Свидетель эпохи

Судьбы пилотов Формулы-1 складываются по-разному. Одни, поднявшись на «королевский» небосклон и ярко сверкнув, тут же сгорают. Другие, словно кометы, оставляют за собой длинный след блестящих побед. Третьи, подобно отдаленным туманностям, лишь тускло мерцают. Но, пожалуй, ни одно светило не сияло над ареной «большого цирка» так долго, как звезда итальянского гонщика Риккардо Патрезе. Возможно, она была не такой яркой, как созвездие Сенны, Проста, Пике и Мэнселла, но зато свет ее не мерк долгих 17 лет, изредка согревая теплом своих побед истосковавшиеся по успехам соотечественников сердца итальянских тиффози.

Долгожитель

256 стартов в гонках Формулы-1 - этот рекорд Патрезе и сейчас впечатляет, а уж во время расставания Риккардо с «большим цирком» - тем более. Прощание итальянца с Формулой-1 состоялось на австралийском Гран При 1993 года в Аделаиде - 548-й гонке в истории чемпионатов мира. Таким образом, на тот момент Патрезе умудрился принять участие в 46,7% всех Гран При мировых первенств и стать если не символом, то свидетелем и непосредственным участником событий целой эпохи, возможно, самой яркой в истории Больших Призов.
Впервые на тренировку Гран При чемпионата мира Патрезе выехал 18 мая 1977 года в Монте-Карло. И в этот же прекрасный солнечный день Риккардо узнал, что у него родился сын. За те годы, что итальянец провел в «большом цирке», Симоне вырос и повзрослел. И окончательную точку в своей долгой карьере в Формуле-1 Риккардо решил поставить всего за несколько дней до празднования 17-летия сына. Тогда, в мае 1994 года после трагической гибели в Имоле Айртона Сенны, Фрэнк Уильямс позвонил Риккардо в Падую и предложил занять в команде место бразильца. Для итальянца это был, безусловно, последний и при этом весьма реальный шанс стать чемпионом мира, и... он отказался. «В конце 1993 года мое решение покинуть гонки было продиктовано той неловкой ситуацией, в которой я оказался, выступая за Benetton, - вспоминает Риккардо. - Затем, в начале 94-го «огонь вспыхнул» вновь, появилось некое подобие ностальгии. В тот момент я готов был вернуться и уже имел контракт с Williams, но после того, что произошло с Сенной в Имоле, я решил, что уход был правильным шагом. В жизни иногда надо иметь мужество принимать решения. Подумав о семье, я понял, что мне стоит отказаться от идеи возвращения в Ф-1. Я до сих пор уверен, что поступил правильно, покинув «большой цирк» на вершине своей карьеры».
Риккардо стал гонщиком случайно и не случайно. Родился он в автомобильной семье, где гонки были страстью: «Мой отец Марио и брат Альберто были горячими поклонниками автоспорта. Дома, насколько я помню, всегда только и говорили что о гонщиках да машинах. Мой брат начал заниматься картингом, когда мне было шесть или семь лет». Между тем сам Риккардо в то время еще и не помышлял о гоночной карьере. Куда больше его увлекали лыжи, и именно им он отдавал все свободное время, благо неподалеку от родной Падуи высились белоснежные вершины Альпийских хребтов.
«Может, я и не стал бы олимпийским чемпионом, но для своих лет я показывал очень неплохую скорость. В то время меня заботил только один вопрос: останемся ли мы жить в городе или переедем в горы. К сожалению, мама, преподававшая тогда в университете, наотрез отказалась от переезда, и это поставило крест на моем лыжном будущем: стать профессиональным лыжником в Италии можно только живя в горах. Я оставил лыжи и в десять лет занялся плаванием, которому и посвятил следующие пять лет жизни». За эти пять лет, выступая за Novella Calligaris, одну из лучших в те годы в Италии команд, в числе воспитанников которой были чемпионы страны, Риккардо добился неплохих результатов в плавании вольным стилем, но в 1969 году команда распалась. «Нескольких лучших пловцов тренер национальной сборной увез в Рим, я же сосредоточился на картинге», - продолжает Патрезе. Года за два до этих событий Альберто, устроившись на работу в Alfa Romeo, уехал в Милан и оставил младшему брату свой карт. Постепенно Риккардо увлекся гонками.
«Я ездил с удовольствием, тем более что все получалось достаточно легко. Уже в 1974 году стал чемпионом мира. Тогда казалось, что все этим и ограничится, к тому же я как раз поступил в университет. Но мне предложили выступать сначала в Формуле-Italia, а затем в Ф-3 и Ф-2. В 1975 году встал вопрос о том, что делать дальше. Отец поддержал меня, сказав: «Что ж, раз у тебя получается, продолжай». И хотя маме автогонки казались слишком рискованным занятием, вдвоем мы сумели ее уговорить. «Да ладно, мам, гонки - это же классно, к тому же машины не такие уж быстрые, так что это совсем не опасно! Я проезжу еще сезон, а там посмотрим», - успокаивал я ее. Наконец она сдалась, и мы с отцом снова стали колесить по гоночным трассам. А уже через год, в 1976-м, меня заметил Джеки Оливер из Shadow. Сейчас, пожалуй, это было бы невозможно: я шел вперед благодаря результатам, показанным в «младших» Формулах. Теперь, даже если побеждаешь, у тебя должен быть внушительный денежный мешок, без которого невозможно получить сколько-нибудь конкурентоспособную машину».

