. Эту победу нельзя сравнивать с той, первой: тогда он знал, что хотя и пришел первым, но в команде все равно был вторым. А теперь он борется за статус лидера. Ведь даже титулованный немец сегодня стоит на одну ступеньку ниже. Мелькнула мысль: "Победитель первой гонки – победитель сезона…” О том, что канадец "привез” ему в квалификации больше двух секунд, Дэвид в тот момент даже не вспоминал.
Мика и Дэвид – дружные ребята. К концу 2000 года они должны стать парой пилотов, которые провели наибольшее количество Гран При в одной команде – 82 гонки. (В настоящее время этот рекорд принадлежит Бергеру и Алези – 77 стартов в автомобилях Формулы-1 одинакового цвета.) Гонщиков McLaren часто видят вместе. Вот они играют в волейбол на Мальорке. Стоят у конвейера на заводе Mercedes-Benz в Германии. Под снисходительные шутки поварят взбивают суфле в гостинице, в которой всегда останавливается команда McLaren во время Гран При Великобритании. Рон Деннис никогда не упускает случая расплатиться со своими спонсорами "натурой”. 16 раз в году он вправе посылать гонщиков на центрифугу Звездного городка или на кухню ресторана, чье меню предпочитает.
Рон – опытный менеджер и знает, как управлять людьми, заводить друзей и разводить соперников. Даже столкновения в Австрии и Бельгии в 1999 году не испортили атмосферы в его "конюшне”. Кому-то кажется, что в команде предпочтение оказывают Мике. Да, Рон не скрывает, что испытывает к финну особенное расположение. Но кто может хоть в чем-то упрекнуть шефа McLaren? Два года Дэвид с удручающей регулярностью проигрывал напарнику квалификации. Постоянство, с которым шотландец уступал финну по субботам, причем, как правило, – самую малость, а также его фатальное невезение в гонках порождало в головах поклонников Култхарда самые фантастические картины. Вроде того, что Рон Деннис, задумчиво посмотрев на машину шотландца, приказывал механикам: "А ну-ка, скрутите у этого быстрого парня пару десятых!” А потом, помолчав немного, добавлял: "А завтра в гонке на 26-м круге у него вылетит 3-я передача”.
Разумеется, это полная ерунда.

Этот день трудно было назвать знойным, в лучшем случае – теплым. Но Ди-Си было не просто жарко, он практически задыхался. Михаэль и Жак отрывались все дальше, а сзади напирала целая толпа. И настойчивее всего – напарник. Настоящая финская баня! Прошло уже практически полчемпионата, а на счету Дэвида кроме той, австралийской победы, всего одно очко. Но с другой стороны, у Мики очков еще меньше, да и счет в квалификациях – 6:3, так что, похоже, борьба за статус первого пилота складывается в его пользу. Дэвид не мог разглядеть этого в зеркалах, но "паровозом” за ним катились уже пять машин. Резина "держала” все хуже и хуже, но он твердо решил упираться до последнего. "Извини, парень, но помогать тебе я не буду. Хотя и помешать, наверное, не смогу…” В этот момент шины окончательно "сдались”, и автомобиль, не удержавшись на трассе, выскочил на траву.
Каждый день Култхард видит из окна своей квартиры в Монако внушительного размера катер. Это, величиной с небольшой крейсер, судно принадлежит Герхарду Бергеру. Австриец имеет полное право насладиться плодами долгой и опасной карьеры гонщика Гран При. Карьеры, в которой было немало трудных моментов. Как и Дэвид, он тоже всегда хотел быть первым.
"С самого начала моей карьеры в Ф-1 я привык к тому, что все партнеры по команде, а их было немало, медленнее меня, – вспоминает Герхард. – Но все изменилось в 1990-м, когда я оказался в McLaren рядом с Сенной. Айртон был быстрее, и я ничего не мог с этим поделать. Я пытался думать только о физподготовке, или о чем-то подобном. Старался все делать как Айртон. Но это оказалось лишь пустой тратой времени и не принесло результата”.
