Джонни Херберт: Хромая судьба

Холодным декабрьским днем над трассой в Сильверстоуне висел густой туман. Не менее густым, почти ощутимым физически, было напряжение, царившее в боксах Benetton. Питер Коллинз, рискнувший пригласить Джонни Херберта в команду на 1989 год, не находил себе места от беспокойства. Гонщик прошел круг прогрева, затем еще три – все очень медленные, после чего вернулся в боксы. "Ничего не выходит…” – мрачно заявил Джонни. "О, ты действительно думаешь, что не сможешь? О…” – на лице Коллинза отразились растерянность и крайняя степень разочарования. В душе Питер уже клял себя: в самом деле, чего он ждал от гонщика, который 5 месяцев назад практически лишился ног в аварии. Которого и сейчас несут к автомобилю на руках. "Я попробую еще раз, – очень серьезно произнес Херберт, взглянув на несчастного Коллинза. – Хотя не думаю, что у меня получится”. Джонни с сомнением покачал головой, вздохнул и направил машину на трассу. А через несколько минут вернулся в гараж и был не в силах сдержать смеха.

"Тогда в Сильверстоуне я совершенно не беспокоился о том, смогу ли вернуться за руль гоночного автомобиля, – вспоминает Херберт. – Я проехал несколько кругов и чувствовал себя превосходно, когда говорил Коллинзу, что ничего не выходит. Вид у Питера был весьма живописный. Затем я выехал еще раз и улучшил свое время секунды на три”.
Таков Джонни Херберт. Человек, способный посмеяться над своим несчастьем и расплакаться на довольно формальной, в сущности, церемонии собственных проводов из Формулы-1.
Попрощаться с Джонни перед последней гонкой сезона-2000 в Малайзии пришла половина паддока. Здесь были Ирвайн, Вильнев, Физикелла, Сало, Шумахер-старший, Баррикелло, Алези, Хайдфельд, Хаккинен, Баттон, де ла Роса, Френтцен, Вурц, Джордан, Деннис, Заубер, Бриаторе, Стюарт, Уильямс и многие другие, с кем за 12 лет в Ф-1 свела Херберта судьба. И гости нашли для Джонни такие теплые слова, что он прослезился. Сожалели искренне. Причем не столько об уходе Херберта, хотя каждый обязательно говорил о том, как обеднеет Ф-1 без его обаяния и юмора, сколько о нем самом. Хотя, казалось, с чего бы? Херберт выиграл три Гран При. Немного, но больше, чем подавляющее большинство других гонщиков. Его заработки далеки от доходов Шумахера, но уходит он вполне обеспеченным человеком. Он много лет занимался любимым делом, причем на самом высоком уровне. У него замечательная семья. Наконец Джонни – просто везунчик. Он выжил в катастрофе, которая легко могла стоить ему здоровья, если не жизни. И все же есть в автоспортивной судьбе Херберта нечто, что заставляет жалеть о том, как она сложилась. И о трех его победах всегда скажут: всего три! "Нам всем в Ф-1 будет не хватать Джонни. Я всегда высоко ценил его, хотя и не уверен, что он остался тем же гонщиком, что и до аварии”, – вздохнул Эдди Джордан.
Начало карьеры Херберта было блестящим. Юный англичанин обладал редким талантом. С пятью победами Джонни становится чемпионом британской Формулы-3, финиширует первым в дебютной гонке Ф-3000. Вспышка новой звезды не ускользнула от внимания менеджеров чемпионата мира. В 87-м директор Benetton Питер Коллинз, человек, сыгравший немалую роль в судьбе гонщика, позвал его на тесты в Брэндс-Хэтч, где 23-летний уроженец Эссекса опередил основного пилота команды Тьерри Бутсена, умудрившись проиграть всего полсекунды Найджелу Мэнселлу, сидевшему за рулем лучшей машины того времени Williams-Honda. Пресса немедленно провозгласила его надеждой нации. Коллинз подлил масла в разгорающийся огонь славы, уподобив Джонни герою 60-х Кларку. "Многие так и не забыли это сравнение, – морщится Херберт. – Его припоминают после каждой моей неудачи”. Еще через год, получив приглашение на тесты от Lotus, англичанин с легкостью опередил в Монце действующего чемпиона мира Нельсона Пике. "Я был невероятно самоуверен, всерьез считал себя непобедимым, – откровенничает Джонни. – Забавное ощущение. Ты просто знаешь, что ездишь быстрее всех на любой трассе, в любую погоду. Думаю, такой же настрой был у Сенны и Шумахера в лучшие их годы”.
