"Перчик" Нельсон Пике

Последний эйс был хорош! Нельсон устало посмотрел на тренера, сунул ракетку в сумку и понуро побрел по краю окруженного сеткой корта к маленькой калитке в углу. Эта калитка казалась ему дверью в иную жизнь. Молодой бразилец любил теннис, но автогонки увлекали его куда больше.
Если бы доктор Эстасио, его отец, - дипломированный врач и бывший тренер сборной Бразилии по теннису, не ударился в политику (сделав, кстати, весьма неплохую карьеру и получив портфель министра здравоохранения), Нельсон Сотомайор вряд ли попал бы в этот колледж. Но Штаты всегда славились своей теннисной школой, поэтому Нельсона отправили учиться в Калифорнию. Будь он послушным сыном, жизнь могла сложиться по-иному. Сегодня в доме Сотомайора пылились бы не 23 Гран При Формулы-1, а призы за победы в третьесортных теннисных турнирах, в изобилии проводимых на жарких просторах Бразилии. Сам же Нельсон просиживал бы штаны где-нибудь на 35-м этаже небоскреба в деловом районе родного Рио. Но судьба уготовила ему другой путь.

Окончив колледж и вернувшись на родину, Нельсон занялся тем, о чем втайне мечтал, - гонками. Для начала Сотомайор устроится механиком в мастерскую своего приятеля, Алекса Рибейру. «Чтобы по-настоящему разобраться в моторах, я совал нос в работу всех ремонтных служб, - вспоминает Нельсон. - Мне нравилась возня в гараже. Атмосфера машин и моторов захватила меня к большому огорчению отца, который видел меня выпускником престижного университета. Вместо этого днем я работал в мастерской, а вечером учился. Именно гараж помог мне создать мой собственный мотор для карта, и в 1974 году я возглавил небольшую, но довольно сильную команду картингистов». Чтобы окончательно не расстраивать отца и не мешать его политической карьере, Нельсон участвовал в гонках под девичьей фамилией матери - Пике.
«Вот увидите, парень скоро перебесится и остепенится», - успокаивал знакомых Сотомайор-старший. Но диагноз доктора Эстасио оказался неверным. Выиграв несколько чемпионатов в Южной Америке, в 1977 году Пике перебрался в Европу, а когда годом позже Нельсон и его соотечественник Чико Серра превратили британское первенство Формулы-3, по сути, в чемпионат Бразилии, Пике заинтересовались несколько команд Формулы-1.
Уже в июле 1978 года гонконгский миллионер Тедди Ип доверил Нельсону свой Ensign N177. Пике дебютировал в Хоккенхайме, но из-за отказа мотора до финиша не добрался. Тот же результат ждал его и в двух следующих гонках, которые Нельсон провел за рулем старенького McLaren М23 небольшой частной «конюшни» BS Fabrications. Зато в четвертой гонке в Монце Пике финишировал девятым и попал в поле зрения руководства итальянской компании Parmalat - в то время титульного спонсора команды Brabham.

Пике был талантлив, но не только это привлекло к нему внимание итальянских дельцов. Главной движущей силой в «романе» младшего Сотомайора с молочной корпорацией из Пармы стала национальность Нельсона. В то время Parmalat открыла в «стране диких обезьян» новую фабрику и решила направить часть рекламной камлании в Формуле-1 на раскрутку латиноамериканского проекта. Для этого «молочным королям» был нужен перспективный бразильский гонщик. Пике оказался самой подходящей кандидатурой. И его дебют в Brabham не заставил долго ждать.
За несколько дней до последнего Гран При сезона неожиданно для самого Нельсона Берни Экклстоун объявил, что выставит для него в Монреале третий автомобиль. «Но я даже не знаю эту трассу», - пытался протестовать Пике. «Когда выедешь с пит-лейн, первый поворот будет левым, а там разберешься», - напутствовал молодого гонщика Берни.
Нельсон справился с первым поворотом и даже показал в квалификации 14-е время, а гонку закончил 11-м. От победителя он отстал на целый круг, но добрался до финиша, тогда как основные пилоты Экклстоуна, опытные Лауда и Уотсон, разбили машины уже в начале гонки.
Нельсона взяли в команду, но подписание его трехлетнего контракта очень походило на то, что мы увидели весной 1996 года, когда тот же Parmalat силой своих миллионов усадил в кокпит Ligier другого бразильца - Педро Паоло Диница. Берни, как попугай, повторял, что берет Пике в команду вовсе не из-за денег, что это отличный гонщик, но зимой пресса прошлась по любимчику Parmalat по полной программе. Все межсезонье страницы газет пестрели карикатурами с изображением Нельсона, «денежных мешков» из Пармы и полуголых латиноамериканских красавиц «мисс Parmalat», толкающих Берни к «молочному самородку».
