Гран-При Триполи'33

Прошлое - это то, что ты помнишь, воображаешь, что помнишь, убеждаешь себя, что помнишь, или притворяешься, что помнишь.
Гарольд Пинтер

Существует немного историй в автогонках, которые выдержали испытание временем лучше, чем та, которая произошла во время Гран-При Триполи 1933 года. Здесь приводится, в меру моих сил и способностей, история этой гонки.

VII GRAN PREMIO DI TRIPOLI/ I LOTTERIA DI TRIPOLI - CORSA DEI MILIONI
В фильме 1962 года "Человек, который застрелил Либерти Вэлэнс" Джеймс Стюарт играет Сенатора и бывшего губернатора, вернувшегося в свой родной штат на похороны. Сенатор заработал свою славу, как "человек, который застрелил Либерти Вэлэнс". Либерти Вэлэнс, которого сыграл Ли Марвин, представляет собой, наверное, самого подлого негодяя, которого можно только найти, творя почти все зло, которое можно себе представить за исключением утопления котят - только это упущено, так как режиссер не подумал об этом. В соответствии с жанром, Стюарту удается застрелить Либерти Вэлэнса, чья смерть делала территорию безопасным местом для маленьких мальчиков и девочек и вообще для всего местного населения. После похорон, как только он вернулся поездом в Вашингтон, Стюарт начал рассказ нескольким репортерам о себе и о человеке, которого они только что похоронили - о герцоге (Джон Уэйн). Стюарт поведал, что не он застрелил Либерти Вэлэнс - это сделал Уэйн. В конце рассказа молодой репортер спросил своего более опытного коллегу о том, что делать с тем, что он только что узнал. Ветеран сказал молодому журналисту, что когда сталкиваешься с необходимостью выбора - печатать правду или легенду, "...всегда печатай легенду".
Есть несколько незабываемых историй в автогонках. Их повторяют через каждые несколько лет - как только появляется новая аудитория, знакомя ее с историей автоспорта. Великолепными примерами являются: победа Джимми Мерфи в ГП АКФ 1921 года на Duesenberg; сражение и победа Тацио Нуволари над могучими немецкими командами за рулем своей Alfa Romeo Tipo B на Нюрбургринге в 1935-м; победа Хуана-Мануэля Фанхио на этом же кольце в 1957-м; поражение Ferrari от Стирлинга Мосса в Монако в 1961-м; изумительная победа Жиля Вильнева на ГП Испании 1981 года; и, естественно, многие другие. Одной, однако, стоит приделить особое внимание.
История Гран-При Триполи 1933 года была рассказана и пересказана много раз. Она появляется в разных периодических изданиях и книгах таких как Sports Car Graphic, Ford Times, Car and Driver, Autosport, Automobile Quarterly, Road & Track, Motor Sport, Power and Glory и многих других. Статьи написаны такими авторами как Чарльз Проч (Charles Proche), Уильям Коут (William Court), Чарльз Фокс (Charles Fox), Эоин Янг (Eoin Young), Ричард Гарретт (Richard Garrett), Крис Никсон (Chris Nixon), Марк Хьюджес (Mark Hughes), Роб Уокер и, опять, многими другими. При такой звездной группе талантов не удивительно, что большинство приняло эту историю за чистую монету. И ведь действительно трудно не поверить в это!
Многие пересказы этой истории берут свое начало от очень привлекательного, занимательного и наиболее удивительного источника: Альфреда Нойбауэра, менеджера команды Mercedes-Benz, непобедимой как до, так и после войны. История находится в одной из глав его книги "Speed was my life (Manner, Frauen und Motoren: Die Erinnerungen des Mercedes- Rennleiters Alfred Neubauer)", опубликованной в 1958 году. Глава называется "The Race that was Rigged". Необычно, что мы можем обнаружить источник мифа с такой определенностью.
Точно непонятно, что имел на уме Нойбауэр, когда писал эту главу. Для начала, он даже не присутствовал на гонке, следовательно не имел информации из первых рук о том, что происходило на самом деле. Во-вторых, Нойбауэр был известным охотником до россказней и, очевидно, он не смог воздержаться от выдумки пикантных подробностей, чтобы сделать историю "лучше". Но, несмотря на то, что я уверен в том, что было, по крайней мере, несколько причин для рассказа Нойбауэром такой истории, я не могу найти веского объяснения его мотивации поместить рассказ об этой гонке в свою книгу. Однако какой бы ни была его мотивация, Нойбауэр много внушил своим рассказом.