Подарок судьбы

Впрочем, первые машины Патрезе вовсе не были такими уж замечательными, и в том, что порой Риккардо удавалось творить настоящие чудеса на трассе, в основном была его личная заслуга. Первый год ушел у итальянца на бесплодную борьбу с хронически ненадежным Shadow DN8. Осенью вместе с Оливером и конструктором Тони Саутгейтом итальянец со скандалом перебрался в только что созданную команду Arrows. И уже на третьем этапе сезона-78, в Южной Африке, Патрезе за рулем Arrows FA1 впервые громко заявил о себе. Стартовав с седьмого места, он уже после трети дистанции пробился в лидеры и уверенно возглавлял гонку на протяжении 37 кругов, пока «испустивший дух» двигатель Ford не остановил его триумфальное шествие к первой в жизни победе. «Конечно, было ужасно обидно, - признается Патрезе, - но тогда я был еще слишком молод, у меня все получалось и казалось, что выигрывать в Ф-1 так же легко, как и в «младших» Формулах. Я был уверен, что еще чуть-чуть - и я обязательно окажусь на вершине. Боже, как я был наивен!»
Не прошло и года, как Риккардо пришлось спуститься с небес на землю. Осенью, после гонки в Монце, где, столкнувшись с McLaren Ханта, Патрезе стал невольным виновником гибели Ронни Петерсона, на итальянца ополчился весь мир Ф-1. «Гонка в Монце ’78 едва не поставила крест на моей карьере», - признает Риккардо. Конец 1978 года вообще получился для него неудачным. Через несколько недель после трагедии в Монце он допустил еще одну ошибку, может быть, не столь трагическую, но, вероятнее всего, стоившую Риккардо впоследствии блестящей карьеры. В октябре шеф Brabham Берни Экклстоун предложил Патрезе занять в его команде место ушедшего из гонок двукратного чемпиона мира Ники Лауды. Но Риккардо отказался. «Берни обещал мне абсолютно равный с Пике статус, - вздыхает итальянец. - Но я сказал «нет»... В то время менеджеры Ferrari намекнули мне, что через год Коммендаторе вроде бы подумывает пригласить меня в Scuderia. И, поскольку контракт, предложенный мне Берни, был трехлетним, я предпочел еще на год задержаться в Arrows, чтобы следующей осенью ничто не помешало мне перейти в Ferrari». Увы, мечтам Патрезе о красных машинах так и не суждено было сбыться. Судьба и Коммендаторе обманули ожидания итальянца. Никакого приглашения из Маранелло он так и не получил и задержался в Arrows не на год, как рассчитывал, а на три. На протяжении этих трех лет Риккардо по-прежнему умудрялся порой творить за рулем «Стрел» чудеса: дважды финишировал вторым, один раз стартовал с поула и лидировал в гонке, но победы все не давались, раз за разом он оступался буквально в шаге от триумфа.
Судьба сжалилась над Риккардо лишь в 82-м, когда измученный неудачами итальянец наконец откликнулся на очередное предложение Экклстоуна. Увы, теперь в Brabham Риккардо пришлось согласиться на куда менее выгодные для него условия. Пике к тому времени уже успел стать чемпионом мира, и, несмотря даже на хорошее отношение к Патрезе Экклстоуна, Нельсон оставался безусловным «первым номером» команды. Тем не менее, словно расплачиваясь с Риккардо за долгие годы неудач, судьба подарила ему первую победу, да не где-нибудь, а сразу в Монако. Причем этот успех действительно точно свалился с неба.
Еще за три круга до финиша Риккардо шел вторым, не имея, казалось бы, никаких шансов на победу. Но тут возглавляющий гонку Прост разбивает машину в порту и Патрезе вырывается в лидеры. До финиша всего два круга - два круга до первой в жизни победы! Уже чувствуя в руках приятную тяжесть Большого Приза, итальянец уходит на предпоследний круг и... ошибается с выбором передачи в «Loews». Brabham разворачивается в «шпильке», и несчастный Риккардо видит, как мимо проносятся Ferrari Пирони и Alfa Romeo де Чезариса. Но Brabham итальянца стоит слишком опасно, перегораживая собой полтрассы, и судьи помогают Патрезе тронуться с места. В бессильном отчаянии он все-таки разворачивает машину и медленно катит к финишу. Ему уже ничего не светит: на последний круг Риккардо уходит третьим, далеко позади Чезариса и Пирони. И тут ему по-настоящему везет, везет в первый и, по большому счету, в последний раз в жизни. На подъеме к Казино отказывает электрика на машине Чезариса, еще через полкруга в тоннеле беспомощно замирает с опустевшим баком Ferrari Пирони, и обезумевший от счастья Риккардо первым пересекает линию финиша. «Та первая победа в Монако ’82 навсегда останется в памяти как ярчайший эпизод моей карьеры в Формуле-1», - Патрезе и сейчас не может без волнения вспоминать минуты своего первого триумфа.