К началу сезона-91 Бергер все меньше напоминал того веселого и жизнерадостного человека, каким был прежде. Как-то его отвел в сторону Берни Экклстоун. "Слушай, – сказал он, – перестань заниматься самобичеванием. Пойми, ты не так хорош, как Сенна, и ты не так хорош, как Прост. Сконцентрируйся на том, чтобы стать третьим гонщиком в мире”. Совет мудрого Берни помог Герхарду. Австриец снова повеселел. В конце концов, у него было чем отвлечься от тяжелых мыслей. Дэвид – иное дело. Совет Берни вряд ли подошел бы шотландцу.
"Я соревнуюсь не для того, чтобы наслаждаться безбедной жизнью. Деньги важны, но я выступал бы и бесплатно. Я делаю это, потому что хочу выигрывать и хочу доказать, что способен быть первым среди лучших гонщиков мира. Я не знаю, произойдет ли это когда-нибудь. В жизни есть только две несомненные вещи. Во-первых, когда-нибудь мы все умрем. А во-вторых, однажды мы родились. В остальном – случается разное. Независимо от того, победы это или поражения, они одних делают сильнее, других – слабее. Лично я становлюсь сильнее после каждой победы и после каждого поражения”.
Лицо Дэвида каменеет.

"2-е место, 2 круга до финиша” – мелькнуло перед глазами Ди-Си информационное табло. Механики не позаботились даже указать отрывы. Возможно, сказывалась близость окончания сезона. Отрывы, впрочем, уже действительно ни к чему. Дэвид и сам прекрасно видел, что Вильнев в полутора секундах впереди, а Хаккинен – в секунде сзади. Чего гонщик не видел, так это Рона Денниса, спешащего на командный мостик Фрэнка Уильямса. О чем они говорили – неизвестно, но спустя некоторое время Жак, который к этому моменту уже стал чемпионом мира, пропустил гонщиков McLaren.
Дэвид мог быть доволен. Мика уступает ему в этой гонке. Но, что гораздо важнее, финн позади и в общем зачете чемпионата, причем очков набрал почти вдвое меньше. "Второе место, последний круг”, – мелькнуло на информационном табло. Все ближе финиш гонки и финиш сезона. А в следующем году все изменится. Пропускать будут его… Внезапно в наушниках раздался голос. Сначала Дэвид не поверил своим ушам. Как это "пропустить”? Повторный приказ босса, в голосе которого почувствовалось раздражение, убедил гонщика, что он не ослышался. Дэвид сбросил "газ”, и Мика понесся к своей победе. Первой после 96 гонок! Первой в ряду многих и многих других!
Обычно он стоит в стороне, где-нибудь на задворках паддока. Выкрашенный в бело-синие цвета Шотландии персональный автобус Дэвида Култхарда с 1999 года стал привычным атрибутом любого европейского Гран При. С его помощью гонщик избавляется от необходимости прислушиваться к разговорам за тонкими стенами гостиничных номеров, преодолевать пробки на пути к автодромам, терпеть назойливое внимание поклонников, а также получал возможность отдохнуть во время соревнований практически в домашней обстановке, оградиться от всей этой гоночной и окологоночной суеты.
К услугам Дэвида акустическая система мощностью 2000 Ватт ("Я люблю, чтобы вокруг меня звучала музыка. Дома. В машине. Везде. На самом деле, именно поэтому я и обзавелся собственным автобусом”), коллекция аудио и видеозаписей, огромный телевизор со спутниковой антенной, большая кровать, небольшая кухня и даже персональный водитель-дворецкий (Пирс Донли ранее работал в Williams и Benetton).
Но даже эта маленькая крепость на колесах не может спасти его от главного вопроса последних трех лет: почему, обладая лучшей машиной чемпионата, Дэвид никак не может воспользоваться этим, в то время как Мика дважды стал чемпионом мира.

"Старт – это лучше, чем секс”, – в этом Ди-Си абсолютно уверен. Когда ему удавался особенно хороший старт, он включал радио и начинал вопить, как тысяча индейцев, входя в первый поворот. Именно умение отлично стартовать, по сути, и привело его в Ф-1. В 1991 году он попался на глаза Фрэнку Уильямсу, когда в гонке Ф-3 на мокрой трассе в Сильверстоуне с 9-го места на старте пробился на первое ко второму повороту. И надо же такому случиться, что сторона, которую он считал самой сильной, подвела его. Причем в самый нужный момент. Он был на 100% уверен, что обставит Мику на старте, когда они договаривались: кто первым войдет в первый поворот, выиграет гонку.