Настоящая история начинается с итальянской колонии Ливия - или Триполитания - в Северной Африке, которая ищет источники дохода, чтобы свести платежный баланс из Рима. Более того, фашистское правительство также пытается найти способы для развития колонии, изыскивая способы заинтересовать людей посетить и потом - надежда была - поселить их в Ливии. Но туристы не привлекались в номера так активно, как того хотелось и было очень мало иммигрантов.Так что пока результаты не ободряли.
Автогонки были очень популярны среди итальянцев, в связи с чем в 1926 году было построено гоночное кольцо на окраине столицы колонии - Триполи. С 1925 года по 1930 год гонки, несмотря на ранний посредственный успех, быстро потерпели фиаско: прежде всего - в финансовом плане. В 1929 году гонка состоялась только благодаря прямому вмешательству губернатора Эмилио де Боно, которому удалось убедить спонсоров вернуться и поддержать гонку. Однако, последняя состоявшаяся гонка в Триполи - в 1930 году, - стала финансовой катастрофой с убийственной комбинацией из мизерного списка участников - на старте было всего 12 машин, огромного 26,2 километрового кольца, минимальным количеством зрителей и смертью очень популярного пилота - Гастона Брилли-Пери, победившего год назад. Все это привело к тому, что организаторы были не в состоянии проводить гонку следующие два года.
Но, бесстрашный президент местного автоклуба Триполи, Эгидио Сфорцини, организует еще одну попытку провести гонку в Триполи. На этот раз гонку было решено провести на кольце "европейского" типа, построенного только для проведения гонок наподобие Монлери, АФУСа или даже Нюрбургринга. Но денег было мало и можно было их получить только из правительственного финансирования для развития колонии, которое было на среднем уровне. Деньги для нового кольца выделялись только с целью привлечения туристов.
Тем временем, один итальянский журналист размышлял одновременно о новом кольце Меллаха и очень популярных ирландских тотализаторах. Джованни Канестрини, редактор одной из самых популярных итальянских спортивных газет - La Gazzetta dello Sport, думал над тем, что идея ирландских тотализаторов, когда организовывалась лотерея, в которой определялся обладатель билета с номером победившей лошади и ему доставался джек-пот, может быть применимой не только для скачек, но и для автогонок. Со мнением и идеями Канестрини считались в итальянских спортивных кругах и Эгидио Сфорцини начал с ним переговоры по поводу организации ирландского тотализатора-лотереи вместе с гонкой весной 1933 года.
Лотерея должна была принести необходимые деньги для новой трассы и автомобильного клуба Триполи, а также обеспечить рекламу для Ливии и привлечь большое количество зрителей. Канестрини предложил Сфорцини идею, от которой невозможно было отказаться. Не забывайте, что Mille Miglia также идея Канестрини. Сфорцини представлял себе по-настоящему современную трассу: со светофором для старта, фотоэлектрической системой хронометража и большими удобствами для участников и зрителей.
Полный энтузиазма Сфорцини согласился на план Канестрини. Последний же обратился со своими идеями к губернатору Эмилио де Боно, своему старому знакомому. Боно, ставший скоро колониальным министром в правительстве, пожелал принять все меры, которые могли поспособствовать развитию Ливии. Поэтому, заинтересовавшись идеей, де Боно начал оказывать поддержку автомобильному клубу - как и хотел Канестрини. Лед тронулся и идея стала воплощаться в жизнь. План постепенно попадал во всё более и более вышестоящие учреждения, пока, наконец, не достиг Муссолини. Дуче просмотрел идею Канестрини и лично утвердил ее.
13 августа 1932 года на борту Королевской яхты Savoia Король Виктор Эммануэль III подписал указ №1147, санкционировав лотерею. Билеты решили продавать по 12 лир за штуку, а доход использовать для развития Ливии и финансирования гонки. Когда Боно был назначен на более высокую должность в фашистском правительстве, новому губернатору, Пьетро Бадолио, поручили этот проект, который он, к тому же, одобрил.
