Человек из другого мира

Стоило Робу Уокеру выйти из моторхоума McLaren, как вокруг его чуть сутулой фигуры собралась небольшая толпа журналистов. На все вопросы Роб отвечал не спеша, обстоятельно. Но мне особенно запомнился один из его ответов. «Мистер Уокер, — спросил кто-то из репортеров, — вы можете представить себя в роли владельца команды современной Формулы-1?» Высокий старик на секунду задумался, грустно окинул взглядом паддок Сильверстоуна и покачал головой: «Я по-прежнему люблю этот спорт, но за последние два десятилетия мир Формулы-1 сильно изменился. В нем уже нет места для таких, как я…» Горькие слова, после которых стало понятно, что Роб действительно чувствует себя в этом шумном, наполненном скандалами и интригами паддоке Ф-1 конца 90-х человеком из другого мира. Мира, которого давно уже нет. А весной 2002 года не стало и Роба…

Гонщик

Первый раз Роберт Рэмси Кэмпбелл Уокер — праправнук знаменитого Джонни Уокера — почувствовал себя частью этого мира в 1924 году на гонках в Булони. Роб, которому было всего семь лет, оказался под впечатлением сразу трех событий. Во-первых, основную гонку выиграл его однофамилец, некто Шенар Уокер. Во-вторых, муж приветливой дамы, сидевшей рядом с ним на трибуне, победил в одной из гонок поддержки. И, наконец, после финиша маленького Роба прокатили по трассе на такси. Этого оказалось достаточно, чтобы зародить в его сердце любовь к гонкам, которую он пронес затем через всю свою долгую жизнь.
Роб родился в семье аристократической и небедной. И подарки в этой семье были соответствующие. Первую машину юному Уокеру подарили в день, когда ему исполнилось 10 лет. Это был крошечный Morris, на котором Роб начал учиться вождению прямо на подъездной аллее, ведущей к дому Уокеров в Саттон-Вени. Немного поднаторев, Роб уже на собственные сбережения купил старый Austin и за несколько фунтов переделал его в «гоночный автомобиль». «Я ослабил рессоры, чтобы корпус опустился и автомобиль стал похож на гоночную машину, и занялся установлением рекорда подъездной аллеи, — рассказывал потом Роб. — Для уличных торговых агентов наступили тяжелые времена, а мама, возвращаясь однажды из церкви, пришла в ужас, увидев висящий на дереве автомобиль и уничтоженную ограду. Она всегда была убеждена, что когда-нибудь я себя точно угроблю».
В 16 лет юный аристократ приобрел Morgan — уже более или менее серьезную гоночную машину. «Он был очень быстрым, по-моему, участвовал в гонках на «Бруклендсе» и… похоже, за ним числилось семь аварий со смертельным исходом, — признавался Роб, вскоре прикупивший себе за три фунта еще и мотоцикл. — В то время я учился в школе в Шерборне, а на переменах собирал из досок трамплин и развлекал друзей живописными прыжками на своем мотоцикле».