Невезучий

Увы, развить свой успех в Brabham итальянец так и не смог. Фортуна вновь повернулась к нему спиной. «Риккардо никогда не был удачливым пилотом, но я убежден, что при этом он оставался одним из самых талантливых гонщиков своего времени, и уверен, мог бы добиться куда больших успехов, но ему просто хронически не везло», - считает Берни Экклстоун. Да и сам Патрезе, вспоминая те годы, отчасти соглашается с бывшим шефом: «Конечно, Пике был первым пилотом, и у него были явные привилегии в команде, но, несмотря на это, в 1982 году я набрал на очко больше и опередил его в чемпионате. Да и в дальнейшем я мог выиграть еще четыре или пять гонок, а пришел к финишу первым лишь в одной: победы вновь раз за разом уплывали из моих рук. Существует ли удача в Формуле-1? Еще бы! Без удачи не сможешь победить и не станешь чемпионом. Что касается меня, то я выиграл в своей жизни шесть Гран При, но еще столько же «раздарил» великим чемпионам! Если мы посмотрим на историю таких пилотов, как Сенна, Прост, Мэнселл и Шумахер, мастерство которых не ставится под сомнение, то можно смело утверждать, что во многих Гран При они победили лишь за счет неудач, постигших лидировавших гонщиков. Например, в Монце в 92-м я был вынужден сбросить скорость за пять кругов до финиша из-за поломки подвески, и Айртон, который шел в десяти секундах позади меня, финишировал первым. Мне же никогда, за исключением той гонки в Монако ’82, не удавалось, идя вторым, выиграть из-за чужой ошибки или технической неисправности. Семнадцать раз я финишировал вторым, и ни разу никто из шедших впереди меня не остановился. Но, несмотря ни на что, я не считаю себя неудачником и ни в коем случае не пеняю на судьбу. Возможно, я и не был самым везучим пилотом Ф-1, но мне грех жаловаться. Я счастливый человек! Я счастлив в первую очередь потому, что у меня есть семья: дети и Сьюзи. На протяжении всей моей карьеры жена оставалась для меня самым близким и самым важным в мире человеком, она всегда поддерживала меня и помогала переживать постоянные стрессы, которые являются неотъемлемой частью гонок. Именно благодаря ей я мог так долго сохранять не только физическую, но и - что куда более важно - психологическую форму».
Устав соперничать с Пике, в 1984 году Риккардо вновь ударился в авантюру, основанную все на том же отчаянном патриотизме, и перешел в Alfa Romeo. Это было явной ошибкой. «В Euroracing царила неприкрытая техническая бедность, неприемлемая для такой марки, как Alfa Romeo», - признается Риккардо, лишь через два года сумевший унести ноги из итальянской команды и вернуться под крыло к Экклстоуну. Но Brabham второй половины 80-х был уже далеко не той командой, что триумфально шествовала по гоночным трассам в начале десятилетия. О победах уже не приходилось и мечтать. И все, что мог сделать Экклстоун для Риккардо, продавая команду в конце 1987 года, - это пристроить итальянца в более сильную «конюшню». «Берни, безусловно, сыграл наиболее заметную роль в моей карьере, жаль только, что я понял это так поздно», - вздыхает Патрезе. Экклстоун сумел убедить Фрэнка Уильямса взять итальянца к себе на место сбежавшего в Lotus Нельсона Пике.