Подготовка к Lotteri dei Milioni и Corsa dei Milioni завершилась, и все шло замечательно. Первые лотерейные билеты появились в продаже в октябре 1932 года. Последним днем продажи определили 16 апреля 1933 года. Точно неизвестно сколько денег принесла лотерея. Но какой бы точно не была сумма, это была огромная сумма денег для того времени в Италии. По нашим данным, лотерея "вычистила" (используя выражение Канестрини) по крайней мере 15.000.000 лир, что было поражающей суммой для лотереи со стоимостью билета в 12 лир.
Согласно данным Канестрини, деньги распределялись таким образом: 1.200.000 лир было выделено на расходы автоклуба Триполи; 550.000 лир - на стартовые и призовые для пилотов; и 6.000.000 лир - для победителей лотереи, обладавших билетами первой тройки гонщиков на финише. Первое место было оценено в 3.000.000 лир, второе - в 2.000.000 лир, и третье - в 1.000.000 лир. Это было немалыми деньгами в 1933-м. Как сказал когда-то поэт: "Золото приводит человека к мечте..."
Даже призовые для пилотов - по крайней мере упомянутые Канестрини 550.000 лир - являлись очень, очень порядочной суммой. В то время, в большинстве случаев, призовые деньги в гонке были достаточно малыми и обычно выплачивались только за первые несколько позиций, тогда как "реальные" деньги уходили на стартовые или "появочные" выплаты. В данном же случае, призовые были достаточными, чтобы гарантировать, что за такие серьезные деньги борьба в Corsa dei Milioni будет колесо в колесо до самого финиша. Необходимо сказать, что почти все топ-команды, особенно итальянские, приехали сюда.
Интересно, что если посчитать деньги, упомянутые Канестрини, получится 7.750.000 лир. Это будет немного больше половины от того, что удалось выручить с продажи билетов. Что произошло с остальной суммой? Канестрини или кто-нибудь еще специально не говорили об этом, но, по-видимому, остальные деньги пошли на "накладные расходы". Это будет мягким выражением того, что происходило в те времена, поскольку остаток от лотереи разошелся по карманам верхушки фашистского правительства.
Тем временем, корешки лотерейных билетов были отправлены в Триполи для жеребьевки, спустя несколько дней, как был продан последний билет. Жеребьевка проходила под наблюдением губернатора, Пьетро Бадолио, в субботу, 29-го апреля 1933 года, за восемь дней до гонки. Каждый из 30 участников гонки - Джузеппе Бьянки, скорее всего, отказался от участия уже после жеребьевки - имел билет, полученный в результате жеребьевки, в соответствии с которым стартовал в гонке. После распределения билетов по списку участников, владельцы этих билетов были уведомлены телеграммой от организаторов. Было достаточно времени, чтобы понять, какое огромное богатство ожидало победителя лотереи. И была также куча времени, чтобы основательно рассмотреть способы сузить круг возможных победителей гонки.
Все это было, как уже упоминалось, в субботу и за день до Gran Premio di Alessandria. Причиной относительно небольшого заявочного списка организаторы назвали то, что все внимание было сосредоточено на гонке в Триполи. Вдобавок, Варци не был допущен к участию в гонке! Несмотря на то, что он прибыл на трассу и был допущен к участию в тренировке, его заявка на участие в гонке была подана слишком поздно и к старту его не допустили. Гонку выиграл Нуволари, а следом финишировали Карло Тросси и Антонио Бривио.
А сейчас мы перейдем к более интересной части, в которой вы обнаружите, что деньги решают все. В биографию Нуволари, написанной Альдо Сантини, последний поместил часть своего интервью с Варци, чтобы воссоздать обстановку, царившую накануне гонки в Триполи. И поскольку Варци не имел никаких причин для того, чтобы что-то скрывать, по его словам мы можем с высокой степенью достоверности судить о происходивших событиях. Мы также знаем то, что говорил Канестрини и имеем дополнительную информацию от Джонни Лурани.
В тот же день, когда проходила жеребьевка, Нуволари, по всей видимости, связался с Канестрини, чтобы договориться о встрече. Оба они были в Александрии на Гран-При. Канестрини и Нуволари встретились; также присутствовали Варци и Борзаккини. Позже Канестрини заявил, что темой разговора было обсуждение планов переезда на гонку в Триполи, проходившей через неделю. Однако, Варци заявил, что единственной темой разговора была гонка в Триполи и лотерея. В то же время, когда Сантини утверждает, что кроме четырех вышеупомянутых человек, при встрече присутствовали еще и обладатели билетов для Нуволари, Варци и Борзаккини, считается, что это еще не факт.