Так в 26 лет Пике оказался в одной команде с двукратным чемпионом мира Ники Лаудой. Казалось, это партнерство не сулило Нельсону ничего хорошего, но на деле сотрудничество с австрийцем стало очень важным этапом в жизни Пике. Опыт Лауды дебютанту Формулы-1 оказался весьма полезен. «Лауда учил меня всему. Я был новичком, - замечает Нельсон, - но он очень тепло относился ко мне: часто приглашал позавтракать или поужинать с ним. Правда, вне гонок Ники постоянно говорил и думал только о деньгах, но... почему бы и нет?»

Уже в первой гонке 1979 года в Аргентине Нельсон отквалифицировался на пять мест впереди Лауды, но вряд ли это сильно обрадовало бразильца. Ситуация в команде напоминала всеобщий психоз. Радужные надежды межсезонья в Буэнос-Айресе сменились ощущением полной обреченности: у нового ВТ-18 обнаружились серьезные проблемы в системе подачи топлива, на старом ВТ46 сгорел мотор. Лауда чудом прошел квалификацию. Пике показал 20-е время, но на старте попал в аварию и сломал лодыжку.
Под стать первому Гран При прошел и весь сезон. Лишь раз - в Голландии - Пике финишировал в очках, а в Канаде, после ухода из гонок уставшего от неудач Лауды, Нельсон стал первым пилотом Brabham. В Монреале дебютировал и новый ВТ49, а на смену проклятым командой моторам Alfa Romeo пришел старый добрый Cosworth. И всего через неделю в Уоткинс-Глен Нельсон стартовал с первого ряда, а через год недавний дебютант уже боролся за титул.
В марте 1980-го Пике выиграл Большой Приз в Лонг-Бич, затем выдал серию из двух побед подряд в Зандвоорте и Имоле, но поломки на двух последних гонках сезона в Канаде и Штатах отложили коронацию Пике еще на год.
Следующий чемпионат мог закончиться для Нельсона уже после третьей гонки в Аргентине. Можно спорить о том, сидел ли снайпер в лесу в Хоккенхайме, когда у Хаккинена в прошлом году взорвалась покрышка, но в Буэнос-Айресе в 81-м, где Нельсон сражался за победу с Карлосом Рейтеманном, «снайпер» был. Один из аргентинских болельщиков решил помочь своему соотечественнику и подстрелить мчавшегося со скоростью 240 км/ч Пике… апельсином! К счастью, аргентинский «стрелок» промахнулся, и победа в Аргентине стала первой ступенью лестницы, по которой Нельсон поднимался к чемпионскому титулу. Его основным соперником в чемпионате был Рейтеманн. И хотя к осени Пике выиграл на одну гонку больше аргентинца, судьба титула решилась только на последнем Гран При сезона в удушающей жаре Невады.
Нельсон отставал от Карлоса всего на одно очко, и нервы у обоих были напряжены до предела. Уже на тренировке южноамериканцы не поделили асфальт на узкой, усыпанной раскаленным песком пустыни трассе. В результате, к постоянной изматывающей вибрации машины, в гонке у Пике добавились усиливающиеся круг от круга боли в поврежденной при столкновении шее. Но Нельсон, в отличие от Рейтеманна, который мучился с управлением своего Williams, сумел выдержать палящее солнце Лас-Вегаса и финишировал пятым. Этого оказалось достаточно, но насколько тяжело далось Нельсону это пятое место, зрители поняли только после финиша, когда Пике минут десять лежал в своем Brabham, не в силах выбраться из кокпита. На подиум его несли на руках, но это не была дань почета новому чемпиону мира. Идти самостоятельно Пике уже не мог.
Нельсон выкладывался на трассе так, словно каждый Гран При был последним в жизни. Весной 1982-го, после изматывающей гонки в Бразилии, на трассе, которая позднее будет носить его имя, Пике превзошел себя, чтобы подняться на подиум перед родной публикой. Но все силы он оставил на трассе, и восхождение на пьедестал доконало бразильца. Добравшись до верхней ступеньки, он потерял сознание и рухнул как подкошенный. Но оказалось, Нельсон выкладывался зря. Вскоре разразился скандал с водой, которую в Brabham использовали якобы для охлаждения тормозов, и чиновники FISA отобрали у него эту победу. Коту под хвост пошел и весь сезон. Переход на новый турбодвигатель BMW, бесконечные поломки и еще одна дисквалификация в Зольдере не позволили Пике подняться в чемпионате выше 11-го места. Реванш он взял через год, когда благодаря уже забытым с 50-х годов дозаправкам в одиночку расправился с отбиравшими друг у друга очки Простом и Арну из Renault, и вошел в историю как первый чемпион мира эры «турбо».