Через год подобной «учебы» Роб за рулем довольно мощного Lea Francis начал участвовать в гонках. Но машина была ужасно ненадежной, постоянно требовала ремонта, и его матери вскоре надоело оплачивать бесконечные счета сына. Приключения Роба вне трека радости ей тоже не доставляли. «Однажды я въехал в автомобиль леди Денби, как раз когда она садилась в машину на Брук-стрит. Она бросилась ко мне и заявила, что пострадала от шока и что она предъявит мне иск на 100 фунтов стерлингов! По тем временам это были большие деньги и это, конечно, не понравилось ни моей матери, ни нашей страховой компании. Кроме того, эта авария проделала дыру в моем радиаторе!»
В конце концов мать поставила Робу ультиматум: «Ты можешь купить себе любую машину, но только не гоночную». Роб Уокер так и поступил — приобрел Rolls Royce. Но как бы шикарно этот автомобиль ни выглядел, он еле-еле разгонялся до 100 км/ч. Поэтому вскоре Роб купил себе в Париже другой Rolls Royce — двухместный, морем отправил его в Кембридж и вместо того, чтобы изучать историю, стал наслаждаться скоростью, периодически стартуя и в настоящих гонках в Бруклендсе. В конце 30-х Роб, презрев родительский запрет, приобрел 3,5-литровый Delahaye, ранее принадлежавший знаменитому принцу Бире и, ставя на самого себя в гонках по пять фунтов стерлингов, частенько удваивал эту сумму.
Словом, Роб вел классический образ жизни великосветского лоботряса. К обучению в знаменитом университете он вообще подошел весьма специфически. После нескольких провалов по истории и английскому Робу дали шанс получить «общую» степень на специальном курсе для футболистов, гонщиков и других спортсменов, которые отличались слабой успеваемостью, но были нужны университету для завоевания спортивных лавров. Однако Роб сделал все, чтобы не получить и этот диплом. «На экзамене по географии был вопрос о роли озер. Я написал, что ничего не знаю об этом, кроме того, что рекорд по дальности полета мяча для гольфа был установлен на замерзшем озере в Канаде…» Даже не дожидаясь результатов, сразу после выпускных экзаменов в 1939 году Роб уехал на гонки в Ле-Ман и был немало изумлен, получив через пару дней телеграмму о том, что ему все-таки присвоена степень. «Единственный подвох был в том, — вспоминал Роб, — что за этот лист бумаги надо было уплатить 5 фунтов. Я подумал, что это слишком и лишь через несколько лет, но уже бесплатно согласился его принять».
Между тем та гонка в Ле-Мане, на которую Уокер сбежал после экзаменов и в которой они вместе с Иеном Коннеллом финишировали восьмыми, уступив в своем классе только одному из заводских Delahaye, оказалась одной из последних для Роба-гонщика. Между ним и гонками встала сначала ненависть, а потом — любовь.