Очевидно, что здесь какая-то путаница. Возможно, Канестрини лукавил. Канестрини вообще не был всеобще уважаем. Его привычка писать отчет о гонке, находясь в своем комфортабельном газетном кабинете, в то время как все считали, что это нужно делать непосредственно на гонке, была известна многим другим журналистам и, в конечном счете, читателям. Канестрини сказал, что он не понял смысла того, когда Нуволари на стартовом поле ГП Александрии показывал на него пальцем, говоря ему, чтобы тот не забыл про день встречи в Риме. Он утверждал, что первоначально предположил, что встреча будет с целью обсудить планы поездки на следующий уик-энд. Канестрини говорил, что только потом установить суть дела ему помог Варци, объяснивший, что встреча назначена с целью обсудить лотерею, а не план переезда на гонку.
Три гонщика - Нуволари, Варци и Бозаккини, три обладателя билетов, и Канестрини на самом деле встретились, только встреча была в Риме в начале недели после жеребьевки, в понедельник вечером. Встреча была возле вокзала Термини в Massimo D'Azeglio, в одном из нескольких отелей, принадлежавших знакомому гонщику Этторе Беттойе, который способствовал встрече как хозяин отеля. Канестрини говорит, что он был приглашен на встречу, чтобы обеспечить присутствие незаинтересованной стороны, которая могла составить договор, избежав любых конфликтов с правилами. По некоторым мнениям, Беттойа выступал как адвокат или нотариус, который скрепил соглашение. Но, несмотря на то, что Беттойа и в самом деле присутствовал, он выступал всего лишь как хозяин гостиницы, предоставлявший помещение для встречи.
Джонни Лурани соглашается с фактом, что Канестрини был посредником, который достиг взаимного согласия между обладателями билетов. Что действительно непонятно, каким образом трем обладателям билетов удалось собраться вместе. Возможно, Нуволари сказал Канестрини в Александрии, чтобы тот добился согласия. Естественно, Канестрини умалчивал о подобных деталях.
Валерио Моретти дает имя обладателя билета для Нуволари как Альберто Донати из Целлино Аттанасио, Терамо. Человека, владевшего билетом для Варци обычно представляют как Энрико Ривио из Пизы - в значительной мере, из-за отчета Нойбауэра об этой гонке. Моретти же представляет его как Ардуино Самполи из Кастелново Бераденья, Сиена. Обладатель билета Борзаккини дается как Алессандро Розина из Пьяченцы. Между этими людьми и тремя пилотами Канестрини и заключил договор.
Как рассказывал Варци, встреча была назначена с целью обсудить очень специфический вопрос, как "найти формулу, которая не будет нарушать спортивные правила", чтобы разделить лотерейные деньги среди тех, которые стали известны как Шестерка. Это была едва ли секретная встреча. 15 мая 1933 года выпуски Motori, Aero, Cicli e Sport сообщили не только о прошедшей встрече, но и о том, что кто-то предложил 1.000.000 лир Пьеро Герси в случае если он выиграет гонку. Еще один человек предложил Биркину либо 70.000, либо 100.000 лир за его победу.
Согласно Моретти, Шестерка - как некоторые называли их - сформировала синдикат, который должен был собрать выигранные деньги с лотереи и разделить их поровну при условии победы одного из трех пилотов. Эту идею обычно приписывают Донати. Гонщики из Шестерки должны были получить половину лотерейного выигрыша синдиката, опять же, разделив ее между собой на равные части. И не стоит забывать, что гонщики забирали себе вдобавок все призовые с этой гонки.
Как только стороны согласовали обсуждавшийся план, все согласились с тем, что договор должен быть составлен в письменной форме. По-видимому, Канестрини записал договор, который был подписан всеми участниками. Согласно Канестрини, подписанный Шестеркой договор, был просмотрен и заверен нотариусом. В любом случае, управляющему местного отделения Banca Nazionale del Lavoro был поручен и дан договор: по одним данным, чтобы еще раз заверить, по другим - на хранение до подходящего момента. Впоследствии соглашение было положено в сейф Banca Nazionale del Lavoro.