Когда осенью 1978 года Нельсон подписывал с Экклстоуном свой первый контракт, он говорил, что деньги его не интересуют. Бразилец получал пятьдесят тысяч и был вполне доволен жизнью. Но, став двукратным чемпионом мира, Пике, понятно, захотел большего. Теперь, как и Лауда, он думал уже не только о гонках.
В конце 1985 года, когда после семи сезонов в Brabham Нельсон покидал команду, в которой выиграл два чемпионата мира, он не скрывал, что делает это из-за денег. «Черт его знает, может, я и не прав, - говорил Нельсон тем летом, ковыряя вилкой в тарелке с макаронами за столиком в паддоке Остеррайхринга. - Но я иногда думаю о том, как закончили свои дни в футболе Пеле и Гарринча. Пеле играл очень долго, в конце карьеры уехал в Штаты и выступал за «Космос» исключительно из-за денег. Гарринча ушел раньше, он играл в футбол только ради футбола и закончил свои дни в нищете в грязных бразильских трущобах... Черт его знает, что правильно, а что нет. Я ухожу из Brabham и надеюсь, что поступаю правильно». После этого в прессе поползли слухи о заоблачном контракте с Williams, и журналисты мертвой хваткой вцепились в кошелек Нельсона.
Пике действительно ушел из Brabham из-за денег. Но не потому, что хотел каких- то заоблачных гонораров. Берни Экклстоун платил бразильцу 1 миллион долларов в год. При подписании нового контракта летом 1985 года двукратный чемпион мира запросил два. Не так уж много. Двукратный вице-чемпион Ален Прост получал в то время в McLaren куда больше. Но Экклстоун был непреклонен: 1,6 миллиона в год плюс по тысяче за каждое завоеванное очко и ни цента больше. «Он думал, этого будет достаточно, чтобы удержать меня, - вспоминает Пике. - Я не стал спорить и позвонил Фрэнку. Если честно, у меня не было желания покидать Brabham, но и закончить свои дни, как Гарринча, я не хотел».
В те годы Нельсон был уже самым титулованным после Лауды гонщиком «большого цирка», и Уильямс без разговоров выложил за Пике 3,3 миллиона долларов, плюс десять тысяч за каждое завоеванное очко. Говорят, Рон Деннис предлагал Нельсону даже больше, но некоторые пункты контракта Пике не устроили. «Деннис хотел, чтобы я находился в распоряжении команды все 365 дней в году и постоянно работал на рекламу Marlboro, - объяснял свободолюбивый бразилец. - После этого у меня пропал всякий интерес к McLaren. Я не хотел растрачивать свою жизнь на разговоры с ничего не смыслящими в гонках людьми, и никогда не стал бы лизать задницу Деннису только потому, что у него лучшая команда».
Пике выбрал Williams и не прогадал. Несмотря на жесткую внутрикомандную борьбу с Мэнселлом, в 1987 году бразилец в третий раз выиграл чемпионат. Однако, покинув Brabham, Нельсон, не без помощи недругов, создал себе весьма сомнительную репутацию Скруджа Мак-Дака от Формулы-1. «Если говорить откровенно, деньги, которые приносит автоспорт, стоят того, чтобы нагнуться за ними. Я никогда не был против заработать еще чуть-чуть, - признается Нельсон. - А разве кто-то из гонщиков утверждает обратное?»
Нет, обратного, конечно, никто не утверждает. Все остальные предпочитают молчать. Пике молчать не хотел никогда.

1983 год, когда завоевав три Гран При, Нельсон выиграл в Brabham свой второй чемпионский титул, получился одним из самых удачных в его карьере. Но осенью к кубкам за победы в Рио, Монце и Брэндс-Хэтч журналисты добавили Grand Prix Lemon - приз самому некоммуникабельному гонщику. «Просто парень, который решал судьбу приза, был французом, а я стал чемпионом, на два очка опередив Проста…» - оправдывался Нельсон.
Но взаимоотношения Пике с журналистами, болельщиками, да и со всем миром Формулы-1 действительно имели несколько кисловатый привкус. Всю жизнь Нельсон оставался «белой вороной» «большого цирка». Он не умел и не хотел жить по его законам. Пике говорил, когда нужно промолчать, и при этом никогда не боялся быть услышанным.