В то время, лишившись чудо-моторов Honda, Williams переживала глубокий кризис, и во многом именно благодаря опыту и техническому чутью Риккардо с возвращением в Ф-1 Renault команда Железного Фрэнка начала отвоевывать себе прежние позиции. «Мне было всего 23, когда я пришел в Ф-1, и до середины 80-х я оставался довольно импульсивным пилотом: много рисковал, ошибался, вылетал с трассы. Но с возрастом я стал спокойнее, как в жизни, так и в гонках. К тому же, если в молодости я редко задумывался о таких вещах, как стратегия на гонку, то, повзрослев, стал уделять этому куда больше внимания. Думаю, поэтому мои самые успешные выступления и пришлись на конец карьеры - начало 90-х годов», - считает Патрезе. В 1990 году после семилетнего перерыва Патрезе вновь поднялся на высшую ступень пьедестала, выиграв наконец и на своей любимой трассе в Имоле. Но в следующем сезоне в команду вернулся «дезертировавший» в Ferrari Мэнселл, и для итальянца начался, пожалуй, самый неоднозначный период в его карьере.

Национальное предательство

Нельзя сказать, что их отношения с Найджелом не сложились. Вовсе нет. Просто слишком уж высоки были ставки. Было ясно, что один из них должен стать чемпионом, а другой неизбежно останется на обочине. И хотя в команде очень ценили Патрезе за его прямоту и преданность коллективу («Риккардо был по-настоящему «командным игроком», достаточно сказать, что он был первым гонщиком на моей памяти, который ежегодно в конце сезона устраивал ужин для всей команды: от Фрэнка до водителей грузовиков», - рассказывает Эн Брэдшоу, работавшая в то время пресс-секретарем Williams), именно «предательство» команды позднее лишило его надежд на титул.
В Williams Риккардо очень серьезно стал относиться к технической стороне гонок. «Я гонялся, чтобы выигрывать, а без командной работы победы невозможны. Я прекрасно понимал это и никогда не отлынивал от работы с инженерами», - считает Риккардо. Во многом благодаря такому отношению опытного гонщика к делу и стал возможен стремительный расцвет Williams-Renault начала 90-х. В 1991 году, когда на трассах появился легендарный FW14 с активной подвеской и полуавтоматической коробкой передач, Мэнселл наотрез отказывался заниматься кропотливой работой по доводке техники и Патрезе приходилось вкалывать за двоих. И если бы годом позже Найджел не изменил свой подход к работе на тестах и, будучи британским пилотом, не получил поддержку со стороны руководства команды, в 1992 году чемпионом, скорее всего, стал бы Риккардо. Но ему опять не повезло. В Williams сделали ставку на Мэнселла.
«Весь сезон команда работала только на Найджела, и в Маньи-Куре я понял, что победить мне просто не дадут. Два старта, и оба раза я был первым, опережая Мэнселла. Но мне было четко сказано, что я должен его пропустить. Так я и сделал: через круг, на прямой перед боксами, я знаком показал ему, что он может обходить меня. Все выглядело настолько пошло! Было понятно, что в этом году чемпионат выиграет один из пилотов Williams, но было также ясно, что его выиграет Найджел. Английская команда, английский пилот... Годом раньше этой проблемы не существовало. Победителем первых четырех гонок стал Сенна, и отставание Williams было таково, что нам предоставили свободу действий. При этом как в квалификациях, так и в гонках я был впереди Найджела. Может быть, именно поэтому из опасения, что я могу заставить его нервничать, мною и пожертвовали на следующий год. Но это переполнило чашу моего терпения», - объясняет Риккардо свой уход из чемпионской команды. Поняв, что в Williams ему не дадут не то что стать чемпионом, но и просто выигрывать гонки, и опасаясь, что в разборках Мэнселла, Проста и Сенны за места в Williams он вообще останется без команды, едва выиграв вице-чемпионский титул, Патрезе подписал контракт на следующий сезон с Benetton. Но там напарником Риккардо стал Михаэль Шумахер.

