Эгоист

Психологи утверждают, что из детей, которые растут без братьев и сестер, вырастают, как правило, эгоисты. Ребенок из такой семьи зачастую становится слишком избалованным, нервным и обидчивым. Возможно, если бы родители Энрике Бернольди в свое время поставили задачу расширить состав семейства, сейчас бы в Формуле-1 блистала новая бразильская звезда. Но за годы в автоспорте Бернольди так и не смог приложить к своему таланту общительность, трудолюбие и уважение к интересам других людей. Сегодня он чуть ли не изгой паддока. «Это худший партнер по команде, который у меня был», - сказал как-то Йос Ферстаппен. Даже внутри команды не скрывают своего недовольства поведением бразильца: он постоянно опаздывает, ни с кем не общается, беспрерывно болтает по сотовому телефону или играет в компьютерные игры. Бразилец верен себе даже в мелочах: любимый одеколон Бернольди - Egoiste от Chanel.

Бразильские пилоты «повой волны» должны благодарить своих именитых предшественников за оставленное наследство. Именно феноменальные выступления Эмерсона Фиттипальди, Нельсона Пике и Айртона Сенны окончательно вывели Ф-1 на позицию национального «спорта № 2», уступающего по популярности лишь футболу. Успехи соотечественников заставили родителей, достаточно обеспеченных, задуматься о будущем своих ненаглядных чад. Понятно, что ребенок в возрасте шести лет вряд ли может осознанно заявить о своих пристрастиях. Вот и в случае с Бернольди семья выбирала автоспорт за него. Начиналось все с малого - с картинга. Энрике рос единственным, горячо любимым родителями ребенком и особых финансовых проблем в первых в его жизни гоночных сезонах не испытывал. При поддержке семьи быстро проявился и собственный талант, позволивший Энрике Берноледи получить первый приз в девять лет. Произошло эго в местном картинговом чемпионате - Энрике мог гордо именоваться «чемпионом Куритибы».
Через некоторое время родители задумали перевезти зарождавшийся талант в Сан-Паулу. Стоит ли говорить, что один из крупнейших городов Бразилии является особым местом для каждого поклонника бразильского автоспорта. Огромный мегаполис выглядел в глазах Бернольди своеобразным Индианаполисом. Воображение рисовало сказочные перспективы, таланта было не занимать, родители души не чаяли в единственном отпрыске и щедро оплачивали счета за карты, экипировку, шлемы, топливо, запчасти и за многое другое, что помогало Энрике побеждать.
«Конечно, первые годы в автоспорте запомнились мне навсегда. Мы все очень любили Формулу-1. У нас была величайшая мотивация - стать такими, как Айртон Сенна или Нельсон Пике. С этой мыслью я выходил на каждый старт. И иногда после гонок или тренировок мы дрались за право обладать псевдонимами великих пилотов. Меня однажды даже хотели снять с соревнований из-за подобного инцидента, но отец помог мне!»
Бернольди до сих пор горд, что обгонял в то время таких известных нынче пилотов как Тони Канаан и Хелиу Каштру-Невеш. Безусловно, титулы двукратного чемпиона Сан-Паулу и Бразилии по картингу тешили самолюбие Энрике Бернольди, но любящие родители уже начали понимать, что их талантливому отпрыску тесно в родной стране. И вместо того чтобы тратить свои силы в ничего не значащих бразильских «формульных» сериях, Энрике был отправлен в Европу. В 1994 году рейсом авиакомпании Varig в Старый Свет прибыла еще одна потенциальная звезда, чрезвычайно уверенная в себе и в своих силах.