Для Сенны, Проста, Мэнселла победы были смыслом жизни. Для Пике - просто удовольствием. «Мне всегда было наплевать, стану ли я первым среди лучших, - говорит Нельсон. - Когда я пришел в Формулу-1, меня не угнетала мысль о Гран При, после первых побед меня не мучила бессонница оттого, что я пока еще не чемпион мира. После первого титула я не мечтал о втором... Я выиграл? Отлично! Нет? Я бы от этого не умер. Я умел расслабляться, вылезая из кокпита. Победа - не проблема, если не замыкаться на ней...»
Однако некоторые эпизоды свидетельствуют, что на деле Пике вовсе не был так безразличен к победам, как на словах. «Главврач» «большого цирка» профессор Сид Уоткинс до сих пор вспоминает историю, случившуюся в 1987 году в Имоле. В пятницу в повороте «Тамбурелло» Нельсон вдребезги разбил об отбойник свой Williams и на вертолете был отправлен в госпиталь Bellario, откуда вскоре сбежал и следующим утром уже снова заявился на трассу. «Ты не можешь гоняться, ведь у тебя черепно-мозговая травма», - заявил ему Сид, едва Пике явился к нему за разрешением выйти на старт. «С чего ты взял?» - удивился бразилец. «Я указал Нельсону на его ноги, - вспоминает Уоткинс. - На нем был только один ботинок. Обуть второй Пике явно забыл». «Ничего я не забыл, - воскликнул Нельсон, - просто он не налезает. У меня нога распухла и болит». «С головой у тебя не в порядке или с ногой - меня не волнует, - отрезал Сид. - В гонке ты не поедешь». Нельсону пришлось подчиниться, но он очень расстроился: ведь одна пропущенная гонка могла в конце года стоить ему титула.
Однако и расслабляться Нельсон умел. Без его шуток не обходился ни один брифинг пилотов. Однажды перед гонкой в Ле-Кастеле, заскучав от монотонной речи президента FIA Жана-Мари Балестра, Пике незаметно подкрался к французу и под всеобщий хохот опорожнил в его левый карман бутылку минеральной воды.
Подобные шутки обычно не встречали негативной реакции со стороны жертв Нельсона. Куда больший переполох вызывали его высказывания в прессе. Пике, не стесняясь, обзывал жену Мэнселла уродиной, обвинял Сенну в гомосексуализме, а Проста - в супружеских изменах и т.д. Газеты с восторгом тиражировали подобные заявления, а затем набрасывались уже на Нельсона, обвиняя того в грязных интригах. Сам же Пике уверен, что во всем виновата именно пресса. «Если бы меня постоянно не спрашивали об этом, от меня и слова не дождались бы, - утверждает Нельсон. - Так, однажды какой- то журналист спросил меня, что я думаю о жене Мэнселла. Не мог же я с чистой совестью ответить, что нахожу ее красавицей. Но если бы журналист не затронул эту тему, мне не было бы особой нужды кричать на паперти, что она уродина. Откровенность меня погубит…»
За острый язык журналисты даже прозвали Нельсона Перчик. Но была ли это необдуманная откровенность, или бразилец все эти годы умышленно создавал себе репутацию скандалиста? Несколько лет спустя, когда из чемпионского Williams он перешел сначала в угасающий Lotus, а затем в только нарождающийся Benetton, и звезда Пике стала постепенно угасать, именно скандалы приковывали к нему внимание общественности. Репортеры всегда с радостью подставляли Пике свои микрофоны. Как же, ведь этот парень не такой как все! Он может сказать такое, о чем другие будут молчать до гробовой доски. И Нельсон никогда не обманывал ожиданий. Даже когда через год после страшной аварии в Indy-92 Пике нашел в себе силы вернуться на асфальт «старой кирпичницы», где готовился к дебюту в «пятисотке» Найджел Мэнселл, бразилец не удержался от комментариев. «Я жду не дождусь, когда мы встретимся на трассе, Мэнселл - моя добыча», - нападал на бывшего партнера по Williams Перчик, прекрасно понимая, что на трассе угнаться за Найджелом Мэнселлом ему уже вряд ли удастся. Его время ушло вместе с концом «турбо-эры» в Формуле-1.
Тринадцать лет Перчик оставался одним из главных деликатесов в меню «королевы автоспорта». Иногда он казался сладким, иногда - горьким. Никто и никогда не мог заранее угадать его вкус. О его жадности ходили легенды, а он после каждой победы из собственных средств раздавал 15 тысяч долларов премиальных своим механикам. Его обвиняли в бессердечии, а он брал на воспитание бездомных детей. И сейчас многие не могут понять, как этот парень с замашками плейбоя и повадками скандалиста выиграл три чемпионата мира. Но секрет Пике прост: Нельсон всегда брал от жизни максимум, на трассе и вне ее.

Текст: Владимир Маккавеев