Эдди Ирвайн: Адская смесь

Природный дар
Природа Ирландии – это странная смесь разных климатических поясов. Изумительные вечнозеленые луга, за которые остров прозвали Изумрудным, соседствуют здесь с холодными арктическими ветрами, ледниковыми отложениями и мрачными торфяными болотами. Столь же странен и характер населяющих этот остров людей. Такой адской смеси вспыльчивости и нахальства с искренней доброжелательностью и почти детской непосредственностью вам не найти больше ни в одном уголке земли.
Такими были Гэрри Ирвайн и его жена Эна, такими стали и их семеро детей, младший из которых – Эдмунд – появился на свет в самый разгар Второй мировой – в марте 1941 года. Повзрослев, Эд устроился работать учеником штукатура, затем перешел на чулочную фабрику и в конце концов уехал вслед за тремя своими братьями в Канаду. Вернувшись на родину, Эд женился на Кейтлин Мак-Гэуэн и вскоре стал отцом. В апреле 1964 года у Ирвайнов родилась дочь Соня, а всего через полтора года – сын Эдди.

С раннего детства Соня с братом с удовольствием занимались спортом. Эдди попробовал себя в велогонках, но потом вместе с сестрой занялся плаванием. Несмотря на ужасающую технику – в бассейне Ирвайн махал руками, как ветряная мельница крыльями – физическая сила и природная одаренность позволили ему быстро добиться успеха. В 1980 году Эдди считался вторым пловцом в Ольстере и шестым на всем Изумрудном острове. Но в 15 лет, катаясь на роликовых коньках, Эдди сломал ногу. Быстро плавать после травмы он уже не мог и решил стать гонщиком.
Эд-старший заболел автоспортом еще в Канаде. А вернувшись домой, вместе с братом Джимми начал даже выступать в соревнованиях. Эдди с детства ездил с отцом на гонки. Каждый год вся семья непременно отправлялась на Большой Приз Великобритании. "Я никогда не покупал билет, чтобы попасть на Гран При, – признается Ирвайн. – Однажды в Брэндс-Хэтче, когда мы с сестрой пролезали через дыру в заборе, нас поймали двое полицейских. Нас отругали, но как только они ушли, мы все-таки пролезли”. Пока Эд-старший общался с приятелями на трибунах, Соня и Эдди охотились за автографами гонщиков. Их кумирами были земляк Джон Уотсон, еще несколько лет назад гонявший с отцом в Ирландии, и Джеймс Хант. Чемпиона мира 1976 года Эдди буквально боготворил.
В начале 80-х Эд Ирвайн стал торговать в Белфасте подержанными машинами. И в 82-м с одной из них началась карьера его сына. "Как-то отец достал старый Ford Capri. Я отремонтировал его, и он стал как новенький. Стоила машина 800 фунтов, а мы обменяли его на гоночный Crossle 32F ("формула-Ford 1600”). Серьезно! – смеется Эдди. – Это была блестящая сделка, ведь тот парень, что продавал Crossle, хотел за него 1400 фунтов, и это была нормальная цена за 32F. Тем более что предыдущий владелец проехал на нем всего пару гонок, и как раз перед последним стартом поставил на машину новые тормозные колодки”.
Поначалу отец, которому шел уже пятый десяток, думал сам вернуться в гонки, но разбив на первой же тренировке радиатор, отдал машину сыну. Через пару недель Ирвайн-младший проехал в Киркистауне свои первые круги. "Я до сих пор помню лицо Эдди, когда он вернулся в боксы, – признается Эд-старший. – Еще никогда до этого я не видел его таким взволнованным”.
Вскоре на смену 32F отец купил сыну подержанную, но более современную модель Crossle 50F, на которой в марте 1983 года там же, в Киркистауне, Эдди дебютировал в своей первой гонке. "50F выглядела лучше 32F, но на деле оказалась полным хламом. На ней я был намного медленнее, чем на 32F. Мне удались несколько неплохих гонок, но если честно, начало карьеры получилось не самое лучшее”, – считает Ирвайн.
Здесь Эдди несколько скромничает. Первый сезон в ирландской Ф-Ford был не таким уж плохим (две победы и одно третье место), и провел его североирландец очень стабильно. "Многие гонщики могут сказать, что приняли участие в 20 гонках за сезон. Но Эдди, вероятно, один из немногих, кто может похвастаться тем, что он финишировал во всех двадцати”, – писала в ноябре 1983 года ирландская газета Spectator. Эдди показал себя на редкость рассудительным парнишкой. Ирвайн в полной мере унаследовал от отца ирландский темперамент, который без удержу проявлял вне трассы. Но как только садился за руль, в нем вдруг проявлялось доставшееся от предков матери шотландское хладнокровие. Адская смесь!
Звездным часом Эдди стал 1987 год, когда он выиграл оба чемпионата британской Формулы-Ford 1600, фестиваль Ф-Ford 2000 в Брэндс-Хэтче и лишь четыре очка не дотянул до победы в чемпионате Ф-Ford с двигателями объемом 2 л. В следующем сезоне Эдди перешел в Ф-3. И хотя в британском чемпионате занял лишь пятое место, блестящая победа в первом заезде Гран При Макао (глупое столкновение на старте второго этапа не позволило ему одержать общую победу) стала для Ирвайна неплохой компенсацией. И после этой гонки могущественная компания Philip Morris включила одаренного гонщика в свою программу Ф-3000 на 1989 год.