Энрике начал свою карьеру в скромном итальянском чемпионате Формула Alfa-Boxer, где занял четвертое место в личном зачете. Именно тогда молодому Энрике стало ясно, что в Европе одной лишь семейной поддержки недостаточно и без спонсоров к вершинам автоспорта не пробиться, особенно будучи одним из многих бразильцев «новой волны». И хотя в глубине души Энрике не сомневался в том, что он самый талантливый молодой пилот на планете, реальность требовала «подтвердить» эти качества внушительной суммой на банковском счету.
«Автогонки в Европе оказались совершенно другим миром. В Бразилии многое было построено на эмоциях - бразильцы ведь очень энергичная нация. И зачастую в картинге мы не думали о деньгах. Когда я приехал в Старый Свет, первое, что я подумал: это будет стоить мне больших денег Я был уверен в своем таланте, так как в нем уверен любой подросток, но все упиралось в деньги. Тогда мне было непонятно, зачем многие ведущие команды вкладывают огромные деньги в невзрачных пилотов и совсем не замечают действительно быструю молодежь. Ведь любой команде нужен чемпионский титул, а я тогда уже мог претендовать на него! Слава богу, мы нашли выход, и я смог продолжить свою карьеру».
Взор Бернольди вовремя обратился в сторону довольно популярной европейской серии Формула-Renault. У этого чемпионата было одно неоспоримое преимущество: выступления требовали относительно небольших денежных вливаний. Молодые таланты всего континента ограничивались рамками моноформулы, и им предоставлялась возможность проявить степень своего таланта перед многочисленными селекционерами, главным образом из крупных европейских чемпионатов Формулы-5.
Энрике вовремя мобилизовал свои ресурсы. Чемпионат прошел для него на одном дыхании: бразилец выиграл 9 из 11 этапов и стал «номером один» в своеобразном драфте европейских чемпионатов Формулы-3. С предложением о дальнейшем сотрудничестве на Бернольди вышла команда Promatecme, специализировавшаяся на талантливой бразильской молодежи. Энрике без долгих раздумий подписал многообещающий контракт с именитой «конюшней». Амбициозный бразилец ни минуты не сомневался в своем превосходстве и мысленно уже представлял заголовки «Дебютант Энрике завоевывает титул в Формуле-3!» Но прохладным январским утром судьба нанесла ему довольно ощутимый удар.
В автомобиль бразильца на полном ходу влетел нетрезвый англичанин, пропустивший красный сигнал светофора - возможно, он как раз в этот момент представлял, что лихо обходит Михаэля Шумахера. Как бы то ни было, эта авария едва не стоила жизни Бернольди. Бразилец все же нашел в себе силы восстановиться после катастрофы. Уже к марту 1997 года новоявленный пилот Promatecme вышел на старт.
«Авария могла сломать мою жизнь с такой же легкостью, как и бампер на моей машине. Но, наверное, богу и судьбе было угодно, чтобы я вернулся в автоспорт. Недели, которые предшествовали первому старту сезона, были просто ужасающими. Мне была предложена невероятно трудная программа восстановления, которую я проходил под контролем опытных терапевтов. Иногда мне казалось, что они неоправданно увеличивают нагрузки - я бы от некоторых частей программы отказался. Но мне очень хотелось выступить в Формуле-3. Я хотел выздороветь, и мое желание было лучшим лекарством!»
Первый сезон в британской Формуле-3 в 1997 году для Бернольди получился неоднозначным. Он провел несколько хороших гонок и даже выиграл в Спа. Но в целом специалисты скептически оценивали перспективы бразильца из-за излишней амбициозности. Энрике верил в исключительную силу своего таланта и предпочитал не забиватъ голову данными, которые предоставляли гоночные инженеры. Собственно, и в технике бразилец разбирался слабо - что порождало постоянные проблемы с поиском настроек. И, что тоже немаловажно, эгоизм бразильца не позволил ему поближе сойтись с инженерами и механиками команды. В общем, Бернольди создал себе не слишком приятный имидж.
Словом, Энрике ждало жестокое разочарование. Оказывается, его талант, его исключительность и харизма великого чемпиона для окружающих были вовсе не столь очевидными, как для него самого и его родителей. Для большинства он оставался всего лишь очередным пришельцем из страны Сенны. Но как раз тогда «бразильский бум» на Туманном Альбионе пошел на спад после триумфальной серии «датского динамита» - Яна Магнуссена. Ян делал свои первые шаги в Формуле-1, а потому никто и не предполагал, что его карьера закончится полным провалом. Но в то время в моде были простые европейские парни, а не экзотические выходцы из Бразилии.
В 1998 году концентрация бразильцев в британской Формуле-3 явно превысила все традиционные нормы. На островах помимо Энрике Бернольди собрались Марио Хаберфельд, Рикарду Маурисиу и Лучано Бурти. Но даже этот «чемпионат бразильцев» Энрике проиграл - уступив Марио Хаберфельду. Бернольди выиграл шесть гонок, многие из которых проходили в острейшей борьбе, но пилота сразил рецидив прошлогодней болезни: он не собирался сотрудничать с инженерами и механиками, открыто игнорировал общепринятые нормы работы в гоночной команде, саботировал физподготовку и прослыл на редкость нелюдимым парнем, готовым поссориться с кем угодно и по какому угодно поводу. На таком фоне второе место в чемпионате Британии не открывало перед бразильцем каких-либо особых перспектив.
«Я считаю, что в 1998 году в автоспорте сложилась странная ситуация. Почему-то все забыли о гонщиках из Британского чемпионата Ф-3. Наверное, все считали, что там еще слишком зеленая молодежь… Конечно, Формула-3000 могла дать мне дополнительный опыт, но я уже тогда был готов выступать на уровне Формулы-1. Но ни я, ни Хаберфельд не получили никаких иных предложений, кроме как из Формулы-3000. Ничего нельзя было сделать, чтобы перепрыгнуть эту ступеньку. Ведь тогда Ф-3000 как раз начали называть Formula-1 Junior, и снова время и деньги становились самым важным фактором».