На пороге великих побед

С началом Второй мировой войны Роб записался добровольцем в воздушные силы королевского военно-морского флота. И хотя за пару лет до этого за скандальную выходку в Кембридже (Роб решил «повеселить» пришедших на скачки зрителей, пролетев на своем биплане Tiger Moth над самым забором) его пожизненно лишили лицензии на управление самолетом, британские вооруженные силы, испытывая острую нехватку летчиков, приняли Роба без разговоров.
Уокера отправили в Африку, где он провел почти шесть лет и пережил немало приключений, о которых можно было бы написать целую книгу. Однажды он летел в Александрию. За штурвалом его биплана был второй пилот, а Уокер расслаблялся, потягивая джин. «В Александрии дул очень сильный ветер, — рассказывал потом Роб, — и я решил, что как только самолет приземлится, я выпрыгну и закреплю его, чтобы не сдуло. Но спьяну сделал две серьезные ошибки: выпрыгнул до того, как мы сели, и не на ту сторону. Когда я катился по полосе, то был уже без сознания и… без штанов, их сорвало с меня хвостовое колесо. Так я попал в госпиталь, но что удивительно, у меня не было ни единого перелома».
В другой раз, пытаясь сесть на футбольное поле, Роб врезался в кирпичную стену, потом его самолет упал вверх колесами в пустыне. «Да, ужасные были времена, — признавал Роб. — Они меня навсегда отвадили от самолетов. Но, с другой стороны, в Александрии можно было отлично повеселиться. Рестораны и вечеринки были потрясающими, не хуже, чем на гонках».
Словом, на войне, как на войне. Вернувшись с победой в Англию, лейтенант Роб Уокер уволился из вооруженных сил, получил направление на должность представителя Адмиралтейства в Министерство авиационной промышленности и женился. Возвращение к мирной жизни, казалось бы, означало и возвращение в автоспорт. Но путь за руль гоночной машины был ему теперь заказан. Увлечение Уокера молодой женой было столь велико, что он согласился внести в брачный контракт обещание никогда больше не участвовать в гонках. И хотя затем Бетти все-таки разрешила мужу изредка садиться за руль гоночной машины, в гонках сам Роб больше не стартовал. Теперь он стал выставлять свои машины для других пилотов.
Продав «половину» своего Delahaye 135 британскому гонщику Гаю Джейсону-Хенри, Роб вместе с ним стал заявлять эту машину на гонки под знаменами R.R.C. Walker Racing Team (три начальных буквы в названии команды — инициалы полного имени Роба). Первой серьезной гонкой в истории R.R.C. Walker стали «24 часа Ле-Мана» 1949 года. Гай и приглашенный Робом в пару к нему Тони Ролт шли пятыми, когда сразу после полуночи у них рассыпались подшипники. «Ничего удивительного, — разводил руками Роб, — ведь их не меняли уже десять лет».
Тем временем «гражданская» карьера Роба тоже развивалась ни шатко ни валко. Оставив пост в Министерстве, Уокер купил на отцовское наследство долю в компании The Gardner Corner Club. «Это было суперпредприятие, — вспоминал Роб. — У нас были рестораны, квартиры, катера, два самолета и несколько прокатных автомобилей. В мои обязанности входило управление туристическим агентством Sent Christopher Travel. Но однажды, когда мы везли гонщика Питера Уайтхеда в Модену, наш совершенно новый самолет упал при взлете. Механик Питера сломал руку, наш второй пилот — рыжеволосая красавица — погибла, а Билл Уэттон, один из моих партнеров, получил девять переломов. Это был конец, и вскоре мы продали агентство».
Обжегшись однажды, Роб не успокоился и через несколько месяцев приобрел в Доркинге, что в 30 милях к югу от Лондона, гараж Pippbrook. Там-то и разместилась штаб-квартира и мастерские R.R.C. Walker Racing Team. Сначала Уокер купил Aston-Martin DB2, затем Delage и ERA E. За руль машин Роба садились Джордж Абекассис, Питер Коллинз, Рой Сальвадори, Тони Ролт. Но лишь в 1953 году с покупкой Connaught A Формулы-2 к R.R.C. Walker пришла первая крупная победа — Ролт завоевал «Приз Коронации» в Кристал-Пэлас. Всего же Тони выиграл 16 из 31 гонки, проведенных на Connaught в том сезоне. Правда, по большей части все это были соревнования национального масштаба. Роб был еще только на пороге своих самых громких побед.