Уроки Джеймса

Marlboro в те годы поддерживала в Формуле-3000 команду Pacific Кейта Уиггинза. И хотя на место в ней претендовали чемпион Франции Эрик Кома, чемпион Италии Эмануэле Наспетти и победитель британской Ф-3 Юрки Ярвилехто, Уиггинз предпочел Эдди. В Pacific Ирвайн и встретился со своим кумиром Джеймсом Хантом, который после завершения спортивной карьеры превратился в гоночного куратора Philip Morris, своего рода автоспортивного гуру. В конце октября 1988 года Эдди отправился на последнюю гонку международного чемпионата Формулы-3000 в Дижон. Пока еще в качестве зрителя. Там-то и произошло знакомство гонщика-юнца с гуру…
"Я встретил Джеймса в аэропорту "Хитроу”. Первым делом он отправился в Duty Free и купил водки. В Париже на железнодорожной станции мы сдали билеты на экспресс и сели на медленный поезд, забитый военными моряками, направлявшимися в Марсель. И все пять часов, что тряслись до Дижона, пили водку. Мы с трудом доползли до отеля, а когда все отправились спать, организовали в номере Джеймса продолжение банкета. Он начал громко играть Бетховена, но тут прибежал администратор и прикончил нашу вечеринку. Было три часа ночи! Тогда Джеймс принялся инструктировать меня, как стать профессиональным гонщиком…”
Кроме шуток, Хант действительно многому научил Ирвайна. Он устроил для Эдди первые тесты в команде Формулы-1, но в Onyx в итоге взяли Лехто. "Я опередил Джей-Джея в чемпионате. Но он был тест-пилотом Ferrari, и Marlboro пристроила его в Onyx Ф-1. Я же остался без работы”.
Эдди Джордан, одержимый идеей создания национальной ирландской "конюшни”, позвал его к себе в команду Ф-3000. Уже тогда Джордан слыл открывателем талантов и за какой-то год сумел пристроить в Формулу-1 троих своих любимцев: Херберта, Алези и Донелли. К тому же через месяц после подписания контракта с Ирвайном Джордан объявил, что в 1991 году его "конюшня” дебютирует в Ф-1.
В 1990 году в Jordan собралась великолепная компания: Ирвайн, Френтцен, Наспетти. Эдди оказался на голову сильнее Эмануэле и Хайнца-Харальда. Ирландец занял третье место в чемпионате Ф-3000 и ожидал, что Джордан пригласит его в команду Формулы-1. Но тот предпочел Бертрана Гашо.
Поняв, что в Формулу-1 с ходу не пробиться, Ирвайн начал искать себе команду на будущий сезон. "Когда я узнал, сколько платят в японской Ф-3000, она показалась мне очень привлекательной”, – признается гонщик. В Европе платили почти на порядок меньше, и Эдди уехал в Японию. Очень может быть, что тогда он допустил самую большую ошибку в своей жизни. Останься Эдди в Европе и, возможно, не Шумахера, а именно его – Ирвайна – Джордан пригласил бы в команду на место попавшего в тюрьму за драку с лондонским таксистом Бертрана Гашо. Лишь через три года – в октябре 93-го – Джордан вывел Ирвайна на арену "большого цирка”. Увы, его кумир, друг и наставник Джеймс Хант так и не увидел Эдди в Формуле-1. Чемпион мира умер от сердечного приступа за полгода до дебюта Ирвайна в Ф-1.

