Его борьба

«Без борьбы нет победы»
Манфред фон Браухич

5 февраля 2003 года на 98-м году жизни умер Манфред фон Браухич, один из самых знаменитых немецких гонщиков 30-х годов. Перечень его достижений не столь внушителен, как у Караччиолы или Розмайера, но постоянное стремление бороться за победу даже в самой безнадежной ситуации обессмертили его имя в истории автоспорта.
«Я счастлив, что живу в государстве, которое изо дня в день ведет священную борьбу за мир, и никогда не устану участвовать в ней. Я знаю, что любой час ослабления этой борьбы - это проигранный час. Жизнь слишком прекрасна и драгоценна, чтобы отдать ее просто так!» Поставив восклицательный знак, Браухич устало откинулся на спинку кресла. Законченная книга подвела итог 58 годам его жизни - жизни, вместившей такое множество событий, какого хватило бы на десяток сограждан. И произошли они столь стремительно, что зачастую было просто некогда остановиться и проанализировать случившееся...

1912 год... Семья гвардейского офицера, фон Браухича, внука флигель-адъютанта кайзера Вильгельма I переезжает из Франкфурта-на-Одере в Берлин, к новому месту его службы и поселяется в особняке в западной части города. За столом и при гостях в доме общались только на французском языке, как это повелось в аристократической среде со времен Фридриха II Барбароссы. Дома царили чисто солдатские дисциплина и послушание - любое указание главы семейства выполнялось быстро и четко. Так было до войны, так осталось и после того, как тяжело раненный полковник фон Браухич вернулся с фронта. Поражение Германии в Первой мировой и свержение кайзера вся семья переживала как катастрофу вселенского масштаба. Будучи до мозга костей военным, отец желал видеть офицерами и своих сыновей. Дождаться исполнения своей мечты полковнику фон Браухичу было не суждено - в феврале 25-го он неожиданно скончался от инсульта...
Военным ремеслом Манфред начал овладевать в одной из частей «Добровольческого корпуса», размещенной в Грюневальде, пригороде Берлина, но менее чем через год под давлением стран Антанты Freikorps был распущен и Браухич-младший вступает в ряды рейхсвера. Вскоре он становится курсантом Дрезденского военного училища. Чем ближе Манфред знакомился с военной жизнью, тем больше разочаровывался в ней. Очень быстро грезы юности развеялись как дым, и, поняв, что не в силах тянуть эту лямку всю жизнь, Браухич ищет возможность покинуть военную службу. Не было бы счастья, да несчастье помогло, - летом 1929 года он попадает на мотоцикле в тяжелую аварию, закончившуюся несколькими неделями пребывания в госпитале. Медицинская комиссия после освидетельствования фаненюнкера фон Браухича признала его негодным к дальнейшей воинской службе.
Восстанавливать силы Манфред приехал в поместье своего кузена Ганса фон Циммермана, где к своему огромному удовольствию обнаружил гараж с двумя автомобилями, один из которых - спортивный Mercedes SS. Браухич срочно сдает экзамен на право управления машиной и с разрешения родственника участвует на «Белом слоне» в горных гонках под Гайсбергом. Первый же старт Манфреда увенчался победой, и с тех пор главным смыслом его жизни становятся автогонки... Нельзя сказать, что родственники восприняли эту новость с радостью, но их сопротивление было недолгим. Самым весомым аргументом, убедившим родных, стало то, что в автомобильных состязаниях стартуют такие высокородные аристократы, как принц Херман цу Лайнинген-Аморбах, Ханс Штук фон Виллиц, Ханс-Иоахим фон Морген, итальянский граф Джулио Мазетти, богемский принц Иржи Кристиан Лобкович, польский граф Станислав Чайковски... В те времена иногда казалось, что читаешь не стартовый лист, а «Готский альманах».