Важным итогом встречи было то, что в договор не было помещено предварительное соглашение относительно результата гонки. Канестрини и Лурани изложили свою точку зрения этого момента. Не было ни подбрасывания монеты, ни дискуссии о том, кто должен победить. Было решено, что кто бы не выиграл - Нуволари, Варци или Борзаккини, - джек-пот поделят поровну среди Шестерки. В случае, если один из трех пилотов выигрывал гонку, каждый участник синдиката получал приблизительно по 500.000 лир - вне зависимости от того, кто финиширует первым. И еще 333.000 лир, если один из трех пилотов финишировал вторым. 833.000 лир было хорошим уловом за одну гонку в 1933-м.
Даже до встречи спортивные газеты уже написали сообщения - которые были практически идентичные по содержанию - о целях и возможных результатах встречи. Об этом написали все спортивные газеты, кроме одной, - La Gazzetta dello Sport. И отсутствие подобных сообщений было удивительно, так как автоспортивным редактором газеты был никто иной как - догадываетесь кто? - Джованни Канестрини! В самом деле, La Gazetta одна, среди всех газет, подозрительно молчала об этом деле. С этим ничего не поделаешь, но интересно почему это было сделано...
Канестрини хранил молчание о каком бы то ни было вознаграждении, которое он должен был получить за его роль в этой сделке. Поскольку до сих пор четко об этом факте не говорилось, возможно, Канестрини не сделал этого исключительно из-за своей любви к спорту. Но Моретти, ссылаясь на Лурани, упоминает, что либо один, либо все обладатели билетов, участвовавшие в сделке, подарили Канестрини Fiat Balilla в знак благодарности.
Довольно интересно, что все происходившие вещи были вполне законными, несмотря на кое-какие сомнения. Один момент стал впоследствии очень ясным: Энцо Феррари не был замешан в этом деле. Действительно, 15 мая, Феррари - согласно Моретти - добился заявления Нуволари, в котором становилось ясно, что "Scuderia Ferrari была в стороне от договора обладателей билетов связанного с ее именем." Причина по которой Феррари был огорчен - то ли из-за прошедшей без его участия финансовой сделки, то ли по моральным причинам - достоверно неизвестна, но понятно, что все это уже в прошлом.
В конце концов, Шестерка приехала на гонку в Триполи. Много других пилотов были абсолютно недовольны из-за договоренности Шестерки и открыто высказывались об этом. Кампари и Фаджиоли имели особо неприятельские чувства к Варци и Нуволари. Оба ясно дали понять, что они полны решимости выиграть гонку и разрушить все для "заговорщиков" и "коалиции". У Биркина также была скорость, позволяющая победить в честной борьбе. Канестрини упоминает Биркина среди тех, кто хотел выиграть гонку, чтобы расстроить планы Шестерки.
Интересно отметить, что Лурани заявляет, что Кампари и Газзабини пытались заключить соглашение с обладателями их билетов, но им отказали. Кампари и Биркин позже заключили персональное соглашение, чтобы сорвать планы "заговорщиков". Газзабини тоже был очень недоволен Варци и Нуволари, презирал их и посылал в их адрес угрозы.
Согласно Канестрини, Варци на все это ответил так: "Делайте все, что вам нравится, я буду вести свою гонку". Нуволари же в особенности казался впечатленным той злобностью, которая адресовалась Варци, Борзаккини и ему. Пытаясь разрядить обстановку, Нуволари пообещал остальным пилотам играть "50/50". Канестрини записал ответ Нуволари, данный на вопрос Варци о том, как он мог сделать подобное обещание: "Это довольно просто: поскольку ты не можешь быть 50/50 с каждым, это очевидно, что я ни с кем вообще не поделюсь."
Лурани не упоминает о подбрасывании монетки, чтобы определить победителя. Однако, как обычно, это делает Канестрини, восполняя пробел. Варци вполне осознавал, что Кампари и еще несколько других, рассчитывающих горячее сражение с ним и Нуволари, приведут к тому, что оба они выведут друг друга из борьбы. Согласно Канестрини, Варци обратился к нему утром перед гонкой и озабоченно предположил, что Нуволари может в пылу борьбы забыть об их плане, ввязаться в сражение, что практически гарантировано приведет их к потере всех денег.