Глядя на "этажерку” заднего антикрыла с надписью West, которая то удалялась на прямых, то вновь приближалась в поворотах на протяжении уже почти часа, Дэвид успел тысячу раз пожалеть о том, что дал товарищу это идиотское слово. Но теперь ничего не поделаешь. Казалось, что ситуация складывается хуже некуда. Но спустя несколько кругов выяснилось, что бывает и хуже. Если раньше он просто следовал по трассе позади финна, не смея обогнать его, то теперь – оказался впереди. О чем Дэвид думал в этот момент? Возможно, о том, что не виноват, если Мика проскочил пит-стоп. Что никто не бросит в него камень, если он сейчас выиграет. Что он просто не может пропустить, это противно самой природе гонщика. Тем не менее, потихоньку, по секунде на круге, он сбрасывал скорость, пока автомобиль напарника не показался в зеркалах заднего вида. До финиша оставалось лишь несколько кругов, и надо было что-то решать. Дэвид решил быть честным до конца. Дальнейшие действия – слегка отпустить "газ”, подождать напарника, чуть уступить траекторию, проводить обгоняющий болид взглядом – он выполнил почти механически…
Взлет на Lear jet – испытание не для слабонервных. В течение 20 секунд нос задран под углом 70 градусов к горизонту. Даже привычный ко всякого рода перегрузкам Култхард улыбается. Этот "летающий лимузин” Дэвид арендовал на год у шотландской фирмы. Покупать собственный – слишком дорого. Это не тот самолет, в котором Дэвид чуть не погибнет несколько месяцев спустя в лионском аэропорту, чуть поменьше. Но как и в том полете рядом с гонщиком – его подруга Хайди Вичлински. А еще – два британских журналиста: молодой фотограф и ветеран-репортер. Хайди листает Elle. Дэвид, зевая, смотрит в окно. Репортер попытается воспользоваться ситуацией и разговорить гонщика, но шотландец не горит желанием откровенничать со случайными попутчиками. Отвечает скупо. А после одного из вопросов вообще демонстративно поворачивается к иллюминатору. Небо за толстым стеклом становится все ближе. До туч можно дотянуться рукой. Наконец, самолет пробивает облачный слой и вырывается на залитые солнцем просторы.
Двигатели гудят ровно и мощно. Американский экипаж: командир – мужчина, второй пилот – женщина, сообщают, что самолет набрал высоту 43 000 футов. Эшелон выше, чем у рейсовых лайнеров. Каждый думает о своем. Дэвид размышляет о назойливых журналистах. Недавно в Польше один из них спросил: что ему нравится больше – секс или гонки? В присутствии Хайди он, конечно, ответил – секс. Но это ерунда. Простая бестактность. Гораздо больше Дэвида злит кампания, которую развернули против него накануне чемпионата: решающий сезон, сейчас или никогда, он должен что-то доказать после прошлогоднего провала… Как надоели ему одни и те же вопросы: почему Мика опережает его в квалификации? Разве им объяснишь! В каждом случае была своя причина. Они не видели данных телеметрии, а он видел. Дэвид хмурится, глядя в иллюминатор. Желваки играют на его широких скулах.
У Хайди свои проблемы: три месяца она готовилась к съемкам для итальянского модельного агентства – сотни примерок, тысячи снимков – и вдруг ей заявляют, что шефу не нравится слишком резкая линия ее шеи. Как будто он не видел ее шею раньше! Сволочной бизнес! В который раз Хайди пожалела, что когда-то послушалась своего парикмахера, посоветовавшего ей попробовать себя в роли модели. Самый сволочной бизнес на земле! После Ф-1, конечно. Именно поэтому они с Дэвидом так хорошо понимают друг друга.
Репортер думает о том, почему журналисты не любят Дэвида. Лично ему Култхард нравится своим умением держаться: свободно и с достоинством. Но шотландец не способен заполнять страницы газет и журналов, как это делали Мэнселл, Пике и Сенна, или хотя бы как это делает сейчас Ирвайн. Да еще и выигрывает редко.