При финансовой помощи кузена в 1930 году приобретается более мощный Mercedes SSK, на котором Браухич участвует в самых различных состязаниях поначалу в Германии, а затем - и за рубежом. Пополняется список побед, накапливается опыт... Самым большим достижением того периода стало третье место в «Международных АФУСских гонках» 1931 года, где Манфред пропустил перед собой Караччиолу на заводском Mercedes SSKL и фон Моргена на «чистокровном» 5-литровом Bugatti 51. В том же году экономический кризис, начавшийся в конце октября 29-го с паники на нью-йоркской бирже, достиг Европы, и к концу сезона Манфред столкнулся с проблемой - денег на дальнейшие старты не было и не предвиделось, а кузен тактично, но твердо намекнул, что пора бы либо вернуть машину, либо ее выкупить. И тогда Браухич решил поставить все на одну карту и поправить свои дела в «АФУСских гонках», проходивших в конце мая 1932 года.
Для состязаний Манфред оснастил Mercedes SSK кузена обтекаемым одноместным кузовом по проекту инженера-аэродинамика фон Кенинг-Факсенфельда. Пресса сразу окрестила машину «сигарой» или «цеппелином». Для того чтобы расплатиться за готовый кузов, Браухичу пришлось занимать 500 марок у своего механика. Однако он надеялся, что, финишировав вторым или третьим, сможет отдать долг и выкупить автомобиль у родственника. Девятнадцатого мая, за три дня до гонок Манфред в компании со Штуком, Дрейфусом, Малькольмом Кэмпбеллом, Караччиолой и Лобковичем зашли в «Рокси-бар», где частенько собирались разного рода знаменитости. Оказался здесь и известный берлинский предсказатель Эрик Гануссен, послуживший прототипом главного героя романа Фейхтвангера «Братья Лаутензак». Естественно, что гонщики попросили его предсказать исход состязаний. После недолгих раздумий Эрик написал что-то на листочке, вложил его в конверт, который передал бармену с просьбой вскрыть только после финиша соревнований. Затем, повернувшись к пилотам, Гануссен сказал: «Сегодня за этим столом сидит будущий победитель, но один из вас погибнет. Я написал оба имени». Мрачный прогноз Гануссена произвел на всех спортсменов тяжелое впечатление...

Трагедия произошла вскоре после старта - перед входом в Северный поворот вылетает с трассы Bugatti князя Лобковича. Иржи, выброшенный из кокпита в тот момент, когда его автомобиль «крутил сальто», погиб на месте. На пятом круге лидером становится Караччиола на Alfa Romeo Monza команды Энцо Феррари, преследуемый Браухичем. Благодаря обтекаемому кузову Манфреду удавалось разгонять свою машину на прямых участках трассы до 220 км в час. Alfa и «цеппелин», словно связанные одной ниткой, проходят круг за кругом по Северной «шпильке». В последнем повороте дистанции Браухич вдавил педаль «газа» в пол и пересек финиш на 2,5 секунды раньше своего соперника. Эти несколько мгновений принесли ему 25 тысяч марок и международную славу. Вечером он вспомнил о записке Гануссена и позвонил бармену «Рокси-бара». Тот распечатал конверт и прочитал: «Браухич - Лобкович»...

Манфред так никогда и не узнал, было ли это гениальным предвидением, ловким обманом или случайностью - в начале 33-го труп Эрика нашли в лесу в пригороде столицы. Ходили слухи, что Гануссен за несколько недель до поджога рейхстага по указанию своих нацистских друзей предсказал это событие. После пожара, давшего фашистам повод начать репрессии против инакомыслящих, Эрик оказался неудобным свидетелем, и его поспешили убрать.
Победа на АФУСе позволила не только расплатиться с долгами и выкупить мащину, но обеспечила и другие доходы. Сразу после гонок берлинская киностудия UFA предложила Браухнчу сыграть главную роль в фильме «Борьба», который добавил ему денег и славы. А популярность тоже можно выгодно продать. Для ведения таких дел потребовался помощник, и им стал его младший брат Харальд, который помимо коммерческих обязанностей взвалил на себя роль пресс-секретаря и историографа, аккуратно собирая статьи и заметки, в которых хоть мельком упоминался Манфред. 27-летний гонщик стал желанным гостем в берлинском «высшем свете», где ему довелось встретиться со многими интересными людьми. На одном из раутов он познакомился с руководителем баварского представительства Daimler-Benz Верлином. Манфред пожаловался ему на развал в немецком автоспорте и отсутствие конкурентоспособных машин. В ответ Верлин предложил организовать встречу с Адольфом Гитлером, руководителем рвавшейся к власти национал-социалистической партии, обещавшим в интересах Германии изменить лицо всей Европы. Встреча состоялась, и будущий фюрер заверил гонщика, что после прихода к власти он обратит самое пристальное внимание на развитие автомобильной промышленности и спорта. Тогда Манфред не воспринял эти слова всерьез, но 30 января 1933 года нацисты победили на выборах в рейхстаг и у него появилась надежда, что новый рейхсканцлер не забудет свое обещание...