В августе 88-го предложения таких команд, как Benetton и Lotus, его уже не прельщали. Шутка ли сказать – молодым пилотом всерьез заинтересовался сам Фрэнк Уильямс. Все должно было решиться на этапе первенства Формулы-3000 в Брэндс-Хэтче, который Железный Фрэнк посетил лично. До осуществления мечты Джонни, казалось, оставался один шаг. Но вместо приглашения в топ-"конюшню” на долю Джонни выпало страшное испытание. Зрелище, которое представляли собой ноги Джонни после аварии в гонке Ф-3000 на трассе Брэндс-Хэтч в августе 1988 года, было столь ужасающим, что человека, который первым подбежал к разбитому Reynard, вырвало при виде изуродованных конечностей гонщика.
Катастрофа изменила Херберта. В "младших” формулах Джонни пользовался репутацией застенчивого и вместе с тем вспыльчивого человека. Его отец вспоминает, как во время выступлений в картинге ему пришлось заклеивать скотчем дыру в их трейлере: сын метнул отвертку в парня по имени Бобби Шафто, задиру и наглеца.
После аварии Джонни стал… много смеяться. Таким образом англичанин боролся с болью. "После инцидента в Брэндс-Хэтче приходилось постоянно доказывать, что со мной все в порядке, – объясняет англичанин. – Забиваться в угол и плакать было бесполезно. Поэтому чем сильнее боль и горечь неудач, тем громче я смеялся. В конце концов кривая гримаса может лишь отпугнуть спонсоров. Знаете, сказать себе "хватит, я выбился из сил” очень легко. За эти годы я научился одной важной вещи – оставаться в бодром расположении духа в самых отчаянных обстоятельствах”.
Его "фирменное” беззаботное веселье, впрочем, частенько становилось причиной недоразумений. За Хербертом закрепилась такая репутация, что еще в 1992 году Кеке Росберг заметил, британцу-де надо не шутить и балагурить, когда все идет из рук вон плохо, а быть более сосредоточенным, проявлять спортивную злость. А официальное сообщение о его приглашении в команду Джеки и Пола Стюартов содержало вовсе анекдотичную фразу: "Многие считают Джонни легкомысленным и недостаточно амбициозным, хотя на самом деле он очень серьезный и профессиональный пилот”.
Последнее сомнению не подлежит. Итогом дебюта в Ф-1 в 1989 году стало четвертое место в Рио-де-Жанейро. И это несмотря на 40-градусную жару! Спустя всего лишь 7 месяцев после тяжелейшей аварии. При том, что он все еще испытывал проблемы с передвижением вне автомобиля. "Если Джонни начинал действовать нам на нервы, мы просто выключали радио, уносили костыли и отправлялись завтракать, оставив его в автомобиле”, – вспоминает Пэт Симондс.
Смех смехом, но Херберту было больно. "Одно место на бразильской трассе было особенно неровным, прямо-таки настоящий ухаб, который доставлял моей ноге много хлопот. Когда автомобиль наезжал на него, я стал расслаблять ногу, и она ударялась о стенку кокпита, – говорит гонщик. – Муки была адские, но после преодоления болевого порога нога словно немела. На круге прогрева я воспользовался такой "анестезией”, и в гонке проблем не было”.
Однако на следующем этапе трюк не прошел – в Имоле нужно активно использовать педаль тормоза. Британец приехал к финишу лишь 11-м. Джонни и дальше выступал нестабильно. А в Канаде не преодолел квалификационное сито, и руководство Benetton отправило гонщика в отпуск. Впрочем, говорят, что главную роль в этом решении сыграло требование представителя рекламного отдела компании Ford, который пришел в ужас, увидев в "своей” команде хромого гонщика.
Коллинз, теперь уже возглавивший Lotus, и здесь не бросил своего протеже. Джонни стал испытателем в легендарной команде, изредка защищая ее честь в битвах за Большие Призы. В это же время он выходит на старт "24 часов Ле-Мана”.