За смертью смерть

После первой же гонки – Гран При Японии – об Ирвайне заговорил весь мир Формулы-1. Хотя посвящение в рыцари Гран При вышло своеобразным. Он схлопотал оплеуху от самого трехкратного чемпиона мира Айртона Сенны. Эта драка постепенно обросла легендами. "Меня постоянно окружали шайки репортеров, фотографов и телевизионщиков. Они были везде! А одна стюардесса даже поинтересовалась, не занимался ли я боксом…” – признается Эдди.
А дело было так. Шел дождь, и в конце гонки лидировавший бразилец догнал на круг обутый в слики и потому явно более медленный Williams Хилла. Не желая рисковать, Сенна стал выжидать удобного момента для обгона. Эдди же, только что пропустивший Айртона на круг, видя нерешительность лидера, обогнал бразильца и прямо перед носом его McLaren устроил жестокие разборки с Хиллом за шестое место. Это настолько взбесило Сенну, что после гонки он лично обматерил Эдди и даже снизошел до рукоприкладства.
Между тем бразилец негодовал зря. Ведь Ирвайн боролся с Хиллом за позицию. В результате Эдди стал всего лишь 47-м гонщиком за всю историю чемпионатов мира Формулы-1, сумевшим заработать очки в своей дебютной гонке. Знание трассы (за предыдущие три года он стартовал на Сузуке 11 раз), уверенность в своих силах и ирландское нахальство сделали свое дело.
Справедливость все-таки восторжествовала, и в декабре Всемирный совет FIA условно дисквалифицировал Сенну на полгода. Возможно, если бы Мосли и К° не пожалела бразильца и дисквалифицировала его на три гонки, как того требовала британская пресса, Айртон остался бы жив. Но, увы, Сенну пожалели, а самого Эдди после аварии на первом этапе сезона-94 в Бразилии, окончательно закрепившей за ним репутацию главного забияки Формулы-1, все-таки дисквалифицировали.
Эдди все-таки поехал в Имолу, чтобы стартовать в гонке Суперкубка Porsche. Смерть Сенны потрясла Ирвайна. С Айртоном он не успел даже толком помириться. А ведь бразилец был кумиром Ирвайна, и в Формуле-3000 Эдди даже красил свой шлем в его цвета. Но еще более тягостное впечатление произвела на североирландца гибель Ратценбергера. Рацци не был ему близким другом, но они знали друг друга восемь лет. Вместе гонялись еще в британской Ф-Ford, потом снова встретились в японской Формуле-3000, а в 1992 году даже стартовали в одном экипаже в "24 часах Ле-Мана” и заняли девятое место.
В 1994 году Роланд собирался вновь стартовать в Ле-Мане. Но не успел. После его смерти Эдди не смог отказать своим друзьям Джеффу Кросноффу и Мауро Мартини в просьбе занять в экипаже место Роланда. Во время гонки шлем и фотография Ратценбергера стояли в боксах на дисплее технической информации, а на двери их Toyota по-прежнему было выведено его имя. Они заняли второе место, после гонки еще раз почтили память Роланда. Каждый надеялся, что смерть австрийца будет последней… Но, увы, через два года Эдди потерял еще одного друга. В июле 1996 года на этапе серии CART в Торонто разбился Джефф Кроснофф.
"Джефф был веселым парнем. Он безумно любил жизнь. Помню, когда я впервые приехал на тесты в Японию, на пит-лейн ко мне подошел парень из Калифорнии, протянул руку и сказал: "Привет. Я Джефф Кроснофф”. Джефф был моим лучшим другом в Японии, – признается Ирвайн. Я никогда не встречал более искреннего человека”.
О трагедии в Торонто Эдди узнал во время британского Гран При в Сильверстоуне. Он не находил себе места. "Я был словно зомби. Никого не хотел видеть. Сел за столик, опустил голову. Тут кто-то подошел, сунул мне ручку и бумагу для автографа. Я сорвался и грубо выругался. Конечно, это было некрасиво, но тогда мне вообще хотелось все бросить, – даже сейчас, когда Эдди вспоминает те дни, у него порой начинает дрожать голос. – Помню, когда еще гонялись в Японии, мы планировали, что через много лет вернемся в Токио и закатим большую вечеринку, наподобие тех, что устраивали в молодости. А теперь Джеффа и Рацци уже нет… Риск расстаться с жизнью – неизменный спутник нашей профессии”.
Ирвайн не смог даже поехать на похороны друга. Ferrari заставила его остаться на тесты во Фьорано. Вместо Эдди в Калифорнию полетели его родители…