И вот тут на авансцену вышел человек, поверивший в безграничные возможности Энрике. Дитрих Матешитц, глава компании Red Bull, заметил молодого гонщика и принял его в свою программу поддержки молодых пилотов. Бернольди сразу превратился в любимчика Матешитца - они сошлись характерами. И тот, и другой терпеть не могли, когда их решения подвергались критике. Они вообще не любили оппозиции и считали себя величайшими профессионалами в своей сфере.

Как бы то ни было, Матешитц решил создать целую команду вокруг Энрике Бернольди. Появившаяся в 1999 году Red Bull Junior Racing по задумке Матешитца должна была готовить талантливых молодых пилотов для Формулы-1. Место в «королевских автогонках» поручили обеспечить Петеру Зауберу. На деле же первые два сезона новоявленной команды были потрачены на то, чтобы буквально пропихивать Энрике Бернольди в высшую лигу автоспорта.
Однако возникла проблема: бразилец показывал просто жуткие результаты и ни разу реально не претендовал на победу. Это резко сузило его шансы на обретение постоянного рабочего места в Формуле-1.
«Порой это напоминало настоящую катастрофу. Результатов просто не было, но в основном не по моей вине. Мы постоянно не могли найти верные настройки, нас доставали мелкие неприятности. Зато в Хоккенхайме в 1999 году я провел одну из лучших гонок в своей карьере. Ф-3000 дала мне бесценный опыт того, как нужно работать с механиками и инженерами. Я был уже окончательно готов к Формуле-1».
Несмотря на то что бразилец числился тест-пилотом команды Sauber Petronas (интересно, что со времен Энрике в команде Заубера штатных испытателей нет), шеф этой команды не раз намекал на то, что уж с Бернольди он точно контракт не подпишет.
В итоге, перед сезоном 2001 года разразился жуткий скандал. Матешитц, который обладал большей частью пакета акции компании Sauber AG, решил протащить в основной состав своего протеже, но Петер Заубер упорно не желал видеть бразильца в своей «конюшне». В итоге Матешитц, предрекая Петеру финансовый коллапс, практически вывел свои финансовые активы из игры, переключив внимание на Arrows. В отличие от Заубера Том Уокиншоу был не пpoтив нового пилота. Надо сказать, в компанию к себе Матешитц и Бернольди нашли подходящего человека. Честолюбивый, эгоистичный и не боящийся скандалов Уокиншоу лучшим образом подходил на роль работодателя Энрике.

«Приход в Arrows был для меня большим стимулом. Наконец я получил возможность проявить свой талант. Я безмерно благодарен Тому за то, что он позволил мне присоединиться к команде. Но, к сожалению, используя автомобиль, который мне был предоставлен, я не был в состоянии реализовать свой потенциал. Хотя несколько гонок были хороши - согласитесь!»