«АФУСские гонки» 1933 года принесли разочарование - Браухич, считавшийся фаворитом, отстал от победителя Акилле Варци почти на четверть часа и занял в итоге лишь пятое место. Причиной тому стали покрышки, не выдержавшие его рискованного стиля прохождения поворотов. В результате Манфреду пять раз пришлось заезжать в боксы для их замены. После финиша он неожиданно получил письмо от руководителя только созданного имперского министерства пропаганды Йозефа Геббельса. «Дорогой герр Браухич! - говорилось в нем. - Мы, правда, не победили, но я все же хочу от всего сердца поблагодарить Вас за то, что, несмотря на технические дефекты, Вы не прекратили гонки и продолжали бороться за Вашу фирму и за германский флаг. А это тоже победа - победа воли и характера, и у Вас есть все основания гордиться ею. С сердечным приветом. Ваш доктор Геббельс». Уже тогда Манфред не питал иллюзий относительно причин, побудивших новоиспеченного министра написать это послание, - он стал лучшим немецким пилотом в этих состязаниях (места перед ним заняли итальянцы и поляк), и пришедшим к власти нацистам, конечно, хотелось продемонстрировать свою заботу о германском спорте, - но все равно было приятно. Ко всему прочему письмо косвенно подтверждало, что Гитлер помнит об их разговоре.
Горечь поражения на берлинской трассе была подслащена серией побед в горных гонках на Кессельберге, Габельбахе, Шауинсланде и Вюргау. Браухич стал одним из последних гонщиков, которому удавалось выигрывать на устаревшем Mercedes SSK.

Гитлер выполнил свое обещание - уже в 33-м министерство транспорта выделило фирмам Daimler-Benz и Auto Union по 250 тысяч марок на разработку новых гоночных автомобилей. Однако при огромных расходах на содержание заводских команд - от 3 до 4 миллионов марок в год - эта сумма выглядела настоящей подачкой. Слава Богу, к этому времени экономическая ситуация значительно улучшилась и для завоевания зарубежного рынка немецким автопроизводителям стала необходима действенная реклама выпускаемой продукции. А лучшего подтверждения ее качества, чем успехи на гоночных трассах, не было. Браухич никогда не мог понять, почему большинство историков автомобильного спорта связывает успехи германских машин в 30-е годы только с ничтожными денежными вливаниями нацистов. Разве они не понимают, что тем самым сводятся на нет заслуги конструкторов, создавших первоклассные для своего времени автомобили, и пилотов, добивавшихся на них успехов?