Последняя попытка

На первый взгляд казалось, он был все тем же беззаботным итальянцем, который 16 лет назад переступил порог «большого цирка». По-прежнему любил вздремнуть часок перед гонкой в боксах прямо на ящиках с инструментами, с увлечением коллекционировал часы и модели паровозов. Разве что его темные волосы теперь поблескивали серебром, да озорной блеск в глазах все чаще сменялся глубокой задумчивостью. Время Патрезе безвозвратно ушло, он растратил свои лучшие годы в бесплодных схватках с судьбой. Старый гоночный волк постепенно сдавал позиции. 1993 год принес Патрезе одни лишь разочарования и всего два места на пьедестале. «Я бы мог списать все на то, что моя машина была подготовлена хуже, чем у Шумахера. Но на самом деле машины были на 90% идентичны, разница лишь в том, что я чувствовал себя не в своей тарелке, мне машина не подходила, в то время как Михаэлю удавалось выжать из нее буквально все», - признает Риккардо. Устав от неудач, в конце года Патрезе заявил о своем уходе из гонок. 7 ноября в Аделаиде Риккардо вышел на старт своей последней, 256-й гонки и дал свой последний прощальный ужин для команды.
«Чем Патрезе занимается сегодня? - переспрашивает меня Риккардо, лениво потягивая кофе в паддоке Имолы, единственной трассы, на которой он теперь изредка посещает представления «большого цирка». - Это человек, у которого есть семья и который делает все то, что раньше, в бытность пилотом, ему не удавалось делать в течение 11 месяцев в году. Это человек, которому доставляет удовольствие уединенная жизнь. Может быть, вследствие той «стрессовой» известности, которую я испытал в предшествующий период, тусовочную атмосферу больше не переношу. Если я могу где-то не появляться - тем лучше.

Что бы я сказал, если бы мне пришлось описать Патрезе в трех словах? Во-первых, сказал бы, что он педант. Затем, что волевой, поскольку всегда стремится добиваться того, чего хочет. Наконец, в высшей степени спортивный, в том смысле, что моя жизнь и по сей день ориентирована на спорт. Пусть я и прекратил свои выступления в Формуле-1, спорт остался моей жизненной философией. Единственное, что меня заставляло на протяжении долгих лет участвовать в гонках, так это честолюбие. Я начал в 23 года, провел в мире Формулы-1 17 лет, сделал все, чтобы выиграть чемпионат. Мне это не удалось. Что ж, тем не менее у меня была великолепная карьера».
Пожалуй, с Риккардо сложно не согласиться. Чемпионом он так и не стал. Но ему посчастливилось, именно посчастливилось, выступать в самую яркую эпоху в гонках Гран При. В эпоху, когда на трассах господствовала «большая четверка» - Сенна, Прост, Пике и Мэнселл, в жертву которым судьба принесла карьеры десятков других, может быть, столь же талантливых, но чуть менее удачливых пилотов. Риккардо, безусловно, достоин стоять в одном ряду с чемпионским квартетом. Он вполне мог стать одним из этой четверки. Ему просто не повезло. Но его талант, его судьба, вся его долгая жизнь в автоспорте - лучшее свидетельство величия этой эпохи.

Владимир Маккавеев