Бог из машины

Огонь был первым богом человечества. Могучий, неудержимый, никому не подвластный, он внушал трепет. Но постепенно люди научились использовать пламя в своих целях - согревать жилище, готовить пищу, применять в качестве оружия или инструмента. Человек оседлал стихию, загнал ее в топки, цилиндры, сопла. Исчез суеверный страх, притупилось и чувство реальной опасности. Но время от времени старый бог вырывается на свободу и напоминает людям о своей истинной природе.

Жертвоприношение
Жертв требует не только искусство, но и всякое дело, связанное - аллегорически или буквально - с горением. Но в автоспорте эти жертвы зачастую становятся неоправданно тяжелыми.
В конечном итоге именно огонь приводит в движение автомобили Ф-1, ведь от сгорания топлива ходят поршни в двигателе. Но удержать почти тысячу лошадиных сил в трех литрах рабочего объема весьма непросто. И стоит только огню вырваться на свободу, как он тут же поворачивается против своего создателя. Как известно, для возникновения пожара нужны два компонента - то, чему гореть, и то, чем поджечь. И того, и другого в гоночных автомобилях, к сожалению, предостаточно. Вот и горят машины. Число подобных происшествий в гонках уже перевалило за сотню, что уж говорить о куда как более многочисленных инцидентах во время тренировок и квалификаций. Вообще же, в случае с пожарами вести точную статистику совсем не просто. Например, нередко при переключении передач небольшое количество масла или не до конца сгоревшего топлива попадает в выхлопную систему и образует эффектный, но не слишком опасный выброс пламени. Подобный случай произошел во время процедуры старта мексиканского Гран При 1991 года, когда один из судей даже бросился с огнетушителем к Dallara Юрки Ярвилехто - ему показалось, что машина горит. Но, как правило, не то что пламя, но даже легкий дымок, которого, как известно, без огня не бывает, является предвестником больших неприятностей.