В команду Mercedes-Benz, готовившуюся к сезону 1934 года под руководством Альфреда Нойбауэра, вошли Рудольф Караччиола, итальянский ас Луиджи Фаджиоли и фон Браухич. Для Манфреда день подписания контракта со штутгартской фирмой стал самым счастливым днем в его жизни. И буквально на следующий же день он включается в тесты, проводимые в Монце. Дебют новых автомобилей серии W25 состоялся в начале июня в «Эйфельских гонках», организованных на «Нюрбургринге». Здесь и произошел знаменитый эпизод, «окрасивший» целую эпоху автоспортивной истории в серебро. И, оказывается, фон Браухич сыграл в этом историческом моменте заметную роль.
На контрольном взвешивании, проводимом вечером накануне соревнований, выяснилось, что масса машин превышает максимально допустимую на 1 кг. О том, чтобы снять какую-либо деталь с автомобиля, нечего было и думать, и вся команда в унынии собралась вокруг сверкающих белой краской автомобилей. «Даром такой блеск навели, - уныло произнес Браухич. - Вот и нас отлакировали…» Нойбауэра тут же осенило: «Манфред, да вы же гений! Именно в лаке наше спасение!» Всю ночь механики сдирали краску с кузовов машин, и утром они сияли полированным алюминием. На последнем перед началом гонки взвешивании стрелка весов показала норму, и вся команда облегченно вздохнула. С самого начала соревнования складываются удачно для штутгартской команды - впереди «разбойник из Абруцци» Фаджиоли, за ним следует Манфред. На втором круге Нойбауэр дает итальянцу сигнал пропустить фон Браухича - первую победу для Mercedes-Benz, причем на германской трассе, должен добыть немецкий гонщик. Луиджи подчиняется диктату менеджера, но на последнем круге демонстративно сходит с дистанции. В результате Манфред приносит команде первую победу, да еще и при первом же старте новых автомобилей.
Так удачно начавшийся для Манфреда сезон 34-го года прервался на тренировках перед Большим Призом Германии. В ходе утренней и дневной «прикидок» он показал лучшее среди всех участников время прохождения круга. После обеда Браухич решает списать еще пару десятых секунды и вновь выкатывает на трассу. Лучшее - враг хорошего: на участке близ Хатценбаха он был ослеплен лучами заходящего солнца, непроизвольно дернул рулем и машина, несколько раз прокрутившись, влетела в придорожную канаву и выполнила, пользуясь авиационным термином, «бочку». Результат этого «полета» - разбитая машина, а у ее водителя - многочисленные переломы и сотрясение мозга. Ранения оказались настолько тяжелыми, что более суток Манфред находился без сознания. Сезон для него практически был закончен: он попытался еще принять участие в Большом Призе Швейцарии, но нагрузка оказалась непосильной (когда его Mercedes с вышедшими из строя тормозами выбыл из борьбы, пилота вытаскивали из кокпита механики) и в завершающих соревнованиях года Браухич уже не стартовал…

Да, эта авария вывела его из борьбы почти на полгода, а руководство фирмы при подписании контракта на следующий год, ссылаясь на потерю им спортивной формы и убытки от разбитой машины, серьезно подрезало финансовые притязания Браухича. Но это его не особо огорчило - главное, что ему снова дали возможность сесть за руль первоклассного автомобиля... Ну а толстяк Нойбауэр заставил вернуть должок за победу в «Эйфельских гонках» годом позже - во время французского Большого Приза в тот момент, когда Манфред собирался атаковать лидировавшего Караччиолу, Альфред дал сигнал, запрещавший это делать. Пришлось заканчивать дистанцию вторым, уступив Руди всего полсекунды. Командную тактику в Mercedes никто и никогда не обсуждал, а тот, кто это делал, как Фаджиоли, недолго удерживался в команде...
Два следующих сезона нельзя назвать успешными – 16 стартов и 10 сходов по техническим причинам. В Большом Призе Германии ’35 Манфред лидировал до последнего круга, но в знаменитой «Карусели» на его Mercedes лопнула левая задняя покрышка, а за 500 метров до финиша в клочья разлетелась и правая. На одних ободьях Браухич доплелся до финиша пятым, а победу праздновал Тацио Нуволари. В швейцарском Большом Призе 1936 года невесть откуда прилетевшая газета залепила радиатор, и с перегретым мотором Манфред был вынужден сойти с дистанции за десять кругов до финиша. В чемпионате Европы 1935 года он стал пятым, а в следующем сезоне сполз на 11-е место. В довершение к неудачам на гоночных трассах в январе 36-го у Браухича произошел неприятный инцидент с руководителем «Гитлерюгенда» Ширахом - гонщик влепил нацистскому функционеру пощечину. Скандал удалось замять - Ширах признал себя виновным и даже прислал Манфреду письменные извинения, - но слухи о нем просочились за рубеж и Браухич был неприятно удивлен, прочитав в одной из парижских газет заголовок на первой полосе: «Автомобильный ас дал пощечину руководителю имперской молодежи».
Надо заметить, что взаимоотношения властей и спортсменов не отличались пламенной любовью. Нацисты всячески старались демонстрировать свою заботу о развитии автоспорта и взяли его под свою усиленную опеку, поручив руководителю национал-социалистического моторизованного корпуса (NSKK) отставному майору Хюнлайну курировать гоночные команды и заниматься выдачей гоночных лицензии. Теперь, чтобы получить документ, позволявший немецкому пилоту стартовать в соревнованиях любого ранга, стало необходимым его вступление в NSKK. Крупные фирмы сами платили за своих гонщиков взносы, и те автоматически становились членами корпуса. Поначалу Хюнлайн и его приближенные пытались даже давать указания спортсменам, а также производить после состязаний «разбор полетов», но, получив дружный отпор, ретировались. Тем не менее на всех официальных церемониях и награждениях пилоты должны были иметь на своих комбинезонах государственную эмблему - орла, держащего в лапах обрамляющий свастику венок. Кроме того, команды обязались участвовать в автомобильном параде, посвященном открытию в конце января ежегодной Берлинской автомобильной выставки, а затем сопровождать фюрера по экспозиции и присутствовать на торжественном обеде в имперской канцелярии.