Варци и Канестрини после этого направились к Нуволари и изложили ему свои опасения. Нуволари сказал, что он понимает их и предложил Канестрини бросить монету, чтобы определить кто должен первым пересечь линию финиша. Соглашение с обладателями билетов - и деньги - было важнее, чем собственная победа. Варци согласился с таким решением. Канестрини подбросил монетку и выиграл Варци. Нуволари согласился выполнить договор. Что же касается Борзаккини, то он, скорее всего, никогда не думал о бросании монетки и не имел никаких условий относительно финиша - по крайней мере, насколько мы знаем.
29 гонщиков выстроились на стартовой решетке в порядке, определенном жеребьевкой, которая установила также и стартовые номера. По каким-то причинам, Борзаккини и Каззанджиа, выстраивавшись для старта, перепутали свои позиции. После того, как стартовое поле было сформировано заново, губернатор Бадолио нажал кнопку, чтобы включить стартовый светофор.
Когда включился стартовый светофор, Карло Каззанджиа сорвался с места за рулем своей Alfa Romeo 8C-2300 словно ракета, сразу же захватив лидерство. Но когда пилоты заканчивали первый круг, лидером гонки уже был Биркин. За Биркином следовали Нуволари, Джузеппе Кампари (управлявший Maserati 8C-3000), стартовавший из пятого ряда Гоффредо Зехендер (на Maserati 8CM команды Раймонда Соммера), обладатель поула Премоли и остальные участники. Когда гонщики пересекали линию старта в следующий раз, лидером стал Кампари, обошедший Нуволари и Биркина, и уже начавший уходить в отрыв. На этом круге Луиджи Фаджиоли заехал в боксы для замены свечи. Варци осторожно вел свою Bugatti на семи цилиндрах из-за того, что механики в последнюю минуту облили двигатель маслом и переполнили картер - кажется, нередкая проблема с Bugatti. Опытный Варци понимал, что когда уровень масла понизится, возможно, заработают все восемь цилиндров.
Почти на середине дистанции, 14 круге, Кампари заехал в боксы. Масляный бак на его машине сорвался с крепления и стал перемещаться, что вызывало проблемы с подачей масла в двигатель. После нескольких отчаянных попыток прикрутить его на место, дьявольский бак удалось закрепить с помощью веревки, найденной в боксах. Тем не менее, через несколько кругов Кампари вынужден был вернуться в боксы, чтобы еще раз попытаться закрепить болтающуюся часть. Но механики скоро перестали пытаться закрепить бак, так как стало ясно, что перебои в подаче масла добились предсмертного хрипа двигателя Maserati. Кампари не сдался легко. Очевидно, что его старания победить были разрушены его же собственным гневом по отношению к Варци и Нуволари.
На том же круге, когда заехал в боксы Кампари, то же самое сделал и Биркин для дозаправки топливом. Остановка проходила полностью по плану и единственное происшествие произошло с Биркином, который случайно обжег свою руку о выхлопную трубу, обычное происшествие, связанное с профессиональным риском в те дни. Как было сказано, остановка прошла быстро и с минимальной суетой. Ни Канестрини в своем отчете, ни Motor Sport не упомянули ничего необычного о его дозаправке.
Когда Кампари стоял в боксах, Нуволари захватил лидерство. Варци и Зехендер были на втором и третьем местах, соответственно, и Биркин, будучи четвертым, уверенно ехал и не показывал никаких симптомов ожога, случившегося во время его пит-стопа. После 23 кругов, Нуволари заехал в боксы для современного эквивалента "splash-and-go". Сама остановка заняла только 20 секунд, вполне приличное время, особенно когда понимаешь, что большинство пит-стопов того времени исчислялись минутами. Однако, это стоило Нуволари около минуты: на заезд, дозаправку и выезд из боксов. Bugatti Варци, как оказывается, была оснащена дополнительным топливным баком и Варци планировал избежать пит-стопа, проведя гонку без остановки.

Нуволари покинул боксы и вернулся на трассу следом за Варци. В течение следующих нескольких кругов гонки Нуволари семимильными шагами догонял, постепенно ставшего лидером, Варци. Часть времени было отыграно, когда у Варци возникли проблемы с переключением запасного бака. Канестрини расположился в Tagiura Curve, чтобы следить за Варци и Нуволари, а также, сигнализировать им, напоминая о соглашении. Поскольку Варци боролся с подключением своего топливного бака, Нуволари в конечном счете не только удалось догнать его, но и фактически обойти. Нуволари, отчетливо понимая, что их уговор потерял свою силу после того, как у Варци возникли явные проблемы, скрепя зубами, решился на обгон. Канестрини упоминает, что пилоты кричали и делали жесты друг другу, но никто из них не замедлился и никто из них не обратил внимания на его тщетные попытки заставить их замедлиться. Они ушли на последний круг почти вровень и проехали так часть круга.