Впервые в истории чемпионатов мира пожар как причина схода упоминается в протоколах гонки Indy 500 1951 года. Однако точно установить, что именно произошло с Marchece Чака Стивенсона, сейчас уже практически невозможно. Впрочем, большинство возгораний в гонках можно отнести к одной из трех больших групп. Принцип возникновения огня всегда одинаков - попадание горючей жидкости на нагретые элементы моторно-трансмиссионной группы, а вот его причины различны. Во-первых, по ходу соревнования может возникнуть течь из топливной или масляной магистрали. Во-вторых, в случае поломки мотор, как правило, начинает «плеваться» маслом. И, наконец, пожар может быть следствием столкновения или удара автомобиля о барьер.
Такова теория. На практике же все выглядело совсем не так просто, а главное - гораздо более трагически. Конечно, средства борьбы с огнем непрерывно эволюционировали, вот только зачастую очередной виток борьбы за безопасность следовал за очередной громкой трагедией. Первый действительно серьезный пожар в Ф-1 случился на старте гонки в Спа в 1954 году. Maserati Роберто Миереса вспыхнула на стартовой решетке. Аргентинец успел выпрыгнуть из машины, но все равно обгорел. Четыре года спустя во время гонки в Марокко загорелся двигатель на машине Стюарта Луис-Эванза. Британский пилот смог остановить Vanwall и даже самостоятельно выбрался из кокпита, по шесть дней спустя скончался от полученных ожогов. На бельгийском Гран При 1962 года столкнулись Lotus Тревора Тейлора и Ferrari Вилли Мэресса. Первая машина врезалась в телеграфный столб, а вторая загорелась, но оба пилота отделались минимальными повреждениями.
В австрийской гонке 1964 года еще одной жертвой огненной стихии стал Фил Хилл. Вот что рассказывает об этом непосредственный участник событий, британский журналист Питер Миллер: «Сначала я увидел колесо, которое катилось поперек трассы. И только затем понял, что машина Фила на трех колесах несется прямо на меня. Я стоял непосредственно за тюками с соломой, ограничивающими трассу, но, по счастью, Cooper остановился в нескольких метрах. Я бросился на помощь Филу, рядом не было спасателей, а лишь лежала пара огнетушителей, и он сам начал тушить полыхающую машину.
Видимо, он вышел на старт, заткнув чем-то уши, поэтому не слышал, как изменился звук пожара. Пламя уже охватило кокпит и вырывалось из недр автомобиля со свистом, словно пар из кипящего чайника. Но Фил продолжал борьбу. Он опустошил уже второй огнетушитель, который я ему подал, снял шлем и попытался подобраться поближе к машине, чтобы вытащить из-под сиденья еще один небольшой баллон. «Я должен взять его!» - кричал гонщик.
В этот момент я понял, что он, наверно, немного не в себе. Я закричал: «Фил, отойди, она вот-вот рванет!», но он как будто не слышал меня. Трижды я пытался, схватив его за плечи, оттащить подальше от машины, но он всякий раз вырывался. И лишь после четвертой попытки он, кажется, осознал всю опасность происходящего и разом обмяк. Мы направились в сторону пит-лейн, а вскоре раздался взрыв чудовищной силы, и Cooper превратился в столб из огня и черного дыма. Если бы мы чуть замешкались, Фил Хилл был бы уж покойным чемпионом мира».
Надо сказать, американцу еще очень повезло, что автомобиль не перевернулся. Ведь в таком случае он вряд ли смог бы спастись. «Автомобили-сигары» 60-х годов, оснащенные только не слишком прочной дугой безопасности за головой пилота, зачастую не оставляли никаких шансов на спасение. Этот прискорбный факт подтверждает целая серия аварий с печальным исходом: Лоренцо Бандини в Монако ’67, Жо Шлесссра в Руане ’68, Пирса Кэриджа в Зандфорте ’70, Йозефа Зифферта во внезачетной «Гонке чемпионов» в 1971 году и Роджера Уильямсона в Зандфорте ’73. Более того, даже много позже, когда безопасности гонок стали удалять гораздо больше внимания, сочетание возгорания и опрокидывания машины оставалось одним из самых страшных для пилота. Врачам так и не удалось спасти Элио де Анджелиса, когда Brabham итальянца перевернулся и вспыхнул во время тестов в Ле-Кастелле весной 1986 года.
И все же прогресс в области пожарной безопасности приносил свои плоды - авария Герхарда Бергера в Имоле ’89 стала тому подтверждением. На четвертом круге гонки австриец вылетел с трассы в печально теперь известном повороте Tamburello, его Ferrari после удара о бетонный отбойник опрокинулась и загорелась. Пожарные оказались на месте аварии уже через 20 секунд и вытащили пилота из огня. Бергер получил ожоги рук второй степени, а также химические ожоги (в кокпит попало топливо) и в довершение сломал ребро при ударе, но остался жив. На этот раз обошлось без трагических жертв. Но добавлять «слава богу» не слишком уместно.