С момента довольно скромного дебюта Бернольди на Гран При Австралии 2001 года (бразилец проехал тогда всего лишь несколько кругов), фамилия гонщика привлекала внимание лишь несколько раз.
До сих пор неизвестно, что сказал Рон Деннис Энрике после той памятной гонки в Монте-Карло ’01. Полгонки упрямый бразилец не желал уступать дорогу Дэвиду Култхарду, заглохшему на старте и оказавшемуся в конце гоночного каравана. Обычно в этой ситуации гонщики команд-аутсайдеров не слишком препятствуют продвижению вперед борющихся за победу пилотов, понимая, что выступают, по сути, в разных чемпионатах. Но Энрике проявил тогда необычайное упорство, а узость трассы в Монако сделала преимущество McLaren в скорости бессильным перед чрезвычайно резкими, на грани фола защитными маневрами Arrows.
Том Уокиншоу тогда заявил, что его подопечный заслужил высочайшей оценки за свои «сугубо оборонительные» действия. «Ни McLaren, ни другая команда не вправе рассчитывать на то, чтобы все гонщики расступались перед их пилотами. Энрике не делал этого и никогда не будет», - с самодовольной улыбкой вещал Том. Бернольди, получивший от своего босса своеобразный «карт-бланш», не единожды в сезоне 2001 года заставлял чертыхаться опытных гонщиков, которые не могли обойти излишне строптивого пилота Arrows. Конечно, в большинстве случаев Энрике боролся за позицию, но, по мнению многих, это происходило уж слишком агрессивно. Особенно досталось Оливье Панису на Гран При Италии - француз неоднократно был близок к столкновению с Энрике на опаснейшей трассе: бразилец сначала обогнал Оливье, едва не выпихнув при этом пилота BAR на обочину, а потом с маниакальным упорством перекрывал Панису траекторию. Словом, в конце первого же сезона за Энрике прочно закрепилась слава самого склочного пилота Формулы-1.

«Я боролся за позицию. Точка. Я не намерен обсуждать события тех гонок. В Монако у нас была справедливая борьба с Дэвидом Култхардом, хотя он заявил впоследствии, что я грубо перекрывал траектории. А я ведь просто показывал, что я талантлив не менее шотландца, причем борьбу признали одной из самых зрелищных! Что было грубым, так это поведение Рона Денниса после гонки, когда он заявил, что в Формуле-1 я долго не задержусь. А ведь Деннис был когда-то для меня большим авторитетом - я постоянно видел его рядом со своим кумиром - Айртоном Сенной. Что же касается Паниса, то я вообще не вижу здесь темы для разговора».

«Великому ниспровергателю авторитетов» было, в сущности, все равно, какой гонщик находился за ним. И Дэвид Култхард, и Оливье Панис в одинаковой степени страдали от резких оборонительных маневров бразильца, который изо всех сил сдерживал их, не обращая внимания на то, что отстает все дальше и дальше от гонщиков, идущих впереди.
Но однажды за спиной Бернольди появился сам Михаэль Шумахер. На Гран При Малайзии 2002 года немец не стал отсиживаться за Энрике и совершил обгон, но тут же расслабился и, к изумлению публики, Энрике вернул себе позицию. Продолжался этот парадокс всего несколько десятков секунд: Михаэль вскоре окончательно разобрался с «выскочкой». Нельзя сказать, чтобы Энрике проснулся героем на следующее утро, но его обгон наделал шуму - некоторые даже удосужились сравнить его со знаменитой борьбой Жана Алези и Айртона Сенны на Гран При США.
«Михаэль немного расслабился или ошибся, и я вернул позицию. Хотя, конечно, Arrows Ferrari не конкурент, и Шумахер обогнал меня через несколько поворотов. Тем не менее я думаю, что многие слишком возносят талант Михаэля. Он уже не тот, каким был ранее. Я знаю, что его можно победить, была бы машина чуть быстрее!»
Во всей этой суете немного затерялся Аллан Мак-Ниш, которому Бернольди однажды так же жестко перекрыл траекторию. «Нельзя быть таким агрессивным эгоистом на трассе. Я был близок к тому, чтобы врезаться в Бернольди», - возмущался шотландец. На замечание какого-то там Мак-Ниша великий Бернольди вообще не нашел нужным реагировать и остался верен своему стилю езды. Остался верен себе.
Энрике по-прежнему вынашивает амбициозные планы. «Никто не знает, что несет будущее. Может быть, завтра я буду пилотом в McLaren», - размышляет бразилец. Но в McLaren позвали не его, а «тихоню» Райкконена, который годом раньше занял место, уготованное для Энрике в Sauber. Arrows стоит на пороге банкротства. И всем будет очень жаль, если еще одна команда покинет Формулу-1. Но вряд ли много людей в паддоке будут горевать об уходе Бернольди. Уж очень сложный характер у этого парня. Но с другой стороны, многие великие чемпионы были очень непростыми людьми. И нельзя не признать, что изрядная доля эгоизма часто становилась одной из составляющих успеха в таком спорте как Формула-1.

Максим Моськин