Частник

Новая глава в истории R.R.C. Walker началась в 1956 году, когда Роб, по совету лежавшего после аварии в больнице Рэга Парнелла, купил один из первых заднемоторных Cooper Ф-2, а затем, опять же по рекомендации Рэга, пригласил в команду молодого британского гонщика Тони Брукса и, самое главное, бывшего механика Мосса Альфа Фрэнсиса. «В телефонном разговоре Рег обмолвился, что Альф поругался со Стирлингом, — рассказывал Роб. — Я поехал повидаться с Фрэнсисом, и мы сразу друг другу понравились. Он был потрясающим механиком, и следующие несколько лет я в основном исполнял роль миротворца между Альфом и Стирлингом». Приход в команду Альфа стал одним из ключевых событий в истории R.R.C. Walker. А поворотной точкой для Роба и его команды стал Большой Приз Монако 1957 года, где на первой же гонке Cooper Уокера в рамках чемпионата мира новый пилот команды молодой австралиец Джек Брэбэм шел третьим и обязательно поднялся бы на пьедестал, если бы не предательская поломка крепления бензонасоса всего за восемь кругов до финиша. «Я помню, после гонки жена сказала мне: «Не расстраивайся, дорогой, в следующем году получится лучше», — рассказывал Роб. — И она оказалась права — через год мы победили!»
Первую победу на этапе чемпионата мира Робу принес на Гран При Аргентины ’58 Стирлинг Мосс. И это событие заслуживает того, чтобы рассказать о нем поподробней. Начнем с того, что Мосса Роб заполучил в свои ряды почти случайно, одолжив Стирлинга на одну гонку у Гая Вандервела. Vanwall Гая не успела переоборудовать свои работавшие на метаноле машины под новое авиационное топливо и пропускала первую гонку чемпионата в Буэнос-Айресе. В итоге на старте выстроились лишь 10 машин: три заводских Ferrari, шесть частных Maserati и заднемоторный крошка-Cooper Мосса, оказавшийся в этой компании седьмым. Но в гонке мощные и еще не слишком адаптированные к работе на бензине моторы Ferrari и Maserati стали постепенно перегреваться. И к середине дистанции Мосс, даже несмотря на то что у него побаливал глаз (ночью перед гонкой жена Стирлинга, Кетти, случайно попала ему пальцем в глаз), а на Cooper барахлила коробка передач, воспользовавшись пит-стопами Ferrari, вышел в лидеры. Однако гонщики Scuderia особо не волновались, будучи уверены, что и Моссу, резина которого уже превращалась в ошметки, еще предстоит визит в боксы. Тем более что Альф Фрэнсис битых двадцать кругов суетился на пит-лейн, изображая активную подготовку к пит-стопу. Только кругов за десять до финиша в Ferrari наконец поняли, что хитрый Альф обвел их вокруг пальца. Муссо бросился в погоню за Моссом, но догнать англичанина, резина которого стерлась уже до третьего из пяти слоев, так и не успел. На финише их разделили 2,7 с. Но эти секунды для Роба Уокера и для Формулы-1 разделили две эпохи.
Триумф Мосса в Аргентине ознаменовал первую победу в Гран При заднемоторного автомобиля. Для Роба же это была не просто первая победа и первые очки R.R.C. Walker в чемпионате мира, самое главное — это была первая победа его ЧАСТНОЙ «конюшни» над командой из Маранелло. В отличие от заводских команд Walker никогда не делала своих машин. Роб просто покупал у разных фирм шасси и моторы, а его механики во главе с Фрэнсисом затем доводили их до ума. При этом соперничество с заводскими «конюшнями» всегда носило для Роба особо принципиальный характер. И надо отметить, Уокер нередко праздновал победы над «фирмачами», о чем красноречиво свидетельствует тот факт, что именно пилоты R.R.C. Walker в 1958 и 1960 годах принесли первые победы столь легендарным маркам как Cooper и Lotus. Но особо ценными и приятными для Роба всегда были победы над Ferrari — уже в те годы самой богатой и могущественной командой Формулы-1.