Воспоминания о «Хайни со шпорами» - так прозвали Хюнлайна гонщики за его любовь к кавалерийским сапогам с огромными шпорами - всегда вызывали усмешку на лице фон Браухича. Однажды бравый майор решительно потребовал отказаться от предстартовых прощаний пилотов с женами и подругами, а вместо этого велел сосредотачиваться на предстоящей борьбе. «Германский мужчина не целуется на людях», - таков был лейтмотив его выступления. Спортсмены расценили это как вызов и буквально на следующий день после его пламенного выступления, едва завидя «Хайни со шпорами» в боксах, дружно повыскакивали из машин и демонстративно расцеловались со всеми оказавшимися рядом дамами. Майор побагровел так, будто его вот-вот хватит удар, и вылетел из боксов...

Начало сезона 1937 года у фон Браухича не задалось. В Триполи пришлось сойти с дистанции из-за разлетевшихся в клочья покрышек, на АФУСе удалось выиграть полуфинальный заезд, но в финале на первом же круге Mercedes остановился из-за сломанной коробки передач. В Бельгии подвел двигатель. Только на «Нюрбургринге» удача наконец повернулась к Манфреду лицом - в «Эйфельских гонках» он финиширует третьим, а в Гран При Германии - вторым, отстав из-за непланового пит-стопа от победителя Рудольфа Караччиолы на 46 секунд. Но подлинным триумфом Браухича стал Большой Приз Монако, где произошла фантастическая дуэль между ним и его другом-соперником Караччиолой. Словно связанные невидимой нитью автомобили Караччиолы и Браухича мчались по узким улочкам Монте-Карло, не уступая друг другу ни миллиметра. Напрасно Мойбауэр, опасавшийся схода обоих своих подопечных, непрерывно сигнализировал им: «Медленнее!» Они, опьяненные борьбой, попросту не замечали подаваемых из боксов сигналов. После более чем трехчасовой борьбы с покрытыми кровавыми мозолями руками Манфред первым закончил дистанцию, опередив Караччиолу на 46 секунд. В азарте схватки оба гонщика обошли своего ближайшего соперника - Кристиана Каутца на Mercedes-Benz W125 - на два круга и впервые в истории Гран При Монако показали среднюю скорость прохождения дистанции более 100 км/час. Похожая по накалу страстей битва произошла и на английской трассе «Донингтон», где Браухичу пришлось сражаться с лидером Auto Union Берндтом Розмайером. Обе машины просто летели по трассе, взмывая на переломах дороги в воздух и проходя с невероятными заносами повороты. Оба показали рекордное время прохождения круга, но на финише Манфред все-таки уступил своему противнику 37,5 с. В Швейцарии пришлось довольствоваться третьим местом вслед за товарищами по команде Караччиолой и Лангом - Нойбауэр, видимо, еще не отошедший от стресса, который ему устроили его подопечные в Монте-Карло, категорически запретил Браухичу атаковать коллег. В результате после завершения чемпионата Европы 1937 года Манфред в общем зачете стал вторым, уступив всего два очка Караччиоле. Свой успех он повторяет в европейском первенстве следующего года, проходившем уже под воинственный грохот барабанов вермахта, возглавляемого его дядей Вальтером фон Браухичем. О том, что пороховая бочка, которую представляла тогдашняя Европа, вот-вот рванет, он не задумывается. В конце августа 39-го по две машины Mercedes-Benz и Auto Union отправляются на розыгрыш первого Большого Приза Югославии, намеченный на 3 сентября. На второй день тренировок радио приносит весть о вторжении немецких войск на территорию Польши. Гонки по улицам Белграда, несмотря ни на что, состоялись. В борьбе за победу сцепились Браухич на Mercedes и Нуволари на Auto Union. Стартовавший с первой позиции Манфред искусно перекрывал «желтому дьяволу» все возможности для обгона. До финиша оставалось совсем немного, когда машину немца развернуло на 180º. Пока Манфред подыскивал место для обратного разворота, Тацио проскочил мимо и финишировал первым. Через 7,6 с дистанцию закончил Браухич…