Само участие в изнурительном марафоне – Херберт выходил на его старт дважды – должно было показать менеджерам Ф-1, что англичанин так же вынослив, как и прежде. А Джонни вдобавок привел команду Mazda к победе в 1991 году. Правда, вдохновитель успеха японцев Дэвид Кеннеди признался, что не сразу решился включить гонщика в состав экипажа: "Если бы мой босс Охаши-сан узнал, что поутру Джонни нужно полчаса, чтоб подняться с постели и еще столько же для разминки ног, он счел бы меня сумасшедшим. Но каждый раз, когда Херберт садился за руль, он летел стрелой!”
Гонка в Ле-Мане далась Джонни нелегко. Самое яркое воспоминание: ощущение счастья в момент, когда он остановил автомобиль после финиша, которое сменилось жуткой болью после того как, слишком резво выбираясь из кабины, Херберт ударил о капот больную ногу. "Я часто говорю, что никогда не вернусь в Ле-Ман, – утверждает Херберт, – но, возможно, еще вернусь”.
За успехом на кольце "Сартэ” последовал контракт на постоянные выступления в Формуле-1. Это получалось у Джонни не так уж плохо. Скоростные качества постепенно восстанавливались. В 1991–1992 годах его партнером по Lotus стал Мика Хаккинен. Финн уже тогда был знаменит умением быстро ездить в квалификации, но британец ухитрился опередить его в этом компоненте: в 92-м он переиграл Мику со счетом 9:7.
Коллинз, всегда веривший в Херберта, тут же решил, что нашел замену уходящему в McLaren Хаккинену, и предложил англичанину 5-летний контракт с Lotus. "Друзья, жена пытались отговорить меня от этого шага. Но Питер говорил, что ему нужно долгосрочное соглашение, чтобы привлечь спонсоров, – пожимает плечами Херберт. – Я многим обязан ему. Он дал мне автомобиль еще когда я пользовался инвалидной коляской”. Так Джонни оказался в рядах аутсайдеров. Лишь в конце 94-го его контракт выкупил у обанкротившейся команды Бриаторе. Остаток сезона наш герой провел в Ligier и новом фаворите первенства Benetton.
На первый взгляд, год 1995-й был лучшим в карьере – две победы, в том числе триумф на домашнем Гран При в Сильверстоуне, четвертое место в итоговой табели о рангах. Но Джонни вспоминает о том времени с тяжелым сердцем: "Я наивно полагал, что у пилотов одной команды должны быть равные возможности. Шумахер так не считал никогда”. Неприятности начались после того, как в первой тренировке на этапе в Аргентине англичанин объехал немца на пару тысячных секунды. "Михаэль заявил, мол, у нас обоих есть маленькие секреты, мне не очень хочется, чтобы ты видел данные моей телеметрии, а тебе не хочется, чтобы я видел твои”. Когда на следующий день я прибыл на автодром, мне сказали, что доступ к данным телеметрии для меня закрыт. Хотя он, конечно, располагал полной информацией. С этим я не мог ничего поделать”, – вспоминает Джонни.

Увы, первым номером его больше не считали. Даже в Sauber, куда Джонни отправился в 1996 году. Невзирая на то, что в первой половине сезона-98 Жан Алези проигрывал в скорости британцу, Петер Заубер не единожды просил последнего пропустить француза вперед. То же самое продолжалось и в Stewart. Душой и надеждой команды был Рубенс Баррикелло. И хотя единственную победу в истории этой "конюшни” одержал все-таки Херберт, в ее правопреемнице Jaguar новой блестящей и весьма дорогой игрушкой стал Эдди Ирвайн, а Джеки Стюарт перед каждой гонкой осведомлялся, что думает Джонни по поводу многочисленных слухов о его уходе. В июле 2000 года гонщик решил, что пора эти слухи подтвердить.
"Никогда не понимал тех пилотов, кого делает счастливым сам факт пребывания в Ф-1, – объясняет британец причины своего ухода. – Я всегда хотел быть чемпионом мира. Увы, этого не произошло, и не похоже, чтобы это случилось в ближайшем будущем. Так что не вижу смысла оставаться. Попробую себя в другом месте”.
Прощание Джонни с Формулой-1 вышло не слишком веселым. В последней гонке поломка подвески привела к серьезной аварии. Из-под обломков автомобиля Херберта извлекла медицинская бригада. "Я покинул Ф-1 так же, как и пришел в нее. Меня несли на руках”, – в очередной раз посмеялся Джонни над своими несчастьями.
Куда бы Джонни ни направил свои стопы – в серию CART, Индианаполис или Ле-Ман – хочется верить, что смеяться он будет не только для того, чтобы скрыть боль и разочарование.

Игорь Постнов