Близнецы-антиподы

Возможно, дело было не только в национальном или «идейном», но и в личном соперничестве создателей двух команд. Роб Уокер и Энцо Феррари были людьми одного масштаба. На этом, правда, их сходство исчерпывалось. Природный английский джентльмен (24-часовую гонку в Ле-Мане в 1939 году Роб — единственный случай в истории соревнования — провел в деловом костюме) был прямой противоположностью вспыльчивому и непредсказуемому выходцу из низов. Их отношение к гонкам, при том, что оба стремились в общем-то к одному и тому же — к победе, были диаметрально противоположными. Энцо больше всего на свете любил свои машины, гонщики же (за исключением, пожалуй, лишь Жиля Вильнева) были для него необходимой «нагрузкой» к автомобилю. Коммендаторе делал с ними все, что хотел, и не задумываясь вышвыривал из команды великих чемпионов. Уокер же всегда относился к своим пилотам с подчеркнутым уважением. За четверть века через его команду прошло множество замечательных гонщиков: Брукс, Коллинз, Брэбэм, Тринтиньян, Мосс, Риндт, Хилл… Все они стали его хорошими друзьями, и ни с одним из них Роб никогда не заключал никаких контрактов. Гонщикам достаточно было его слова.
Уокер так же безоговорочно верил своим людям. Особенно близко он сошелся со Стирлингом Моссом. «Наши первые успехи не были моей заслугой, — говорил Роб. — В них были «виноваты» Альф, Стирлинг и все прочие. Мне же просто повезло, и я грелся в лучах славы Мосса, не более того. Правда, на мне лежала громадная ответственность. Я находился в постоянном напряжении, особенно после аварии Стирлинга в Спа ’60. В те годы нашу команду не слишком хвалили, ведь все ждали от Стирлинга побед и если он проигрывал, то виноваты были только мы».
Когда весной 1962 года на пасхальной гонке в Гудвуде Мосс на машине Уокера угодил в аварию, поставившую точку в его гоночной карьере, Роб весь следующий месяц просидел у кровати Стирлинга. Моссу необходим был круглосуточный уход. Отец Стирлинга Альфред исполнял роль ночной сиделки, а по утрам его сменял Роб.
После аварии Мосса и ухода Фрэнсиса успехи R.R.C. Walker пошли на спад. Хотя, скорее всего, дело было не столько в отдельных людях, сколько в постоянном росте стоимости гонок, к концу 60-х принявшему лавинообразный характер. С каждым годом финансовая пропасть между Walker и крупными фирмами, вроде Lotus и Ferrari, увеличивалась. Об успехах конца 50-х — начала 60-х годов оставалось только мечтать. Лишь в 1968 году, когда после пяти лет бесплодных выступлений на Cooper и Brabham Роб снова купил у Чэпмена его Lotus, в Брэндс-Хэтче Йо Зифферт принес Walker ее последнюю победу в Гран При. «Во времена Сеппи (Зифферта, — прим. автора) я занимался всем, — вспоминал Роб. — Не было Альфа, не было менеджера — команда стала действительно моей. Все решения теперь принимал только я, в то время как раньше я был боссом лишь номинально. Гран При Великобритании ’68 принес мне счастливейшие моменты моей карьеры, а в Мехико я чувствовал, что победа ушла у нас сквозь пальцы. Мы были намного быстрее всех остальных — в одном из поворотов Сеппи выигрывал по несколько ярдов. Позже Брюс Харр, техник Firestone, работавший с нашим шасси, просветил меня по поводу этого феномена. На одном из кругов у Сеппи заклинило дроссель, и он был уверен, что непременно вылетит в том повороте. Но он удержался на трассе и после этого скорость там больше не сбрасывал». Однако заклинивший дроссель все-таки стоил Йо победы: вынужденный пит-стоп отбросил его лишь на шестое место.
Это был, пожалуй, последний звездный час маленькой команды Роба Уокера. Пять следующих сезонов Роб из последних сил боролся за выживание, но все его усилия были тщетны. Его время и его мир уходили в прошлое. Гонки превращались в жесткий бизнес. Расходы Walker все росли, пока в конце 1973 года Роб наконец не сдался и не снял команду с чемпионата. К тому моменту по старшинству среди участников чемпионата мира его крошечная частная «конюшня» была третьей после Ferrari и BRM.

Эпилог

Закрыв команду, Уокер не отрекся от своей любви к автоспорту. В конце 70-х он работал гоночным обозревателем в американском журнале Road&Track и одновременно исполнял обязанности пресс-секретаря в нескольких командах Формулы-1. До начала 80-х высокую фигуру Роба можно было встретить практически на любом Гран При. Но затем он стал приезжать на гонки все реже и реже и в конце 90-х обычно посещал уже лишь один — домашний Гран При чемпионата в Сильверстоуне. С возрастом Роба стали одолевать болезни. И хотя на публике он оставался по-прежнему аккуратным и подтянутым аристократом, было видно, что Уокеру с трудом удается поддерживать свой бравый вид. Роберт Рэмси Кэмпбелл Уокер пережил свой век. Несколько последних месяцев он отчаянно боролся с пневмонией, и в конце апреля 2002 года его душа вновь обрела мир.

Владимир Маккавеев