И только фотограф не думает ни о чем: он то и дело подносит к глазам свои новые часы. Наконец, Култхард обращает на это внимание. "Откуда у тебя Rolex Daytona?” – недоверчиво спрашивает Дэвид. Хайди отложила журнал и полезла за очками. Она старается не носить контактные линзы без нужды. Завязывается вялый разговор о том, сколько лет ждут своей очереди желающие получить эти часы, о ценах, о достоинствах той или иной модели и т.д. Женщина-пилот приносит завтрак. Дэвид наливает минералки. Фотограф потягивает пиво. "Не забывай, что лететь еще долго, а туалет здесь только для чрезвычайных случаев”, – веселится гонщик. В ответ фотограф укоряет Култхарда в том, что тот в одиночку умял все бутерброды. "Он всегда съедает все, что лежит перед ним на тарелке”, – замечает Хайди. "Шотландский обычай, – хохочет Дэвид. – Меня приучили к этому с детства”.
Старому репортеру вся эта болтовня кажется невыносимо скучной. Но работа есть работа. Стараясь перевести разговор в нужное русло, он рассказывает историю о слепой женщине, которая недавно умерла. Он хорошо знал ее. Иногда этой женщине удавалось предсказывать будущее. Некоторые даже считали ее прорицательницей. Кроме того, она была страстной поклонницей Формулы-1. Не пропускала ни одного репортажа. Так вот, незадолго до своей смерти она сказала, что этот сезон станет сезоном Култхарда.
Дэвид заметно взволнован. "Почему ты раньше никогда не рассказывал мне о ней! Ты мог бы познакомить нас или дать ей мой телефон. Я охотно поговорил бы. Жизнь слишком коротка, – задумался Дэвид. – Жизнь слишком коротка…”
Минуту все молчат. Самолет слегка качнуло. Началось снижение. Впереди – последние тесты накануне нового сезона. После короткой паузы репортер достает из кармана блокнот: "И все-таки, Дэвид, почему же Мика опережает тебя в квалификации?”

"У гонщика должны быть яйца. И отнюдь не из хрусталя”, – этой фразой Ди-Си частенько щеголял перед журналистами. Но в этой гонке он и сам с трудом держал нервы в узде. Гран При в дождь – это, мягко скажем, сильные ощущения. Однако на этот раз есть и особый повод для волнения: до конца сезона остается всего три гонки, а он отстает от лидеров чемпионата – напарника-финна и ирландца – всего на двенадцать очков. То есть, нет, теперь, практически, на два – ведь соперники или далеко сзади, или вообще выбыли из гонки, а он переиграл всех в лотерее под дождем и мчится к своей очередной победе. В сотый раз за этот сезон, наверное, вспомнилось, как в прошлом году Мика, уставший, но очень довольный, вылез из машины в Японии, подошел и сказал: "Следующий год – твой”. Возможно, эти слова вырвались просто так, от переполнявших новоиспеченного чемпиона чувств. Но Дэвиду они врезались в память… В начале чемпионата он потерял из-за технических проблем очков двадцать пять. Но в Сильверстоуне произошел перелом. Дэвид выиграл. Немец выбыл из борьбы. Вот уже шесть гонок подряд шотландец отыгрывает у напарника очки. "Два очка и две гонки. Два очка и две…” – только и успел подумать Дэвид, а его машина уже скользила по гравийной полосе безопасности навстречу барьеру из старых покрышек…
Дэвид способен побеждать Мику. Только слепой может не видеть этого. И не в одной лишь отдельно взятой гонке. В 1997 году шотландец стал 3-м в чемпионате и на 9 очков опередил финна, оставшегося 5-м. Но был и приказ Рона Денниса, заставивший Дэвида в последней гонке пропустить Мику к первой победе. Потом была Австралия ’98, где финн в первом повороте выиграл не только гонку, но и, по сути, два чемпионата. И что-то сломалось.
Кому-то кажется, что Дэвид уже никогда не сможет стать первым. Но те, кто поставил на Дэвиде крест, забывают, что у шотландца есть еще одно преимущество: с каждым поражением и с каждой победой он становится все сильнее.

Текст: Леонид Ситник, Александр Кабановский