Война обрушилась на Манфреда как гром среди ясного неба. Только теперь он осознал, что жил совсем в другом мире, мире гонок и машин, не зная или не желая знать всего того, что происходило вокруг… Возвращаясь домой из Югославии, он заехал за советом в Швейцарию к своему другу Караччиоле. Тот предложил Браухичу остаться у него, но у Манфреда оставались в Германии мать с братом и нацисты нашли бы возможность заставить его вернуться в Фатерланд. По приезде в Берлин он, благодаря своему близкому знакомству с прославленным асом Первой мировой войны генералом Эрнстом Удетом, становится секретарем по особым поручениям при техническом руководстве авиапромышленностью, а затем референтом в танковой комиссии при министерстве вооружений. Конец войны застал его в своем доме в Баварии, куда они приехали с матерью и невестой Гизелой...
Американцы, не церемонясь, выкинули их на улицу. Работы не было, так же как и не было перспектив на возрождение в ближайшее время автомобильных состязаний. Лишь после финансовой реформы 1948 года жизнь улучшилась - Браухичу возвратили его дома, а акции, которые он приобрел по совету знакомых промышленников еще перед войной, стали приносить неплохой доход. Осенью того же года возобновилась деятельность Всегерманского автоклуба, и Манфреда избирают спортивным президентом. Не без его деятельного участия в скором времени ADAC был принят в Международную автомобильную Федерацию. Однако по уставу клуба ни один член его руководства не имел права участвовать в автомобильных состязаниях, и Манфред вскоре подаст в отставку - он еще надеется сесть за руль гоночного автомобиля.
Весной 1950 года Браухич подписывается под считавшимся на Западе «коммунистической агиткой» «Стокгольмским воззванием о мире», в котором требовалось запретить атомное оружие и считать военными преступниками тех правителей, которые первыми применят его. Этот поступок не укрылся от всевидящего ока властей ФРГ, начавших вслед за Соединенными Штатами «охоту на ведьм» (заметим, что многие страны мира, втянутые в холодную войну, занялись в те годы борьбой с инакомыслием). Дальнейшие поступки Манфреда еще больше укрепляют подозрения боннской юстиции: поездка в составе западногерманской делегации в ГДР на зимние спортивные игры и встреча там с тогдашними ее руководителями Пиком и Ульбрихтом, призыв к молодежи ФРГ приехать на III Всемирный фестиваль молодежи, организованный в Восточном Берлине в 52-м, и активное участие в его проведении, организация и руководство Комитетом за единство и свободу в германском спорте... Чтобы преподать урок всем инакомыслящим, было решено ударить по «коммунисту» Браухичу «из всех калибров». Для начала еженедельник Munchener Illustrierte объявил его «врагом государства номер один». За Манфредом установили постоянное полицейское наблюдение, а издатель, собиравшийся выпустить мемуары гонщика «Борьба за метры и секунды», под давлением Ведомства по охране конституции разрывает контракт. Книга появилась в восточногерманском издательстве Verlag der Nationen, что дало повод натравить на Браухича налоговое ведомство, хотя между обеими Германиями и существовало соглашение, исключавшее двойное налогообложение. В марте 53-го Манфреда по обвинению в государственной измене помещают в следственный изолятор Мюнхена. Через три недели, не найдя никаких доказательств шпионской деятельности гонщика и возглавляемого им комитета, полицейские власти отпускают его, но ненадолго - уже в сентябре Браухич вновь в тюрьме. Произвол, чинимый в отношении знаменитого гонщика, которого еще помнили многие немцы, вызвал волну протестов в обеих Германиях. В конце марта 54-го власти вынуждены выпустить его на свободу. Однако отступать боннская юстиция была не намерена, и Браухичу становится известно, что против него готовится очередное дело. Взвесив все «за» и «против», он с помощью знакомых перебирается в Восточную Германию. Его жена последовать за ним не рискнула...