На завершающей части последнего круга Нуволари шел буквально бок о бок с Варци. Но на входе в последний поворот перед финишной прямой, преимущество имел Варци. Его Bugatti могла и перетормозить Alfa Romeo Нуволари и лучше ускориться. Варци, проходя последний поворот, как мог использовал всю ширину трассы. Несмотря на неистовые попытки Нуволари пройти его до последнего поворота, Варци затормозил позже в повороте и потом оторвался от Нуволари, используя помогавший ему слипстрим на нескольких последних сотнях метров. На финишной линии Варци был на ничтожные 0.2 секунды впереди Летучего Мантуанца после того, как Нуволари предпринял героическую попытку догнать Bugatti. Если был бы еще один круг гонки, позиции пилотов на финише могли легко измениться.
В своей книге, Моретти пишет, что Нуволари - из-за "угрызений совести" - сбрасывает газ и позволяет Варци победить. Достаточно трудно согласится с таким мнением. Даже если не принимать во внимание точку зрения Канестрини, Варци и Нуволари действительно сражались, игнорировав любые посторонние попытки снизить их скорость и вспомнить об "уговоре", который они заключили. Эти два гонщика имели между собой целую серию сражений колесо в колесо на протяжении последних нескольких сезонов. Будучи приятелями за пределами гоночной трассы, они на ней превращались в непримиримых соперников. Также нужно не забывать, что в финансовом плане не было никакой разницы от того, кто из них выиграет. Разница была только в формальном плане - кто из них двоих будет считаться победителем гонки. Несмотря на то, что Варци имел возможность победить - и реализовал ее, - это не было подарком Нуволари.
Биркин умер 22 июня 1933 года, как принято считать, от ожога, который он получил. Может быть, англичанин не обратил внимания на ожег, а может быть он заразился позднее по другой причине. В июне Биркин был госпитализирован, так как его здоровью угрожала серьезная опасность. Но несмотря на то, что многие видят единственную причину его смерти в заражении места ожога, приведшему к сепсису, есть основания предположить, не сбрасывая со счетов того, что ожег мог играть роль, что настоящей причиной его смерти стало что-нибудь другое. Во время первой мировой войны, Биркин служил на Среднем Востоке, где заболел - как и многие другие - малярией. Сейчас думается, что Биркин мог заболеть вторично и, в ослабленном ожогом состоянии, умереть. Но не перенес ли он ожег, или же не обратил на него должного внимания, он мог выдержать повторную болезнь и вернуться в гонки. Надо отметить, несмотря на то, что ожег мог сыграть свою роль, Биркин мог стать жертвой несерьезного отношения к ожогу.
Хотя было много жалоб и ворчания от других пилотов и обладателей билетов, Шестерка и Канестрини вели себя в пределах правил и закона. Даже Лурани говорит об этом. Все участники синдиката заработали чистую прибыль от сделки и наслаждались жизнью. В течение нескольких месяцев гроза и тучи, нависавшие над участниками синдиката рассеялись. Одним фактором этого стала смерть обоих: Борзаккини - чья радость от неожиданно полученных денег была "удовольствием, которое надо было увидеть", как говорил Лурани - и Кампари в Монце. Другим фактором было фашистское правительство, которое заглушило критику идеи и спокойно приняло меры, чтобы гарантировать, что такое больше не повторится.
Когда следующая Corsa dei Milioni состоялась в 1934 году, маршал Итало Бальбо был губернатором Ливии. И он сделал одно маленькое изменение во времени, когда вытягивались билеты лотереи: за 30 минут до старта, когда машины были на стартовой решетке и гонка вот-вот начиналась. Всех собак за произошедшее в 1933-м спустили на Сфорцини. В 1936 году на его место президента автомобильного клуба Триполи назначили Отторино Джаннантонио. После этого Сфорцини был вынужден вернуться в Италию, где был предан забвению. Он был забыт гоночным сообществом, кроме одного человека: Канестрини. После его смерти в феврале 1956 года, Канестрини, остававшийся редактором La Gazzetta dello Sport спустя годы, опубликовал некролог своего друга Сфорцини.