Люди в черных очках

Переходя в Ferrari, Ирвайн знал на что идет. "Эдди буквально потряс меня, когда согласился на все оговоренные контрактом условия, ставящие его в положение человека второго сорта”, – недоумевал Рубенс Баррикелло. Но у североирландца были свои резоны. "Спросите любого молодого гонщика, о чем он мечтает, и вы услышите – о Ferrari. Я не исключение”, – улыбался Эдди. Возможно, это были единственные искренние слова из тех, что прозвучали в конце 1995 года на торжественной церемонии, посвященной подписанию его контракта со знаменитой итальянской командой. В остальное время говорили о равноправии двух пилотов в Ferrari.
Гонщики Ф-1 редко бывают откровенны, хотя Ирвайну иногда удается создать такую иллюзию у собеседника. Возможно, именно поэтому пилоты так любят непроницаемо-черные очки. Прятать глаза им приходится не только от солнца. А Эдди так редко снимает их, что фотографы уже несколько лет подкалывают друг друга: "А нет ли у тебя фото Ирвайна без очков?” Однако есть в паддоке один человек, который имеет некоторые основания утверждать, что знает Эдди Ирвайна. Его менеджер и лучший друг Энрико Дзанарини проводит рядом с гонщиком по 12 часов в сутки. И также, кстати, редко появляется на людях без черных очков на носу.
"Эдди много спит, по меньшей мере, девять часов в сутки, и не всегда только ночью. Как только предоставляется возможность, он не прочь посопеть в подушку, – рассказывает Энрико. – В свободное время он окружает себя друзьями, чтобы смеяться и шутить. У него очень развито чувство юмора. Веселый, естественный, непринужденный, Эдди нравится людям. С ним очень легко. Но порой он бывает просто непредсказуем”.
Если Эдди не занят гонками, он направляется в одно из трех своих убежищ: домой в Дублин или в Милан, или на свою 28-метровую яхту, приписанную к порту Марина-дельи-Арегаи на западе Италии. "В Дублине он живет в фешенебельном квартале, недалеко от центра города, – уточняет Энрико. – Его соседом по дому является рок-певец Ван Моррисон, чуть дальше живут Лайза Стэнсфилд и некоторые члены группы U2”. Эдди окружен музыкантами, с которыми иногда не прочь помериться силами в игре на гитаре. Среди 15 его гитар, акустических и электрических, нет ни одной, приобретенной на собственные средства: их ему дарят друзья.
Оставаясь дома, Эдди совершает пробежки или небольшие прогулки на велосипеде. Если же он на яхте, то в его распоряжении два водных мотоцикла, чтобы вволю поноситься по морским просторам. "Но даже на отдыхе он проводит много времени за телефонными разговорами со мной или со своим брокером. Эдди лично следит за движением своих капиталов, которые, в частности, вложены в 60 такси в Ирландии, а также ведет игру на Лондонской бирже ценных бумаг. Эдди владеет акциями пяти компаний. Он очень осмотрителен, – продолжает Дзанарини. – Его настоящей страстью является сокращение расходов. Переплачивать за что-либо не в его правилах, поэтому он лично занимается капиталовложениями и покупками. И, поверьте мне, не прекращает торг до тех пор, пока не добьется максимально возможного снижения цены. Это один из способов скопить средства и обеспечить себе будущее. Эдди непременно станет представителем какого-либо крупного автомобильного концерна или телекомментатором. У него есть мечта – совершить кругосветное плавание на яхте, но, я думаю, она так и останется мечтой.
Эдди редко изменяет своим привычкам. Если ему один раз что-либо понравилось, то он остается верен своим вкусам, – поясняет менеджер Эдди. – Например, в еде. В какой бы стране мира он ни находился, его любимым блюдом остаются сосиски с картофельным пюре. Есть только два исключения. В Италии Эдди заказывает себе спагетти под соусом carbonara или котлеты, а в Японии всегда ищет ресторан, в котором подают ужасные местные спагетти с отвратительным кетчупом. Ему они безмерно нравятся…”

В мире Формулы-1 бытует мнение, что выше гонок, денег, спагетти и игры на гитаре Эдди ценит в жизни только одно – женщин. Эдди стал достойным продолжателем дела признанных сердцеедов Формулы-1 Нельсона Пике и Герхарда Бергера. "Не было ни одной, которая сказала бы ему "нет”. И при этом Эдди остается со всеми своими подружками в хороших отношениях, поскольку никогда ничего не обещает и всегда искренен в своих намерениях”, – рассказывает Дзанарини. Между Эдди и Энрико идет даже своего рода дружеское соревнование – кто покорит больше женщин в 2000 году. "Но я впереди”, – гордо заявляет Дзанарини. В последнее время Эдди заметно притормозил. Его роман с Анук, потрясающей 24-летней голландской топ-моделью, чрезвычайно затянулся и длился более 3 месяцев. Невиданное постоянство для Эдди.
Принято считать, что чрезмерное внимание к слабому полу как раз и помешало Ирвайну стать по-настоящему великим пилотом. Но сам Эдди с этим категорически не согласен: "Когда я гоняюсь, я думаю о гонках, когда делаю деньги, думаю о деньгах, а когда занимаюсь сексом – о сексе. Я никогда не смешиваю эти вещи!”
Эдди действительно ничего не смешивает. Это сделала за него сама его природа. Скорее всего, он никогда не станет чемпионом мира. Однако адская смесь таланта и разгильдяйства, трудолюбия и лени, славы одного из лучших гонщиков Гран При и репутации прожигателя жизни делает Эдди Ирвайна одной из самых колоритных личностей Формулы-1.
Если не самой колоритной.

Владимир Маккавеев
Михаил Козлов