Правильно ли он поступал? Однозначного ответа на этот вопрос Браухич дать не мог. Антикоммунистическая истерия в те дни достигла пика и, если бы он остался, то, скорее всего, попал бы в жернова боннской юстиции. И «выплюнули» бы они его либо в психушку, либо в тюрьму, потому что никогда, ни за какие посулы он не стал бы просить о пощаде, клеветать на своих товарищей по Комитету и уверять всех, что он ошибался. Правда, его отъезд фактически убил Гизелу - она не выдержала свалившихся на нее испытаний и в сентябре 57-го покончила жизнь самоубийством. Размышления о правильности поступков и заставили его засесть за эту книгу, в которой он попытался взвесить и оцепить свои решения...
Книга Ohne Kampf kein Sieg («Без борьбы нет победы») вышла в 1963 году. Она выдержала несколько изданий на родине, была переведена на многие языки. С десятилетним опозданием появилась она и на русском языке - по-видимому, наши идеологи никак не могли решиться дать «добро» на публикацию автобиографии пусть и живущего в братской ГДР, но все-таки аристократа, знавшего ведущих деятелей III рейха и имевшего достаточно приличный счет в западногерманских банках (всю свою недвижимость, находившуюся в ФРГ, Браухич продал после смерти жены). Судя по всему, так же настороженно относились к нему и власти ГДР - использовав по максимуму побег в Восточную Германию столь известного диссидента (а ведь после 17 июня 1953 года в основном бежали на Запад), через некоторое время они потеряли к нему интерес. В 1960-м Манфреда избирают президентом Олимпийского комитета ГДР. Он занимается литературной деятельностью, в 1959 году по предложению студии DEFA принимает участие в написании сценария и консультирует сьемки фильма Das Grosse Rennen (в нашем прокате - «Соперники за рулем»). В 66-м появляется снятый по его книге телевизионный сериал «Без борьбы нет победы». На полученные гонорары он строит себе дом неподалеку от родного Франкфурта-на-Одере. И тем не менее для властей Восточной Германии он, подобно генералу фон Паулюсу, остается «классово-чуждым элементом» и органы госбезопасности не теряют его из виду.

Проходят годы, и в печати все реже встречается имя Браухича. Лишь иногда в автомобильной прессе мелькнет упоминание, что Манфред присутствовал на чествовании или (что, к сожалению, чаще) на похоронах очередного ветерана. Сменилось уже не одно поколение соседей, и внуки тех, с кем рядом он построил свой дом, уже не знают, что седовласый старик, ежедневно выходящий на прогулку, - прославленный ас гоночных трасс. Тем более что вокруг происходят исторические события - рушится берлинская стена, перестает существовать ГДР, происходит объединение двух немецких государств... Лишь в 1997 году, когда Браухич становится почетным гостем на презентации гоночной команды McLaren-Mercedes, проходившей в берлинском Alexandria-Palace, газеты вспоминают о нем. Некоторые журналисты начинают перебирать события 50-х годов и намекают, что тогда Манфред допустил самую большую ошибку в своей жизни. Но 92-летнего пилота это не волновало - он твердо знал, что всю свою жизнь прожил так, как ему подсказывали честь и совесть. И, может быть, поэтому Бог даровал ему хоть и трудную, но долгую жизнь, до последнего дня сохранив ему силы и разум…

Николай Белоусов