Игра с огнем

Если уж речь зашла о борьбе человека с огнем, то, конечно же, нельзя не сказать о дозаправках. Безусловно, эта процедура придает гонкам зрелищность, но трудно придумать и что-нибудь более пожароопасное. Впервые неприятности во время дозаправки случились в 1959 году во время гонки Indy 500. Watson Дика Ратменна вспыхнул из-за неосторожности заправщика. Впрочем, слово «вспыхнул» в данном случае не вполне подходит - мстанол, который в гонках USAC/CART с незапамятных времен используется в качестве топлива, горит невидимым пламенем, и со стороны пожар выглядит достаточно необычно - гонщик выскакивает из машины и пытается сбить огонь, а человек несведущий может от души посмеяться над этой «пантомимой». Неудивительно, что у механиков каждой команды CART всегда наготове ведро с водой, чтобы мгновенно окатить гонщика.
Если же говорить о Формуле-1, то здесь дозаправка более или менее широко применялась в первой половине 50-х годов, затем исчезла естественным путем (уменьшился рабочий объем моторов и поэтому топлива стало требоваться меньше). Вновь она появилась только в начале 80-х. Этот тактический ход, внедренный Берни Экклстоуном, быстро переняли и все остальные команды. Продержалась новация лишь полтора года - после пожара в боксах Williams на Гран При Бразилии 1983 года опасную новинку запретили. Самое удивительное, что Кеке Росберг, в прямом смысле слова как ошпаренный выскочивший из кокпита, преспокойно вернулся за руль после того, как механики ликвидировали возгорание, и - более того - закончил гонку на «Жакарепагуа» вторым, но был дисквалифицирован, поскольку двигатель в боксах завели «с толкача».
После «третьего рождения» дозаправки неприятности начались гораздо быстрее. Уже в девятой гонке сезона-94 превратился в огромный факел Benetton Йоса Ферстаппена. Подробности этого происшествия, в прямом эфире показанного по телевидению, до сих пор заставляют содрогаться от ужаса. После того как молодой голландец остановился перед боксами, заправщик вставил шланг в горловину, однако топливо начало поступать чуть раньше, чем положено (как потом установило следствие, для увеличения скорости дозаправки команда убрала фильтр тонкой очистки топлива). Бензин брызнул из горловины, и после невыносимо долгой секунды и машина, и окружавшие ее механики скрылись в облаке пламени. Надо отдать должное немецким пожарным, с огнем они справились моментально.
В следующем году случился еще один пожар в боксах. При похожих обстоятельствах во время Гран При Бельгии загорелся Jordan Эдди Ирвайна. Однако в отличие от первого пожара на этот раз телекамеры не успели заснять произошедшее, поэтому случай с североирландцем не получил огласки, тогда как пожар Ферстаппена давно стал хрестоматийным. И хотя требования FIA к производителям заправочного оборудования после этого только ужесточились, пожары во время дозаправок не исчезли совсем - можно вспомнить Бертрана Гашо на ГП Испании ’95 или Фернандо Алонсо на ГП Германии ’01, - но теперь имеют гораздо меньший масштаб.
Еще два относительно недавних происшествия случились из-за неисправности заправочной горловины. Во время гонки чемпионата мира в Буэнос-Айресе в 1996 году после визита в боксы не до конца сработал запорный клапан на горловине бензобака Ligier Педро Диница. И на первом же серьезном торможении топливо начало хлестать из бака на обтекатели и почти моментально вспыхнуло. От неожиданности бразильский гонщик потерял управление и вылетел на гравий. Похожим образом складывались события год спустя на венгерском Гран При. Крышка бака Williams Хайнца-Харальда Френтцена не выдержала и под воздействием мощной пружины «отстрелилась», оставив горловину открытой. Хорошо еще, что баки машины были почти пустыми. «Я увидел странные вспышки в зеркалах заднего вида, - вспоминает Френтцен. - Было похоже, что кто-то мигает мне сзади фарами. И лишь присмотревшись, я понял, что это языки пламени».
Противоборство с огненной стихией началось задолго до появления автогонок. И этот поединок далеко не всегда складывается в пользу человека. Несмотря на все предосторожности, огонь вновь и вновь выходит из-под контроля, и судьям в оранжевой форме остается лишь пребывать в полной готовности, чтобы вступить в поединок с пламенем как можно быстрее, пока оно еще не набрало силу. Только так можно укротить огонь. Ну или, к примеру, придумать гоночный автомобиль, в котором гореть нечему. Но вызовут ли такие гонки ответное пламя в сердцах любителей автоспорта? Ведь в глубине души все мы по-прежнему дикари. И в нас все еще живет древняя жажда одушевлять стихию, прежде чем бросить ей вызов.

Александр Кабановский